Все утро мы с Роуз разгребали завалы в кабинете Ника. Я рассказывала о Сашином узи – скорее всего, у нее будет мальчик – и выглядела вполне довольной жизнью. Правда, Роуз повела бровями, когда я заверила ее, что все в порядке. Может, заметила, что в последнее время я реже говорю о Робе, а Фин вообще практически выпал из моей жизни. Однако в целом день был ничем не примечателен. Мы разложили кучу документов по ящикам и шкафчикам, и я даже смеялась, когда Роуз назвала меня бабулей. Потом я поехала домой и вроде бы слушала по дороге радио, точно не помню. Наверное, я думала о Саше и о Фине или размышляла, как убить время, пока Роб не придет с работы. В общем, ничего особенного не происходило, пока не раздался тот самый звонок.
Говорил нудный голос – вполне подходящий его обладателю, как мне пришло в голову впоследствии. К тому времени я была дома около получаса: сначала сидела с чашкой кофе за компьютером, а перед звонком поднялась наверх. Потом у меня еще долго тряслись руки.
– Вы меня, скорее всего, не знаете. Меня зовут Колин, мы когда-то вместе работали. Я коллега вашего мужа… точнее, был коллегой до недавнего времени. Моя жена Анна у него ассистенткой. Не припоминаете?
С тех пор прошло уже больше двадцати лет, да мы никогда особенно и не общались. Анну я пару раз видела: унылая «серая мышь»; с такими обычно не любят садиться рядом за праздничным столом. Потом я вспомнила странное приглашение от Колина на вечеринку в честь его увольнения, на которое я не отреагировала. Решив, что он звонит именно поэтому, я извинилась за свое отсутствие. С другой стороны, прошел уже не один месяц, почему он решил позвонить именно сейчас?
– Простите, вы, наверное, хотели поговорить с Робом?
Грустно рассмеявшись, он сообщил, что уже пытался поговорить с моим мужем, но без толку. А теперь он хочет предостеречь меня. Оттенок сочувствия в его голосе перекрывали горечь и обида. Он до последнего надеялся избежать неприятного разговора и написал мне по электронной почте.
– А где вы взяли мой адрес? – Теперь я начала понимать, к чему было это странное приглашение.
Колин снова смеется. Адрес он угадал: просто заменил имя Роберта на мое и надеялся, что сработает. Да, он предпринял последнюю попытку устроить откровенный разговор и положить этому конец. Он думал, если мы оба будем присутствовать, они опомнятся. Но пришлось объясняться одному… Я обозвала его лжецом и, выругавшись, швырнула трубку на кровать. Затем застыла, таращась в одну точку.
Я нервно расхаживаю по комнате, бурча себе под нос о неслыханной наглости. Да Роб озвереет, если я ему скажу. Слова Колина бесконечно прокручиваются в голове: «Джо, ты имеешь право знать. Это продолжается уже не один месяц. И это еще не все…»
Снова звонит телефон. Я бросаюсь вниз к автоответчику и, не в силах больше слышать этот голос, судорожно давлю кнопку «удалить сообщение», так что аппарат падает с тумбочки. А потом долго я бесцельно слоняюсь по дому и выглядываю в окна. Глаза заливают злые слезы, и я врываюсь в кабинет Роба, обставленный в кошмарном нарочито мужском стиле. Стол чист, в ящиках пусто. Я бегу в спальню и, распахнув дверь шкафа, роюсь в дорожной сумке, однако нахожу только полупустой флакон с одеколоном и несрезанный ярлык с ценой. Под подкладкой тоже ничего нет. Осматриваю прикроватную тумбочку, открываю все шкафчики и ящики в ванной и кухне и наконец спускаюсь на нижний этаж, где снова плачу – сначала от страха, потом от отчаяния и полной безнадежности.
