Эгерт набрал номер. Но последовавший из КБ ответ сразу умиротворил эсэсовцев. Оказалось, что для показа оберштурмбаннфюреру все абсолютно готово. Все сделано наилучшим образом. Пригласить господина Грейфе в КБ согласно договоренности собирались с самого утра. Но эта чудовищная бомбежка где-то повредила телефонные кабели, и их только что починили. В КБ были совершенно уверены, что этот первый раздавшийся к ним с утра звонок всего лишь проверка связи. А это оказывается…
— Черт с ними, с их оправданиями! Скажите, что я сейчас же выезжаю. И спросите, куда лучше: к ним или на завод? — прошипел на ухо адъютанту Грейфе.
Эгерт вежливо спросил:
— Готовы показать и тут и там, — последовал ответ.
— Тогда скажите, что встретимся на заводе, — решил Грейфе. И дождавшись, когда Эгерт закончит разговор, добавил: — Зачем же я буду разглядывать их чертежи? Мне вещь нужна! Вещь! Готовая машина.
Он мельком проглядел бумаги, подготовленные ему на доклад, и предупредил Эгерта:
— Будут звонить от обергруппенфюрера, скажите, где я. Остальным знать необязательно.
КБ, выполнявшее заказ РСХА, разместилось на одном из старейших и надежнейших предприятий авиационной промышленности рейха, в старых заводских корпусах, в большинстве своем скрытых под землей. Лишь легкие постройки вспомогательных цехов и склады можно было разглядеть с близкого расстояния под огромными маскировочными сетями и развесистыми кронами деревьев. И повсюду охрана, охрана, охрана.
«Откуда столько набрали солдат?» — подумал Грейфе и спросил сопровождавшего его инженера-конструктора:
— Я на ваших предприятиях впервые, герр Фогеляйн. Кто вас охраняет?
— Солдаты СС, находящиеся в подчинении непосредственно рейхсмаршала, герр оберштурмбаннфюрер.
— Правильно. — Грейфе сразу вспомнил, что рейхсмаршал Герман Геринг давно уже держит в своем личном подчинении не одну часть СС и при этом поставил дело так, что в эти части не сует нос даже рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. — А кто у вас работает?
— В экспериментальном цехе, куда мы с вами идем, герр оберштурмбаннфюрер, трудятся только наши с вами соотечественники. Да и то наиболее благонадежные. А вообще-то на предприятии немало и иностранцев: есть итальянцы, есть французы, датчане, естественно, из поддерживающих нас и, как правило, очень нам нужные специалисты в своей области… Высококвалифицированные инженеры, техники…
— А рабочие?
— В последнее время стали пользоваться рабочей силой и из концлагерей. Потому и такое количество охраны. Их привозят сюда, герр оберштурмбаннфюрер, а отсюда увозят уже на других машинах, прямо в крематорий…
Они зашли в небольшое здание, похожее на подсобку, на лифте опустились под землю и очутились в просторном, хорошо освещенном электрическим светом помещении. Тут стояло несколько полусобранных самолетов, возле которых копошились люди.
— Это и есть наш экспериментальный цех, герр оберштурмбаннфюрер. Здесь собираются образцы моделей, которые взлетят через три-четыре, а некоторые и через пять-шесть лет, — объяснил ведущий инженер-конструктор.
«Эк, куда хватил!» — чуть не сорвалось у Грейфе. Но он смолчал и даже поддакнул:
— Далеко смотрите! Вашей перспективе можно только позавидовать, герр Фогеляйн.
— Конструкторская мысль должна опережать сегодняшний день, герр оберштурмбаннфюрер. И чем дальше, тем лучше.
«Смотри, чтоб штаны не порвались», — снова подумал весьма скептически настроенный насчет всяких перспектив Грейфе. Пережив сегодняшнюю бомбежку, он старался не думать о будущем вообще. Но служба требовала собранности, и Грейфе спросил:
— Где же ваше чудо, которое вы мастерите для нас, герр Фогеляйн?
— О, это там, чуть дальше, герр оберштурмбаннфюрер. Оно в отдельном отсеке. И допуск в него строго ограничен, — ответил инженер.
— Но ведь насколько мне известно, у вас тут все сверхзасекречено, — заметил Грейфе.
— Совершенно верно. Но ваш заказ и среди всего прочего на особом положении. И знаете почему? — интриговал инженер.
Грейфе недоуменно пожал плечами.
— Согласно нашим предписаниям так и должно быть…
— Конечно, конечно, герр оберштурмбаннфюрер, — поспешил согласиться инженер. — Но вы сейчас все увидите и поймете, о чем я говорю.
Они прошли в дальний угол цеха и очутились в небольшом, надежно закрытом и охраняемом от посторонних отсеке. Посредине его стояло нечто, меньше всего напоминавшее самолет и по очертаниям скорее похожее на огромную стрекозу. Правда, от стрекозы этой штуковине тоже досталось немногое, разве что длинный ободранный хвост да обозначенное ребрами жесткости фюзеляжа брюхо. Грейфе смотрел на диковинную конструкцию, плохо представляя себе, как она поднимется в небо, и вспоминал испытательный полигон у Зееловских высот, жирного Цирайса, пегого Пфлюкера, их шипящий, как тысяча змей, снаряд, который никак не мог долететь до цели, и глубоко вздохнул. По сравнению с этим скелетом то, что он только что видел в цехе, теперь уже казалось ему вполне законченным и готовым к полету. Но Фогеляйна прямо-таки распирало от гордости за эту дюралевую арматуру, и он, не скрывая этого, не без пафоса воскликнул:
— Вы даже не представляете, герр оберштурмбаннфюрер, какова цена конструкторской мысли, вложенной в эту модель!
«А мне и представлять нечего. Я и безо всякого представления точно знаю до пфеннига, сколько вы уже выдоили из нашей бухгалтерии. Только вчера видел счет», — подумал Грейфе, неопределенно промычав:
— Н-да-с. Так что же это все-таки такое будет?
— Это будет уникальнейший, не имеющий аналогов в мировой практике самолетостроения летательный аппарат, — доверительно, все с тем же апломбом заявил Фогеляйн. — Хотите знать его тактико-технические характеристики?
— Бесспорно, герр Фогеляйн.
— Пожалуйста. Вы заказывали, и от вас секретов нет, герр оберштурмбаннфюрер, — заверил Грейфе ведущий инженер-конструктор. — Итак, это будет четырехмоторный моноплан с высоко расположенным крылом, с фюзеляжем типа «вагон», с двумя балками, на концах которых будет по килю с одним общим стабилизатором. Все четыре двигателя будут специальной конструкции — высотные, воздушного охлаждения. Сзади фюзеляжа будет сконструирован специальный откидной трап, по которому в фюзеляж свободно сможет въехать мотоцикл с коляской и даже легковая автомашина.
Учитывая специфику заданий, которые предстоит выполнять на данном самолете, наше КБ сконструировало для него крылья, способные выдвигаться и убираться на несколько метров.
— Обратите внимание, герр оберштурмбаннфюрер, на конструкцию шасси, — увлеченно продолжал Фогеляйн. — Они, как вы видите, также принципиально новые по своему устройству. Для посадки на твердый грунт самолет будет иметь два обычных колеса, лишь значительно увеличенного диаметра. А для посадки на заболоченную, неровную или даже заросшую кустарником местность под фюзеляжем будет смонтировано с каждой стороны по двенадцать пар катков. При этом общий вес самолета не превысит восемнадцати тонн. Представляете, какой у него будет запас мощности для маневра?
