— Так в чем же дело?
— Молодые они еще. У них вся жизнь впереди. Они еще наверняка столько всего хорошего смогут сделать. А там, как бы вам сказать…
— Э-э!.. — махнул рукой Ефремов. — Без тебя я не знаю, что там. У тебя двое сыновей на фронте воюют. О себе не думаешь, о Клавдии подумай.
Это был удар под ребро. И нанести его мог только такой старый и испытанный друг, как Ефремов. И, может быть, в каком-нибудь другом случае этот удар достиг бы цели. Но Круклис ничего не ответил и вышел из кабинета. Двое суток они не встречались. Ефремов куда-то выезжал. У Круклиса тоже было полно дел. Но утром третьего дня Ефремов сам зашел к нему в кабинет.
— Руководство одобрило твое предложение. Готовься. Но особо не торопись. Мне не сказали, но, очевидно, предстоят какие-то очень важные события на фронте, от которых будет многое зависеть, — объяснил ситуацию Ефремов.
— Понял, Василий Петрович. Благодарю за доверие, — ответил Круклис.
— Ну и дали же мне за это доверие, — усмехнулся Ефремов. — Чего только не наслушался. Как в воду глядел…
— Ничего. Все будет хорошо, — весело подмигнул ему Круклис.
Он засел за сообщения из Риги. Читал донесения, изучал обстановку. Через несколько дней Ефремов спросил его:
— Каким способом думаешь преодолевать линию фронта?
— Считаю, наиболее надежно — самолетом.
— Правильно, — одобрил Ефремов.
— Удастся — высадят на каком-нибудь партизанском аэродроме. Не удастся — прыгну с парашютом, — уточнил Круклис.
— А вот это исключено, у немцев в Прибалтике сейчас полно войск. И тебе будет очень трудно передвигаться у них в тылу. Поэтому я дал команду готовить для тебя другой вариант. Полетишь — но сядешь на море, в районе Айнажи. А там тебя встретят местные рыбаки. Они же доставят тебя в Ригу, — объяснил Ефремов.
— А не усложнит это все дело?
— Может, немного и усложнит. Но зато надежней. Наш флот еще заперт в Кронштадте. И немцы не очень-то пока беспокоятся за свои тылы со стороны моря. А мы это и используем.
— Пусть будет так, — не стал возражать Круклис. — Но чего ждем? Время-то идет…
— Недолго осталось, — заверил Ефремов.
И на сей раз был прав. Двадцать четвертого июня вся страна услышала зачитанные по радио Левитаном приказы Верховного главнокомандующего командующему войсками 3-го Белорусского фронта генералу армии Черняховскому и командующему войсками 1-го Прибалтийского фронта генералу армии Баграмяну. Началась, как потом стало известно, одна из крупнейших наступательных операций Красной армии — «Багратион».
«Вот чего ждали! Другого такого сильнейшего отвлекающего маневра, конечно, не придумаешь! Значит, через пару дней и мой черед», — решил Круклис. Но руководство наркомата не спешило. Операция развертывалась. В действие вступили 1-й и 2-й Белорусские фронты. Войска немецкой группы армий «Центр» несли колоссальный урон в живой силе и технике. Вот тогда-то, в конце первой недели июля, Круклис и вылетел в Лугу.
Перед отъездом на аэродром он еще раз напомнил Доронину:
— Рига Ригой. Но и здесь вражеские агенты непременно активизируют свои действия. Я убежден в том, что в самое ближайшее время следует ожидать очередного выхода в эфир «Племянника». Не проморгайте.
— На сей раз он не уйдет. Его ждут повсюду, — ответил Доронин.
— Потом нам может просто не представиться другой случай. А если и представится, то слишком поздно, — заметил Круклис.
— Вы же знаете, товарищ полковник, что у нас постоянная готовность номер один, — напомнил Доронин.
Круклис крепко пожал ему руку.
— Желаю успеха, Владимир Иванович.
— А вам — скорейшего возвращения, — ответил Доронин.
С военного аэродрома в Луге Круклиса на машине привезли в Гдов. Город был сильно разрушен. На противоположном берегу Чудского озера уже находился враг. Пришлось ждать темноты. И как только она достаточно сгустилась, на озеро приводнился самолет МБР-2.
Чтобы успеть затемно высадить пассажира и вернуться обратно, самолет взял курс на озеро Выртсьярв, на Пярну, углубился в сторону моря, свернул на юг, оставил слева по курсу Айнажи, Салацгриву и попал в туман.
— Вот так всегда: что-нибудь, да обязательно не слава богу! — посетовал командир экипажа.
— А далеко еще лететь? — спросил Круклис.
— Саулкрасты…
— Так это же совсем рядом!
— Да кто нас найдет в таком тумане…
Прошло еще несколько минут, и штурман доложил:
— Мы над местом.
— Будем садиться, — принял решение командир.
Самолет пошел на снижение. Над водой туман был не таким густым и с окнами. В одно из них командир и приводнил машину. Выключил двигатель, и над морем стало тихо.
— Не повезло, — вслушиваясь в глухую ватную темноту, сказал командир.
— Сколько от нас до берега? — спросил Круклис.
— Километров пятнадцать.
— Какие-нибудь опознавательные сигналы предусмотрены?
— Синие огни у самой поверхности воды. Но кто их в таком тумане увидит?
— А вы зажигайте. И увидят. Обязаны увидеть, — уверенно сказал Круклис.
Огни засветили. Но прошло не менее часа, прежде чем из тумана, словно из-под воды, появился рыбачий баркас. Его увидели и услышали на самолете почти одновременно. Туман не только застилал все сплошной пеленой, но и глушил все звуки.
На баркасе было пятеро. Подплывали осторожно, будто самолет был заминирован.
— Стойте! Кто такие? — как было условлено, по-немецки окликнул неизвестных Круклис.
По обоим бортам баркаса зажглись два зеленых фонаря. Это тоже был условный знак.
— Мы рыбаки! — по-латышски ответили с баркаса.
— Что вам надо? — по-латышски спросил Круклис.
— Помогите нам сориентироваться. У нас сломался компас, — уже по-русски последовал ответ.
— Какое направление вам нужно?
— Зюйд-зюйд ост!
— Подгребайте, — так же по-русски ответил Круклис.
Командир экипажа, штурман и стрелок-радист с облегчением опустили автоматы. Баркас мягко бортом пришвартовался к самолету.
— Еле вас нашли, — негромко сказал один из рыбаков. — Всего два часа как начал сгущаться этот туман. Где товарищ Сергеев?
— Я, — назвал себя Круклис.
— Моя фамилия Тальцис. Перебирайтесь скорее. Самолету надо взлетать. Всего полчаса тому назад нас остановил немецкий сторожевой катер.
Круклис наскоро попрощался с членами экипажа самолета.
— Спасибо, товарищи. Счастливого возвращения!