Спустя час я закрываю за собой входную дверь. Я взяла себя в руки, прибрала разбросанные вещи в доме. Мама назвала бы мое состояние «ледяной непреклонностью», и эта мысль меня почему-то поддерживает. Неожиданно приходит сообщение от Фина – фотография его и Райана на рок-фестивале. При виде их счастливых лиц мне на миг хочется вернуться в дом и убедить себя, что все это сон. Но в голове снова звучит голос Колина, а ему вторят голоса детей: нельзя всю жизнь прятать голову в песок. Я завожу машину. Роб говорил, что вернется поздно, и просил его не ждать – вдруг придется остаться на ночь. Только сейчас до меня дошел настоящий смысл последней фразы. Какая же я дура! Он ведь не врач и не пожарный. Его дело – возиться с цифрами. Сколько можно закрывать глаза на очевидное, Джо?
Я приезжаю уже после пяти и оставляю машину на парковке для посетителей напротив длинной лестницы, ведущей из офиса на улицу. Когда-то и я тут работала, а потом завозила на работу Роба – сто лет назад, когда у нас была одна машина на семью. Здание почти не изменилось, разве что чуть заметно потускнело, да и газон давно не стригли. Я вглядываюсь в людской поток на ступенях; лестница напоминает античный портик, в обе стороны расходятся длинные ряды окон зеленого стекла. Надев очки, я внимательно изучаю каждое лицо. В отличие от меня, всех этих людей наверняка ждет спокойный вечер. Бесконечный поток сливается в одно серое пятно, и я узнаю мужа не по одежде, а по росту, из-за которого он слегка сутулится, и походке. Когда он проворно запрыгивает в машину, я завожу мотор и еду следом, держась на расстоянии.
Роб едет не домой, а в противоположном направлении. Поверить не могу! Хотя чему удивляться – он ведь предупреждал, что задержится. Он сворачивает на крупную магистраль, разделяющую надвое новые районы. Движение оживленное, как и всегда в час пик, и все же я опасаюсь, что Роб заметит мою нестандартную, если не уникальную «Мини». Неожиданно он сбрасывает скорость. Я тут же притормаживаю, не обращая внимания на машину у себя на хвосте, и вслед за Робом поворачиваю направо. Мы проезжаем мимо нашего бывшего дома; Роб, как всегда, торопится и оторвался от меня ярдов на сто. Я выжидаю еще, разглядывая яркие цветы в саду. Помню, дом у нас купила семья, которая недавно приехала в город. У них двое детей, кажется, мальчиков… Тем временем Роб углубляется в район. Я следую за ним – мимо парков, где мы катали Сашу и Фина на качелях и каруселях. Роб сворачивает в узкую улочку. Выждав еще немного, я тоже сворачиваю и оставляю машину у обочины. Дальше пойду пешком.
Поначалу я пугаюсь, что потеряла Роба из виду, потом замечаю его машину у одного из домов впереди. Он еще за рулем. В окно видно голубую рубашку – вчера я отгладила полдюжины, невзирая на боль в спине. Я прислоняюсь к деревянной ограде у дорожки, за которой растет высокий раскидистый куст. Ноги словно налились свинцом, голова кружится. Можно уйти и притвориться, будто я ничего не видела. Еще не поздно, уговариваю я себя, однако в глубине души знаю, что назад дороги нет.
Дома на улице стоят тесными рядами – современные постройки из искусственного камня и без гаражей. Когда мы жили поблизости, их еще не было, теперь эта серая однотипная масса расползлась во все стороны вокруг треугольного газона. Тут селятся молодые семьи, и по зеленым склонам гоняют дети на велосипедах. Роб выходит из машины и захлопывает дверь. Пищание включенной сигнализации пронизывает все тело, словно током, – тот же до боли знакомый звук обычно оповещает о приезде Роба домой. Сейчас его машина стоит у другого дома, и он открывает дверь своим ключом. Я подхожу к кусту – и едва не падаю, в последний момент ухватившись рукой за грубую древесину забора. Своим ключом?..
