Незамеченные, идем по балкам, бесшумно перепрыгивая с одной на другую высоко над суетящимися внизу слугами. Поворачиваюсь к Призраку, смотрю на его спокойное лицо, наблюдаю, с какой уверенностью он ставит ногу при каждом шаге, и стараюсь делать то же самое. Раненую руку берегу и использую только для удержания равновесия. Он, похоже, замечает, но ни о чем не спрашивает. Может, уже знает, что случилось.
— Подождем, — говорит Призрак, когда мы устраиваемся на очередной балке.
— Чего-то особенного?
— Мне донесли, что из дома Балекина прибывает посыльный, переодетый для маскировки в королевскую ливрею. Нам нужно убить его до того, как он войдет в королевские покои.
Эту новость Призрак сообщает совершенно равнодушно, не проявляя никаких видимых эмоций. Интересно, давно ли он работает на Дайна и приходилось ли ему, исполняя просьбу принца, пронзать кинжалом ладонь. Все ли тайные слуги принца проходят такое испытание, или оно предназначено исключительно для смертных?
— Этот посыльный должен убить принца Дайна? — спрашиваю я.
— Давай не будем выяснять.
Внизу, подо мной, насаживают на вертела причудливые засахаренные создания. Раскрашенные золотом яблоки лежат на банкетных столах в таких количествах, что с их помощью можно отправить в сладкий сон едва ли не половину Двора.
Вспоминаю испачканный золотом рот Кардана.
— А ты точно знаешь, что он будет идти этим путем?
— Да, — коротко отвечает он.
Ждем. Минуты складываются в часы, и я стараюсь не нервничать и по возможности двигаться, разминать мышцы. Это тоже часть моего обучения, тот аспект, который Призрак считает самым важным, за исключением разве что бесшумного передвижения. Не раз и не два я слышала от него, что умение ждать — главная составляющая вора и шпиона. Самое трудное, по его мнению, сохранять концентрацию и не отвлекаться на размышления о постороннем. Наверно, он прав. Здесь, наверху, наблюдая за текущими потоками слуг, я ловлю себя на том, что начинаю думать о коронации, об утонувшей девушке, о Кардане и Никасии, подъехавших к дому, когда мы с Софи убегали из Холлоу-Холла, о застывшей на губах Валериана предсмертной улыбке.
Поворачиваю мысли к настоящему. Вижу внизу странное существо с длинным безволосым хвостом, волочащимся за ним по земле.
Кто-то из кухонных рабочих? Пожалуй, нет — уж слишком грязная у него сумка, да и с ливреей, похоже, что-то не так. Слуги Балекина носят свои ливреи по-другому, а на здешнюю форму она и вовсе не похожа.
Поворачиваюсь к Призраку.
— Хорошо, — говорит он. — А теперь стреляй.
Достаю миниатюрный арбалет, и ладони моментально потеют. Я выросла на скотобойне. Я училась этому. Мое главное детское воспоминание — пролитая кровь. Сегодня на моем счету уже есть одно убийство. И тем не менее в какой-то момент появляется сомнение, начинаю думать, что не смогу.
«Ты — не убийца».
Делаю вдох, и стрела вылетает. Раненая рука вздрагивает от отдачи. Существо с хвостом падает, цепляя пирамиду золотых яблок, и те раскатываются по грязному полу.
Как учили, прижимаюсь к перекрестью балок и сливаюсь с ними. Внизу кричат, слуги оглядываются, высматривая стрелка.
Рядом со мной краем рта улыбается Призрак.
— Первый? — спрашивает он и, видя, что я смотрю на него непонимающе, поясняет: — Убивала раньше?
«Пусть смерть будет единственным твоим спутником».
Чувствуя, что в такой ситуации могу и не соврать убедительно, качаю головой.
— У смертных бывает по-разному: кого-то рвет, кто-то плачет. — Он определенно доволен, что со мной ничего такого не случилось. — Стыдиться тут нечему.
— Со мной все в порядке, — снова делаю глубокий вдох и прилаживаю вторую стрелу. Чувствую в себе нервную, адреналиновую готовность. Я как будто переступила какую-то черту. Раньше не знала, как далеко смогу зайти. Теперь ответ, похоже, есть. Я пойду до конца, пока будет, куда идти. Даже слишком далеко.
Призрак вскидывает брови.
— Ты молодец. Стреляешь метко, выдержка есть, кровь хорошо переносишь.
Удивительно. Обычно Призрак к комплиментам не склонен.
Я поклялась, что стану хуже своих противников. Два убийства за одну ночь — неплохо для начала. Таким падением можно гордиться. Мадок и представить не мог, как сильно ошибается в отношении меня.
— Большинству детей джентри недостает терпения, — продолжает Призрак. — И они не привыкли пачкать руки.
Я не знаю, что ответить, — в памяти еще свежо проклятие Валериана. Может быть, когда родителей убили на моих глазах, внутри у меня что-то надломилось. Может быть, моя сломанная жизнь превратила меня в кого-то, кто способен делать грязные дела. Или, может быть, все дело в том, что я выросла в доме Мадока, у которого кровопролитие — семейный бизнес. Почему я такая? Из-за того, что он сделал с моими родителями, или из-за того, что он мой родитель?
«Пусть твои руки всегда будут запятнаны кровью».
Призрак тянется к моей руке и, прежде чем я успеваю убрать ее, сжимает запястье и указывает на бледные полумесяцы у основания ногтей.
— Кстати... Я вижу, что ты делала с собой по вот этому обесцвечиванию на пальцах. И я чувствую в запахе твоего пота. Ты принимала яд. Травила себя.
Я сглатываю, а потом, поскольку отпираться нет смысла, киваю.
— Зачем?
Что мне нравится в Призраке, так это то, что он спрашивает не для того, чтобы прочитать лекцию, а потому, что ему действительно интересно.
Как же объяснить?
— Я — смертная, и мне приходится труднее, а значит, и стараться надо больше.
Он смотрит на меня изучающе.
— Кто-то действительно забил тебе голову всякой чушью. Многие смертные превосходят фейри во многих отношениях. А иначе почему, по-твоему, мы их похищаем?
Не сразу, но я все же понимаю, что он говорит серьезно.
— Так я могу быть...
— Лучше меня? — Призрак фыркает. — Не искушай судьбу.
— Ты не так меня понял! — протестую я, но он только усмехается. Смотрю вниз. Тело лежит на прежнем месте. Возле него толпятся несколько рыцарей. Как только мертвеца унесут, мы тоже уйдем. — Мне нужно только одно — уметь побеждать врагов. Вот и все.
Он смотрит на меня удивленно.
— А разве у тебя много врагов? — Для него я одна из тех девочек с нежными ручками и в бархатной юбочке. Девочка, у которой все по мелочам.
— Не много. — Я вспоминаю тот презрительный взгляд, который бросил в меня Кардан в зеленом лабиринте. — Но они высокого качества.
Рыцари наконец уносят тело убитого. Нас никто больше не ищет, и Призрак снова ведет меня по балкам. Проскальзываем по коридорам и подбираемся к сумке посыльного — нам нужны те бумаги, что в ней.
