— Отзвуки ампира! — победоносно вещал Зискинд. — Так кто был прав?
— Конечно, вы. Вы просто умница. И замечательный специалист.
— А я так думаю, — не обращая внимания на похвалу, продолжал Зискинд, — что тот, кто снимал эту фотографию, не зря захватил и эти балкончики. И знаете для чего?
Медведев не знал.
— Ну так я вам скажу — для того, чтобы легче было потом отыскать эту арку. Мимо такого ориентира не пройдешь, не обратив на него внимания, — уверенно сказал Зискинд.
«Наверное, так оно и есть, — подумал Медведев. — Только кто должен был ее отыскивать? Кому она могла быть нужна? И зачем?»
Четвертую запечатленную на фотографии арку они нашли рядом с букинистическим магазином, чуть дальше и напротив театра имени Вахтангова. Нашли по отчетливо видным на фотографии красивым лепным виньеткам, обрамляющим верхнюю часть арки!
«Неужели все снимки сделаны на одной улице? — недоуменно подумал Медведев. — И неужели только потому, что сама Баранова жила здесь? Интересно, как объяснит это полковник?»
Пятую арку нашли и определили чуть дальше аптеки также по узорчатой решетке балкона, нависшего над ней. А вот с шестой и седьмой арками пришлось потрудиться и, чтобы найти их, побегать и поездить по всему Арбату.
Порой обоим даже начинало казаться, что они совсем в другом месте. А все потому, что никаких особых примет у этих арок не было. Но в конце концов отыскали и их.
Медведев был очень доволен тем, что работу удалось закончить так успешно. Но, пожалуй, еще больше был рад этому Зискинд. Оправдывались все его предположения. Он оказал посильную помощь сотрудникам Наркомата госбезопасности. Он оправдал доверие своих коллег по работе, которые указали именно на него, как на лучшего специалиста. Он, наконец, проверил сам себя и не разочаровался в себе. Медведеву же не терпелось доложить полковнику о выполнении задания.
На его счастье, Круклис оказался на месте и проводил совещание. Увидев вошедшего к нему в кабинет Медведева, он тут же указал ему на свободный стул и продолжал:
— Экспертиза специалистов подтвердила, что Шефнер прислал нам очень ценные новинки. И взрыватели, и данные о новых штурмовых орудиях немцев не только еще не изучены нами, но, как мне сказали, мы вообще ничего не знали об их существовании. Это дает нам основания полагать, что Шефнер не провокатор. Что он серьезно, по мере своих сил, подчеркиваю, именно по мере сил стремится приблизить нашу победу над фашизмом. Я глубоко уверен в том, что это свое стремление он подтвердит конкретными делами еще не раз. Я по крайней мере с чистой совестью поручился за него перед руководством.
— А почему же он все-таки не пожелал встретиться? Это ведь тоже очень немаловажный фактор, — заметил Доронин.
— Объясню это, Владимир Иванович, так, как понимаю сам, — ответил Круклис. — Только вы сами сначала мне ответьте: кто такой Шефнер?
— Я бы назвал его антифашистом, — ответил Доронин.
— Слишком общо.
— Раз он нам помогает, можно добавить — убежденный антифашист.
— А вот с таким добавлением я не согласен.
— Он рискует, товарищ полковник. Значит, он к тому же еще активный антифашист, — сказал Петренко.
— Нет, товарищи. Это все немного из другой оперы, — покачал головой Круклис. — По-моему, Шефнер всего лишь один из тех миллионов немцев, обманутых Гитлером и его кликой, который прозрел раньше многих других своих соотечественников и стал на путь борьбы с гитлеризмом. Но борется в одиночку и союзников в этой борьбе ищет не среди граждан рейха, а у нас. Ибо наверняка считает, что мы в этой борьбе партнеры куда более надежные. По-своему он прав. Хотя смелым борцом и тем более убежденным я его не считаю. Но я не отверг его. И уверен, что прозревшего врага мы не только можем, но и должны иметь своим союзником. И даже если он в чем-то нас не совсем устраивает, не отворачиваться от него, протянуть ему руку и укрепить в нем веру в нас, как в своих самых верных союзников…
Медведев слушал полковника и понимал, что он хоть и завуалированно, но говорил сейчас не только о Шефнере и об отношении к нему, а и о тех серьезных разногласиях с некоторыми из вышестоящих начальников, которые ему по поводу Шефнера в свое время пришлось преодолеть. Полковник и тут оставался верен себе в своей исключительной принципиальности.
Закончил разговор о Шефнере он неожиданно. Вдруг взглянув на Медведева, сказал:
— А теперь послушаем, что нам доложит Дмитрий Николаевич. Вы готовы?
Сообщение Медведева восприняли с большим интересом. И были немало удивлены, когда узнали, что все фотографии были сняты на одной улице. И на какой? На Арбате, по которому каждый проходил и проезжал много раз.
— Ну, меня как раз меньше всего удивляет то, что мы не узнали Арбата. Не каждый узнает даже собственный дом, если ему показать лишь его фрагменты. А вот почему это только старый милый Арбат, и ничего больше, — это уже вопрос! — сказал Круклис. И добавил: — И над ним мы, кажется, крепко поломаем головы.
— Есть и еще неясности, — заметил Доронин.
— Какие?
— Почему снимались именно арки? А не подъезды, скажем. И не витрины магазинов?
— Принимаю. Еще? — одобрил Круклис.
— Зачем снимались? И…
— И?
— И для кого снимались?
— Для начала вполне достаточно, — остановил своего заместителя Круклис. — С какого же вопроса начнем?
— Я думаю, прежде всего надо четко себе представить, почему снимали именно арки, — высказал предложение Доронин.
— Почему так думаете?
— Потому что, если мы ответим на этот вопрос, другие могут отпасть сами по себе, — объяснил Доронин.
— Ну, положим, вопрос, который задал я, не отпадет, — заметил Круклис. — Но я согласен с тем, что разобраться досконально с арками стоит. Я даже считаю, что поручить это следует вам, Владимир Иванович, и Дмитрию Николаевичу.
Доронин и Медведев встали.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — ответили в один голос.
— Даю вам на это два дня.
— Понял, товарищ полковник, — ответил уже как старший Доронин.
— Что у нас еще? — спросил Круклис.
Поднялся Петренко.
— Пришел ответ из Центрального партизанского штаба на наш запрос о старшем лейтенанте Кремневе Петре Петровиче, муже Мартыновой Любови Тимофеевны, проживающей…
— Помню, помню, — остановил майора Круклис. — Так что?
Петренко зачитал ответ:
«Выходя из окружения вместе с группой бойцов, старший лейтенант Кремнев Петр Петрович был ранен осколком мины и в тяжелом состоянии оставлен в деревне Кудряшовка Могилевской области под присмотр жительницы деревни Сухоруковой Марии Никифоровны. По прошествии трех месяцев лечения и ухода был поставлен на ноги и по его просьбе доставлен в партизанский отряд имени Чапаева, в рядах которого в должности командира взвода подрывников и сражался до сентября 1943 года. 20 сентября при выполнении боевого задания погиб смертью храбрых и похоронен в братской могиле в лесу на восточном берегу озера Лебяжье. Сведений о родных и близких П.П. Кремнева не имеем. Начальник второго отдела майор Шерстюк. Подпись. Печать».
