«Двадцать второй» снова взял ручку, нарисовал окно, наличник, указал место тайника.
Обыск на квартире у «двадцать второго» предусмотрительно пока не делали. Не хотели ненароком спугнуть тех, кто был с ним на связи. Теперь кое-что прояснилось. И сотрудники отдела уже вечером побывали в Софрине и проверили тайник за наличником. Ключ был уже там. За домом установили наблюдение. На следующий день в три пополудни возле крыльца появился пожилой человек, небритый, в темно-синем прорезиненном плаще, с портфелем в руках. Он поднялся на крыльцо, постучал в дверь, убедился, что в доме никого нет, спустился по ступенькам вниз, огляделся по сторонам, быстро подошел к угловому окну и сунул за наличник руку. В этот момент его сфотографировали. А пока он шел от дома к калитке, сфотографировали еще несколько раз. Пожилой мужчина пришел на станцию и сел в пригородный поезд, направляющийся в Москву. Два сотрудника отдела сели следом за ним в тот же вагон. Они проводили его до дома в Трубниковском переулке. Здесь пожилой мужчина зашел в парадное и скрылся за дверью. А сотрудники: один отошел во двор напротив двери, а второй поспешил в отдел, в фотолабораторию, проявлять только что отснятую пленку и печатать фотографии небритого связного.
На следующем допросе фотографии показали «двадцать второму».
— Узнаете?
— Он самый. Он всегда вот такой заросший, будто только проснулся, — сразу опознал связного «двадцать второй».
Фотографии отвезли в отделение милиции и показали участковому милиционеру.
— Знаю. Давно знаю. Инвалид еще с Гражданской. Живет один. Получает пенсию, — сообщил участковый. — А что, в чем-нибудь замешан?
— Пока неясно. Но говорить о том, что мы им интересуемся, категорически нельзя никому, — предупредили участкового.
На следующий день связной снова побывал в Софрино. Задержать его не составляло труда. Но не было никакой уверенности в том, что он знает, где Баранова. Больше того, существовало опасение, что Баранова вполне могла держать этого связного под постоянным контролем. И пропади он из поля ее зрения, она, заподозрив неладное, тут же запутает свои следы так, что их потом и за год не распутаешь. Но было крайне важно узнать и то, зачем связной ищет встречи с «двадцать вторым». Поэтому сделали так. «Двадцать второго» детально проинструктировали, привезли домой, а в доме устроили засаду. В тот же день, в начале четвертого, в дверь дома в Софрине постучали. «Двадцать второй», отодвинув занавеску, выглянул в окно и сделал связному знак: заходи. Связной вошел в дом. Он действительно был уже немолодым. Возраст подтверждали и голос, и манера говорить: глуховато, медленно, вполсилы.
Поздоровались.
— Третий раз уже к вам приезжаю, — будто жалуясь, проговорил связной.
— Командировка по работе. Обстоятельства заставляют, — объяснил ситуацию «двадцать второй».
— А она-то торопит. Ей квартиру подавай, — сказал связной.
— Да разве она уже здесь?
— Это нам неизвестно. Наше дело письмом ей сообщить.
— Да писать-то куда будешь? — так, чтобы слышали сотрудники отдела, продолжал расспрашивать «двадцать второй».
— А то вы не знаете, куда я пишу…
— Так она что, еще с места не сдвинулась?
— Точно не знаю. Но, наверное, сдвинулась. За письмом другой человек придет. Я другую фамилию пишу, — ответил связной.
— Тогда сообщи, что квартира для нее готова. У родственницы моей остановится. В проезде Соломенной Сторожки. Трамвай тот же — двадцать девятый. Она знает. Родственницу я уже предупредил. Когда будешь писать?
— Сегодня и отправлю.
— Ну, тогда все, — подвел итог «двадцать второй».
Связной потоптался на месте и виновато спросил:
— Деньгами меня не поддержите?
— Я ж тебе недавно давал…
— Так ведь дорого все. Разве уложишься…
— А ты не шикуй. Времена, сам понимаешь, не для этого.
— Как не понять? Семнадцатого на улице весь день простоял. Насмотрелся… Глаза бы не глядели.
— Ну, это, надо думать, дело временное, — попытался взбодрить связного «двадцать второй». — Будет еще и на нашей улице праздник.
— Оно конечно, — вздохнул связной. — Так как с деньгами-то?
— Много не дам. Сам на голодном пайке сижу, — недовольным тоном ответил «двадцать второй».
После этого он вытащил ящик из стола, высыпал из него ножи, вилки и ложки, отвинтил планку и поднял дно. Достал пачку сторублевок, отсчитал десять штук и протянул их связному.
— Это все, — сказал он. — Недели на две я опять уеду. Так что меня не будет.
Связной убрал деньги в карман, прошамкал что-то в ответ и вышел на улицу.
С этой минуты с него не спускали глаз. Надо было во что бы то ни стало узнать, как и через кого он общается с Барановой. А в квартире у «двадцать второго» провели обыск. Теперь это уже было нужно. Но прежде спросили:
— Оружие у вас есть?
— Имеется. Пистолет ТТ. И две пачки патронов к нему, — сообщил «двадцать второй» и поспешил добавить: — Но я никогда его не брал и вообще до него не дотрагивался.
— Сами покажете, где он?
— Конечно. Под печкой. Там вынимаются два кирпича.
Слазили под печку. Достали пистолет и патроны.
— Еще оружие есть?
— Нет. И никогда не было. И это-то я брать не хотел. Зачем оно мне? Я радист.
— Ладно. Проверим. Где радиоаппаратура?
— Передатчик у вас. Приемник — под полом, в подвале.
Открыли подвал.
— Одну минуточку, — попросил «двадцать второй». — Ключик необходимо взять.
Ему разрешили. Он слазил под печку в другой тайничок и достал ключ, каким открывают сейфы.
Спустились по лесенке под пол. Тут, за дверью, завешанной разным тряпьем и заставленной корзинами с овощами, оказалась уютная чистая комната с электрическим светом. В ней стоял столик, на котором лежали листы разлинованной бумаги и карандаши. Рядом со столиком стояло кресло и небольшой сундук. Сундук открыли. В нем лежали книги.
— Что за книги? — спросили «двадцать второго».
— Так, разные. Художественная литература, по садоводству, для вас ничего в них интересного нет. Отодвиньте сундучок в сторону, пожалуйста, — попросил «двадцать второй».
Сундук отодвинули. Под ним обнаружили крышку люка. Открыли ее. В люке помещался металлический ящик с сейфовым замком. «Двадцать второй» открыл его. Из ящика извлекли портативный приемник повышенной избирательности, запасные радиолампы, другие детали, кодовые таблицы, шифры, самые разнообразные средства тайнописи, фотоаапарат-зажигалку и пленку к нему. Тут же были и специальные химикаты для проявления пленки.
— Это все? — спросили «двадцать второго».
