Круклис удовлетворился.
— Хорошо. Можете увести арестованного, — разрешил он. И когда Трынкина увели, сказал Медведеву: — Наблюдение тоже можно снять, товарищ майор. Тот, кто нам нужен, второй раз сюда не придет.
Можно было уже уходить из флигеля. Но Круклис почему-то медлил. И Медведев спросил:
— Что-нибудь еще, товарищ полковник?
— Да самую ерунду. Сувенир на память. Посмотрите-ка, Дмитрий Николаевич, в углу, в этой куче книг, не найдется ли там семейного альбома хозяйки?
Медведев начал старательно перебирать книги, а сержант-милиционер проверил содержание ящиков комода. Но ни тому, ни другому не повезло. Во всем доме не нашлось ни одной фотографии с изображением Барановой. Были фото: с видами Крыма, несколько почтовых открыток с портретами известных артистов. Но фотографий Барановой найти не удалось.
— Чудно, — откровенно признался сержант. — Такие симпатичные обычно фотографироваться даже очень любят.
— А может, она не такая уж и симпатичная? — спросил Круклис.
— Что вы, товарищ полковник. Я ж ее хорошо помню. Ни один мужчина мимо не проходил, чтобы не обернуться. И следила за собой… И одевалась…
— И вы оборачивались? — улыбнулся Круклис.
— Оборачивался, товарищ полковник, — признался сержант. — Только я для нее молод был. Ей ведь где-то уже за сорок перевалило…
— Ну и каких же она любила мужчин? — интересовался Круклис.
Сержант неожиданно задумался.
— А вот мужчин, товарищ полковник, с ней никогда не видел, — сделал он вдруг для себя открытие. — Вот тоже чудно!
— Случается, — не стал развивать дальше эту тему Круклис и, поблагодарив за помощь милиционеров, направился к выходу.
Флигель заперли и опечатали снова. С сараем поступили на этот раз так же. Участкового и домоуправа предупредили, чтобы за замками и печатями следили. И если заметят какие-нибудь нарушения, чтобы немедленно сообщали по телефону. И оставили номер телефона. Но это было уж так, на всякий случай. Круклис почему-то не сомневался в том, что не только посторонние, но и сама Баранова не заглянет во флигель никогда.
С мыслями о враче-стоматологе он и вернулся в свой кабинет. И уже готов был обо всем доложить генералу Ефремову. Но того самого вызвали к кому-то «наверх». Круклис попросил секретаря сообщить ему, как только Ефремов появится, и, пользуясь вынужденной паузой, попытался поточнее сформулировать свой доклад и версию, в которой он уже почти не сомневался. Однако ему даже не дали сосредоточиться. Дверь кабинета приоткрылась, в кабинет просунулся Доронин и спросил:
— Разрешите, товарищ полковник?
И, увидев вопросительный взгляд начальника, почти выкрикнул прямо с порога:
— Есть новости, товарищ полковник!
— Не многовато ли для одного дня? — скривил губы Круклис. — Да проходите же! Что там стряслось?
— Вы, как всегда, оказались правы, товарищ полковник. В Наркомздраве действительно удалось напасть на след Барановой, — начал докладывать Доронин.
— Что же вы там обнаружили?
— Узнал точный номер диплома. Но это не главное. Важнее другое: узнал, что диплом она получила в двадцать шестом году в Ленинграде, окончив Ленинградский стоматологический институт. Даже подсказали, где он в ту пору находился. Где-то на улице Петра Лаврова. В Наркомздраве никаких данных о Барановой больше нет. Но там, где выдавали диплом, наверняка найдутся какие-нибудь дополнительные сведения. А в Ленинград-то теперь можно махнуть в любой день.
— Это действительно так, — сразу потеплел Круклис. — Очень все кстати, Владимир Иванович. Насколько я понимаю, эта самая Баранова, а она наверняка такая же Баранова, как я Петров, для нас становится объектом номер один. Вас тут не было два дня, а у нас получился прокол.
И Круклис подробно рассказал своему заместителю обо всем, что произошло на квартире Барановой и какие выводы он из всего этого сделал.
— Мы, конечно, будем отрабатывать и все прочие версии. Но та, которая складывается сейчас с участием Барановой, мне почему-то думается, будет основной в нашей работе, — убежденно сказал он. — Так что в Ленинград выезжайте, Владимир Иванович, сегодня же. И копайте эту жилу особенно тщательно. Вы меня вспомните: она еще преподнесет нам сюрпризы. Я вот только думаю: может, вам стоит взять помощника?
— Зачем? Здесь ведь тоже люди нужны, — подумав, ответил Доронин.
— Баранова становится важной персоной, — заметил Круклис.
— Справлюсь, товарищ полковник. Один справлюсь.
Но Круклис настоял на своем.
— Не сомневаюсь в том, что справитесь, Владимир Иванович. Но времени потеряете больше. Так что берите в свое полное распоряжение Петренко. И если понадобится, сами ставьте ему задачи по ходу дела, — окончательно решил полковник.
Зазвонил внутренний телефон. Круклис снял трубку.
— Василий Петрович вас ждет, товарищ полковник, — сообщил секретарь Ефремова.
— Очень хорошо и тоже очень кстати, заодно доложу ему и о вашей командировке, — поднимаясь из-за стола, сказал Круклис.
Глава 17
Ночью Берлин бомбили. Несколько мощных, не менее чем тонных бомб, сброшенных с американских самолетов, снесли полквартала, в котором жил Грейфе, завалили обломками зданий прилегающие улицы.
Грейфе еле добрался до своего служебного «опель-капитана» и нырнул в кабину.
— Совершенно невозможно было подъехать ближе, герр оберштурмбаннфюрер! Охрана будто с ума сошла. Ничего не желает слушать! — оправдывался водитель.
— Скоро все с ума сойдут, — буркнул в ответ Грейфе. — В управление.
«Опель-капитан» сорвался с места, и скоро Грейфе уже прибыл на работу. Его встретил Эгерт и доложил, что никаких звонков не было и оберштурмбаннфюрера никто еще не вызывал.
— А эти длинноволосые умники из авиационного КБ, они забыли, что должны сегодня показывать мне то, что они делают для нас? — дал волю своему негодованию Грейфе.
— Вполне возможно, что у них еще ничего не готово, — попытался смягчить ситуацию Эгерт.
Но Грейфе не спал всю ночь и был не на шутку зол.
— Может, они забыли, что этой их чертовой каракатицей интересуется сам обергруппенфюрер? — не унимался он. — Проваливают дело и молчат!
— Наверное, как всегда, станут ссылаться на нехватку каких-нибудь дефицитных материалов, — заметил Эгерт.
— Чепуха! Они были предупреждены, что им дадут все! Позвоните-ка им вы, Эгерт, и спросите: в чем там дело? — приказал Грейфе.
Эгерт бесшумно повернулся и направился в приемную. Но Грейфе остановил его.
— Звоните отсюда. Мне интересно послушать, как они будут оправдываться.
