ближайшей кондитерской, чтобы отметить удачную сделку
коробкой пирожных.
Женя, извинившись, убежала к репетитору. Дойдя до его
подъезда, она уже ткнула кнопку домофона, но передумала и набрала номер репетитора
с мобильного:
— Вадим Алексеевич? Я заболела. Врачи сказали,
воспаление легких, так что приду в лучшем случае через неделю.
Повесив трубку, Женя порылась в кармане:
— Так, сто долларов есть. Еще два занятия, и клавиши
у меня.
В скейтпарке Антон уже в коридоре пытался опробовать новую
доску, Гуцул шел рядом.
— Слушай, Антох, ты не обижайся, но я буду завтра
кататься. Я хочу попасть в команду к Яку, ты же слышал: он из ребят профи
делает, за границу с ними ездит.
Он просто разводит нас, — разозлился Маркин. — Пускай обоих
берет, или откажемся от соревнований.
Да ладно тебе, ты просто боишься проиграть по-честному, —
красуясь, заявил Гуцул. — Знаешь ведь, что я лучший...
— По-честному так по-честному, — решился Антон. —
Пусть победит сильнейший.
Гуцул подкатил на доске к Ане:
Слушай, а ты чего чопорная такая? Давай дружить!
Между мужчиной и женщиной дружбы не бывает, — заявила Аня. —
Сам же говорил.
Подумай, Анюта, я не шучу. Я мужчина серьезный и так просто
не отступлюсь.
Напористый какой! — прошептала Ане Наташа. — А он тебе
совсем не нравится?
Совсем. Нет, он нормальный парень, просто...
Просто нравится другой? — закончила Наташа.
Нет, — Аня замялась, — просто.
Анин папа привел Лизу в мастерскую и усадил на диван.
Некоторое время он с Агеевым корпел над чертежом, а потом предложил:
— Может, перерыв на пирожки?
— Работайте, я сама сделаю, — улыбнулась Лиза.
А в конце дня она разрешила Михаилу Алексеевичу проводить
ее домой.
Ну, как тебе наша мастерская? — спросил он по дороге.
Мило, только неуютно, очень похоже на пристанище брошенных
мужей, — ответила Лиза.
Что есть, то есть, — усмехнулся Анин папа. — Но с твоим
появлением там сразу стало как-то теплее.
Пойдем, я тебя горячим чаем напою, — пригласила Лиза,
открывая подъезд.
Михаил Алексеевич чуть помедлил и зашел за ней.
После тренировки Лера и Гуцул пошли в одну сторону, а
Наташа, Аня и Антон — в другую. Поскользнувшись на свежей корке льда, Аня растянулась.
Антон тут же подбежал к ней и помог подняться.
Не ушиблась? — спросила Наташа.
Да нет, ерунда. — Аня потерла коленку.
Ань, можно я тебя провожу? Ты не против? — спросил Маркин,
глядя Ане в глаза.
А я пойду одна, да? — обиженно спросила Наташа, но ее не
услышали.
Аня и Антон взялись за руки и пошли по улице. А Наташа
осталась стоять. В ее голове крутились строчки: «Кто виноват, что стало вдруг
одиноко? Кто виноват, что за окном холода? Дождь снегом
стал, и стали мы так далеки...» Она смахнула слезу и уныло
побрела домой.
Антон держал Аню за руку, а она даже боялась дышать, чтобы
не спугнуть это долгожданное счастье.
— Холодная, сейчас согреем. — Маркин засунул одну ее руку в
карман пальто и взялся за другую. — Как там у тебя в стихах? «Белый снег, белый
цвет, белый свет...» Все время крутится в голове.
Ау Ани в голове были совершенно другие строчки, и из них
складывалась новая песня: «Сердце не спит, сердце поет, сердце ждет! Одинокой
птицей можно возвратиться. Лучше в клетке, чем в чужих руках. Далеко-далеко
долго будет сниться, где мы вместе в облаках...»
ГЛАВА Х
Влюбленная и счастливая Аня скакала по комнате, пытаясь
собраться в школу. Прошлым, вечером, когда Антон провожал ее до дома, она все
время хотела ущипнуть себя, потому что все происходящее казалось абсолютно
нереальным.
Анины мысли прервал грохот из коридора. Она выглянула и
увидела маму, которая пробовала добраться до антресоли.
Давай помогу! — Аня принесла табуретку с кухни, взгромоздив
ее на стул, влезла и открыла шкаф. — Что доставать?
Чемодан!
Зачем? Ты куда-то уезжаешь?
Ирина Петровна ничего не ответила, только с силой выхватила
чемодан, отнесла его в комнату, пооткрывала все шкафы и принялась со злобой
швырять туда отцовские вещи.
— Зачем ты это делаешь? Что происходит? —
взволнованно спросила Аня.
Ты лучше расскажи, где ты вчера болталась до ночи? Ты
никогда еще так поздно не возвращалась! — рявкнула мама.
Да пожалуйста! Мне нечего скрывать. Мы с девчонками из нашей
школы были в скеитпарке на тренировке у знакомых ребят. А потом Антон пошел
меня провожать.
А что потом? — нервно спросила Ирина Петровна.
Ничего. Ты что, мне не доверяешь?
Есть основания! Ты только вчера защищала своего папашу, а он
оказался последним обманщиком! Я видела его собственными глазами с этой
парикмахершой.
— Я не верю, — произнесла потрясенная Аня.
Ирина Петровна села на пол и заплакала:
— Боже, какое унижение... За что? Зачем мы переехали
в эту дурацкую Москву? Я хочу обратно в Екатеринбург. Я здесь совсем
одинока...
Аня присела рядом с мамой и стала гладить ее по руке.
— Мам, ну не надо. Ну пожалуйста... Все будет хорошо.
Зазвонил телефон. Ирина Петровна и Аня вздрогнули и
переглянулись. Аня медленно встала и сняла трубку.
— Алло? Да, Жень. Давай, через пять минут выхожу....Отец
Жени, Владимир Петрович, собирался на работу. Он на ходу застегивал пиджак и
дожевывал бутерброд.
Ну что, дочь, как твои успехи с репетитором? — спросил он.
— Скажи-ка мне что-нибудь по-английски.
Пап, зачем тебе? Ты же все равно ничего не поймешь.
Не твое дело. Я деньги такие плачу, имею право знать, на что
они идут.
Папа, не мог бы ты оставить меня в покое, потому что я не
собираюсь отвечать на твои надоедливые вопросы, — сказала Женя по-английски.
— Хорошо. — Отец ничего не понял и взял
портфель. — Все, до вечера.
— А сто долларов для репетитора забыл? — на
помнила Женя.
Владимир Петрович со вздохом достал купюру из бумажника.
Мама Наташи крутилась перед зеркалом, что-то напевая под
нос. Вошла дочь вся в черном и с густо подведенными глазами.
На похороны собралась? — пошутила Ольга Сергеевна.
