– Ясен перец.
– Тогда уточню. Зачем вы пришли?
– Убедиться, что красных ангелов не бывает.
– Я ни одного не встречал. Кстати, безумие бывает полезно. Есть люди, которые получают от своих болезней вторичную выгоду. Их лечение невозможно: они сами заинтересованы в симптоме.
– Да они просто лошары, – махнула ручкой Сарочка. – А ангел читал мне свои пахать как интересные лекции. В итоге я за неделю прошла такой, блин, курс переподготовки, что хоть сейчас в магические войска.
– В каббалистические? – Игнатий счел нужным отзеркалить прошлое замечание пациентки.
– Ага, именно в такие! – Сара была поглощена собственным рассказом. – Я даже не знала, что в Каббале столько всего понапихано. Прикиньте, все их дизайнерские шрифты – это просто еврейская азбука! И множество миров – так, чисто кастрация.
– Абстракция?
– Ну да.
– Да… – фильтровать мощные потоки эмоциональной Сарочкиной речи Игнатию было нелегко. Пора было вмешиваться в исповедь пациентки. – Но в конечном итоге ангел вас многому научил.
– Есть такое, – нехотя согласилась Сара.
– Может, это результат вашего длительного старательного обучения? – почувствовав спиной невысказанный протест, Игнатий пояснил. – Вы прочитали и услышали много разной информации. Большую часть забыли или не поняли. Ваш мозг не захотел мириться с пробелами в знаниях. На бессознательном уровне началась активная работа. Бессознательное крайне активно в часы сна. Вот вы во сне и изучали Каббалу заново, строили свою таблицу Менделеева.
– Про Менделеева ангел мне ничего не рассказывал. И это был не сон. Я стала конкретно тусить по ночам. Да только буй там плавал. Голос все равно звучал. И никакой клубный музон его не мог заглушить.
– Остается только поблагодарить собственный мозг за экстренную помощь.
– Прошу прощения?! – Сара вернула Игнатию его собственный вопрос, который сама минуту назад забраковала как непонятный. В игру вступало Сверх-Я пациентки.
– Если бы вы не перестроили собственные знания в простую и понятную конструкцию, могли бы точно сойти с ума. Вы же теперь свою Каббалу хорошо понимаете?
– Лучше некуда, – мрачно усмехнулась Сара. – Вот только голос на этом не успокоился и стал требовать платы.
– Самоубийство, убийство, оргии?
– Доктор, вы шо, больной?
– Обычно настоящие пациенты жалуются именно на такие требования своих внутренних демонов.
– У меня ангел! – сердито поправила Сара. – И он просто хотел, чтобы я научилась рисовать.
– Не так уж и плохо.
– Да. А еще я хочу его увидеть. И почувствовать. И вообще, хочу.
– Вы имеете в виду…
Сарочка грязно выругалась.
– Да что тут непонятного?! Хочу. Я хочу этого огненнокрылого засранца!
Хотеть не вредно, но не в этой ситуации. Это не психоз? Но как было похоже! Словно само Сверх-я воплотилось в этих слуховых галлюцинациях. Выходит, не Сверх-я, а Оно. Всего лишь Оно. С его влечениями, страстями, желаниями. Классический невроз. Но какой невроз! Какая мощная сублимация, какие вспышки либидо, какая истероидная экспрессия! Браво.
– Доктор, шо вы молчите?!
– Вы ждете от меня осуждения? Напрасно. Мне пока неясен ваш запрос. Вы испытываете влечение к образу, который сами же создали. Значит, это именно вы наделили ангела какими-то особыми качествами. Как вы думаете, как он выглядит?
– Не могу описать. Это как тьма между двух огненных стен. Бездна. Птица из стали и пепла. Стокрылый. Многорукий. Приходит с рассветом. Солнце восходит на его крыльях.
Бессвязный поток образов? А что, если Юнг со своими архетипами в кои-то веки поможет?
– Давайте фантазировать вместе. У вашего разума определенно были причины создать столь запутанный клубок ощущений, ассоциаций и страстей. Мы можем аккуратно потянуть за эту ниточку и…
– Да-да, и прийти к моему прошлому. Мне это уже говорили.
Соколова посерьезнела. Привычной веселости, равно как и агрессивного запала, больше не было. Перед Игнатием сидел испуганный ребенок, умный не по годам и вынужденный скрывать свой ум от наглых сверстников. Да что там ум: тайное знание!
– А кто говорил, если не секрет?
– После мучений в аргентинской библиотеке я решила поискать поблизости живого каббалиста. И нашла. Совершенно случайно. Он сам подсел в кафешке. Да так внезапно, что я его с перепугу текилой облила. И вот этот тип мне дал пару бесплатных уроков. Объяснил, что надо выпустить собственное духовное прошлое из ящика какой-то тетки. Доры, кажется. Про психоанализ что-то втирал.
– Так прямо и втирал?
Игнатий давно заметил, что самые тяжелые пациенты штампуются именно на стыке бульварного оккультизма и психологических тренингов. Крыша не любит, когда к ней лезут с проповедями про НЛО, второе пришествие, третий Рейх, четвертый Рим и пятую колонну. Вот и съезжает к праматери.
– Не-не, психоанализ я уже потом сама осилила. Как же там было… Нам. Нам. Амен… Матер-фатер… Нивеа фор мен…
– Namens des Vaters? – наугад бросил Игнатий.
– Точняк! Да вы шарите! – Сара впервые посмотрела на Аннушкина с уважением. – А шо это такое?
– Имена отца. И это не совсем психоанализ. Это Жак Лакан, французский… в общем, не важно. Важнее, какой смысл ваш аргентинский наставник в это вкладывал.
– Да какой он наставник?! Так, пару раз позанимались каббалистикой. Даже не переспали. Хотя вы бы видели, какие у него глазища черные! Эх… А что он там вкладывал, я не помню. Похоже, он просто любил ругаться по-немецки.
Не просто. Игнатий знал цену всем этим околодуховным гуру. Они чувствовали психотиков и «пограничников» за версту. А если еще и теоретически подкованные… Похоже, в Аргентине девушка напоролась как раз на такого вот продвинутого «учителя». Как раз с «именами отца» у параноиков большие проблемы. Их символическая сфера разваливается, законы развития прекращают работать, и каждый внешний объект грозит всеми небесными карами. А тут еще смерть реального отца.
Неудивительно, что рассерженное распутной жизнью Сверх-Я начало мстить, нацепив образ красного ангела. Но вместо победы над Оно, вдруг запело в резонанс с самыми древними влечениями.
– А какие у вашего красного ангела глаза?
– Да какие-какие? Черные, как у этого из Аргентины. Ой… Зараза. Я-то думала, чего он от денег отказывался. Говорил, что потом сочтемся. Что у него в команде не хватает пряморукого художника-дизайнера. Ну я ему покажу рисуночки! Вот что, доктор! Давайте либо уничтожьте его своей терапией, либо сделайте так, чтобы я могла к нему прикоснуться!
– Прикоснуться? Зачем?
– Морду расцарапать. Ну и там как пойдет.
