– Да, вполне. – Я пропускаю ее к кофейнику. – Как ни странно, я многое помню.
– Я же говорила, что все восстановится. – Она выплескивает порционное молоко в свою чашку, затем добавляет два кусочка сахара. – Представляю, как ты рада.
– Это правда, – улыбаюсь я и пристраиваю свою кружку на стол рядом с угрожающе высокой стопкой бумаг. – Приятно снова почувствовать себя полезной.
Роуз улыбается, сверкая крупными розовыми деснами.
– А дома как дела?
– Хорошо. – Ее прямота ставит меня в тупик. – Даже замечательно. А что?
Роуз ставит чашку рядом с моей и, закрыв дверь, садится за стол.
– Они подождут. – Она жестом приглашает меня сесть напротив и ждет, пока я расположусь. – Джо, ты говорила мне, что уходишь от мужа. А потом упала с лестницы, и теперь у тебя дома тихо и спокойно.
– Что именно я говорила? – спрашиваю я, надеясь, что произошло недоразумение. – Какими словами?
– Господи, прошло больше двух недель. Это было при нашей последней встрече. По-моему, здесь же, в кабинете. Не помнишь?
Я отвечаю, что не помню, и задумываюсь, почему дверь кабинета произвела на меня такое впечатление. Может, из-за нашего с Роуз разговора? И теперь мне неприятно вспоминать о своей откровенности?.. Нет, я была тут с мужчиной, а не с Роуз.
Она отпивает свой щедро сдобренный молоком кофе.
– Ты не помнишь наш разговор, но помнишь, где у нас карандаши… – Она улыбается.
– Ничего не могу поделать, – отвечаю я. Мне совсем не смешно. Я думала, она меня понимает.
– Да, это, наверное, тяжело. – Роуз задумчиво опускает голову, и вдруг в ее глазах проскакивает искра озарения.
– Что? – Я наклоняюсь ближе.
– Мы были не здесь. День выдался спокойный, и мы сидели в зале за столом, в том углу. – Она указывает в сторону двери. – Или все-таки здесь. Джо, я запуталась. Прости.
– А!.. – Я бессильно откидываюсь на стул.
– Ты была довольно сдержанна, просто рассказала, что у вас с Робом испортились отношения после того, как дети уехали из дома. – Она вздыхает. – Я беспокоилась: меня преследовало ощущение, что ты недоговариваешь.
– Что именно?
– Не знаю. – Она медлит. – А что ты чувствуешь?
Профессиональные приемы Роуз порой сводят меня с ума. Я понимаю, что она хочет докопаться до истины, но мне нужны ответы, а не вопросы.
– Давай не будем. – Я встаю. – Ты не психотерапевт, Роуз. Я спрашиваю тебя как друга. Мы ведь были друзьями?
– Разумеется. И, надеюсь, остались ими. – Обойдя стол, она накрывает мою руку ладонью. – Может, начнем сначала?
Я снова сажусь и жду, нервно покачивая правой ногой. В голове всплывает картина. Мы обедаем, Роб сидит рядом за нашим столом, точно так же нетерпеливо стуча ногой о пол. С нами Томас и Саша. Томас наклоняется ко мне, и наши ноги соприкасаются под столом. Я скрещиваю ноги под стулом.
– Ты редко бывала откровенна, не все рассказывала. А я волновалась. В твоих словах и поведении были тревожные признаки.
– Что конкретно? – спрашиваю я, узнавая себя в ее описании.
– Думаю, ты была несчастна задолго до того, как объявила об уходе от мужа. По-моему, ты винила его в уходе сына. И тебе не нравился парень вашей дочери, Томас. Твой муж резко повел себя с ним, и это привело к разрыву. – Я киваю. Пока все точно. – Но на мой взгляд, основная проблема была… по крайней мере, мне так показалось… что тут замешан кто-то третий.
Третий? Томас? Или кто-то еще?
– А кто? У тебя были предположения? – спрашиваю я, не зная, что надеюсь услышать.
Прежде чем Роуз успевает ответить, дверь распахивается, и в кабинет входит мужчина. Его глаза сверкают за толстыми стеклами очков, волосы всклокочены. Не видя меня, сидящую спиной ко входу в низком кресле, он швыряет на пол кожаную куртку.
– Там полный дурдом! Что происходит?
– Ник, я кое-что хочу тебе… – Роуз встает, но он не дает ей договорить.
– За ними никто не смотрит! Двое уже сцепились и катаются по полу. – Оттолкнув ее, он садится, наконец замечает меня и снова вскакивает. – Джо!
– Именно это я и хотела сказать, Ник. – Роуз становится у меня за спиной и кладет мне руку на плечо. – Джо вернулась.
Я смотрю на мужчину, который вихрем ворвался в кабинет, а теперь замер, не отрывая от меня глаз. Внимательно изучаю его внешность в надежде, что какая-нибудь черта оживит воспоминания: жест, особенности мимики, пронзительные серо-голубые глаза, странная молодежная прическа. Не выдержав пристального взгляда, я отвожу глаза. Он явно меня знает. Вот только… я снова испытываю тот же ужас, чувствую, что должна бежать прочь от него, прочь из кабинета. Я прикрываю глаза, и картина возвращается. Ночь. В центре соцпомощи выключен свет. Я убегаю, изо всех сил хлопнув дверью. Убегаю отсюда. От него.
– Роуз, можешь оставить нас на минуту? – спрашивает он.
Роуз вопросительно смотрит на меня. Я киваю:
– Все в порядке.
– Точно? Если хочешь, я останусь…
– Это еще зачем? – не дожидаясь ответа, рявкает Ник. – Закрой за собой дверь.
Он ждет, пока шаги Роуз стихнут, сливаясь с общим гомоном голосов за дверью, и, перегнувшись через стол, спрашивает:
– Джо, где тебя черти носили?
– Что?! – Я вскакиваю и иду к двери. Ник преграждает мне путь, крепко хватая за руку и прижимая к стене.
– Отпустите! – кричу я, пытаясь вырваться из цепких объятий. Его лицо так близко, что я чувствую запах лосьона на плохо выбритом подбородке. – Что вы себе позволяете?
– Джо, я с ума сходил! – Он снова буравит меня взглядом, затем отпускает и отходит на шаг, подняв ладони: – Прости. Прошло больше двух недель. Ты тогда убежала, после…
– После чего? – Да, я убегала, прочь отсюда. Прочь от него.
– Послушай, той ночью… – Ник выжидательно смотрит на меня. – Если бы ты дала мне шанс объяснить…
– Что объяснить? – Я опираюсь рукой о стену, чтобы не потерять равновесие.
– Ты тоже хороша. Столько времени морочила мне голову…
– А что произошло? – спрашиваю я, постепенно продвигаясь к выходу.
– Наверное, я это заслужил. – Он садится за стол. Я держу руку за спиной, крепко вцепившись в дверную ручку. – Джо, где ты была? Почему не отвечала на мои звонки? Я думал, что больше никогда тебя не увижу. Думал…
– Ты мне звонил? Впрочем… – Я вспоминаю о выброшенном в мусорку телефоне – о том, который разлетелся вдребезги на каменном полу. – У меня разбился телефон.
Ник прикрывает глаза и делает глубокий вдох.
– Джо, что происходит?
