Рыцари у помоста тоже обнажают мечи. А вот Эловин, Элдред, Вал Морен, Таниота и Рия совершенно безоружны. Лишь Кейлия вытаскивает из-за лифа кинжал, впрочем, слишком маленький, чтобы на что-то сгодиться.
Я хочу вынуть свой, но в толпе слишком тесно.
— Балекин, — строго говорит Элдред. — Сын мой. Верховный Двор не может уподобляться нижним. Мы не наследуем по крови. Никакая дуэль с братом не подвигнет меня возложить корону на твою недостойную голову. Смирись с моим выбором. Не унижайся перед народом.
— Мы решим это между собой. — Балекин обращается к брату так, как будто их отца здесь нет. — Никакого Верховного монарха. Только мы вдвоем и корона.
— Мне не нужно с тобой драться. — Дайн указывает на рыцарей, окруживших помост и только ждущих приказа. Среди них и Мадок, но больше ничего не видно. — И ты недостоин даже их внимания.
— Что ж, пусть это будет на твоей совести. — Балекин делает два шага и выбрасывает руку. Он даже не смотрит на цель, но клинок пронзает горло Эловин. Кто-то пронзительно вскрикивает, а в следующее мгновение кричат уже все. В первую секунду на горле Эловин видно только пятнышко, но уже в следующую из него бьет кровь, фонтан крови. Пошатнувшись, принцесса падает вперед, на четвереньки. Золотая ткань и сияющие украшения тонут в красном.
Некоторые даже не заметили этого внезапного, бесстрастного жеста. Элдред вскидывает руку, и я думаю, что он намерен повторить тот магический трюк, благодаря которому пошли в рост корни и расцвели сухие ветки. Но сила уже ушла; он отказался от нее вместе с королевством. Только что распустившиеся бутоны темнеют и засыхают. Ворон взлетает с плеча Вал Морена и, каркая, устремляется к корням, свисающим с полой крыши холма.
— Стража, — произносит Дайн голосом, которому должно подчиняться. Но никто из рыцарей не делает и шага к помосту. Словно по команде, они поворачиваются спиной к королевской семье и направляют мечи в сторону публики. Все происходит с их согласия. Они помогают Балекину совершить переворот.
В то, что это план Мадока, я поверить не могу. Дайн — его друг. Дайн воевал вместе с ним. Дайн намерен вознаградить его, как только станет Верховным Королем.
Толпа рвется к выходу и уносит с собой меня. Все суетятся, толкаются — кто-то пытается пробиться к сцене, на которой разыгрывается трагедия, кто-то спешит уйти подальше от нее.
Седоволосый король Двора термитов рвется к помосту, но путь ему преграждают его собственные рыцари. Моей семьи не видно. Я ищу взглядом Кардана, но и он затерялся в людском водовороте.
События развиваются стремительно. Рия подбегает к Верховному Королю со своим бесполезным ножичком. Принять его за оружие невозможно, но в смелости ей не откажешь. Таниота склонилась над Эловин и пытается остановить кровь юбками своего платья.
— Что ты теперь скажешь, отец? — обращается к Элдреду Балекин. — Брат?
Вылетевшие из тени две стрелы бьют Балекина в бок. Он шатается, но остается на ногах. Под разорванным камзолом блестит металл брони. Я вскидываю голову и ищу на балках Призрака.
Как и он, я — агент принца. Мой долг пробраться к нему. Я снова ныряю в толпу. В голове у меня видение будущего, история, которую я рассказываю сама себе, четкая и ясная повесть как противовес окружающему хаосу. Каким-то чудом я отыскиваю принца и защищаю его от изменника Балекина до подхода верных войск. Я — герой, вставший между королем и предателями.
Но Мадок опережает меня.
Какое облегчение. Его командиров можно подкупить, но он сам никогда...
Удар в грудь Дайна такой силы, что клинок выходит из спины. Мадок тянет лезвие вверх, через грудную клетку, к сердцу.
Я застываю посреди толпы, которая обходит меня с обеих сторон. Вижу белую кость. Вижу красное мясо. Принц Дайн, почти ставший Верховным Королем, падает на украшенную драгоценными камнями красную мантию, и ручеек его крови теряется среди них.
— Предатели, — шепчет Элдред, но его голос разносится эхом, и одно слово ощущается будто удар гремящего колокола.
Мадок останавливается и сжимает зубы, словно исполняет тяжелую, неприятную обязанность. На голове у него тот красный берет, что я раньше видела в нагрудном кармане. Сегодня он освежит его. На берете появятся новые пятна крови. Но я не могу поверить, что он делает это по чьим-то приказам.
Должно быть, он вошел в союз с Балекином и сбил с толку шпионов Дайна. Он поставил везде своих командиров, изолировав королевскую семью от тех, кто хотел помочь ей.
Это он организовал все так, чтобы Балекин нанес удар в тот момент, когда никто этого не ожидал. Это он рассчитал так, чтобы, во избежание смертельного проклятия, корону взяли тогда, когда она не лежала на чьей-либо голове.
Зная его, я уверена — переворот спланировал он.
«Коронации — такое время, когда возможно многое».
Целый и невредимый Балекин доволен собой.
— Дай мне корону.
Элдред разжимает пальцы, и обруч падает и катится по полу.
— Возьми сам, раз так желаешь. — Кейлия безутешно плачет. Рия в ужасе смотрит на толпу. Вал Морен стоит рядом с Элдредом. Узкое лицо поэта бледно.
Окруженный рыцарями, помост напоминает страшную сцену, на которой всем актерам предписано пройти через свои роли к кровавому финалу.
Руки Мадока как будто в красных перчатках. Смотрю на них и не могу отвести глаз.
Балекин поднимает корону. Золотые дубовые листья сверкают в свете свечей.
— Ты слишком долго тянул, отец. Уходить с трона нужно было раньше. Ты ослаб. Ты позволил предателям править своими поместьями, власть нижних дворов никем не контролируется, а дикие фейри творят что хотят. Дайн был бы таким же, трусом, спрятавшимся за интригами. Но я не боюсь пролить кровь.
Элдред молчит. Ни корона, ни оружие его не интересуют. Он просто ждет.
Балекин приказывает рыцарям привести Таниоту. Женщина из военных поднимается на помост и хватает сопротивляющуюся супругу короля. Таниота отбивается, мотает головой, впивается ногтями в плечо военной. Но все бесполезно. Рыцарей слишком много. Еще два шага вперед, и вот уже никакого сопротивления.
Балекин подходит к отцу.
— Провозгласи меня Верховным Королем, возложи корону на мою голову и можешь свободно уйти. Мои сестры будут под защитой. Твоя супруга останется жива. В противном случае я убью Таниоту. Убью здесь, на глазах у всех. И все будут знать, что ты мог спасти ее.
Смотрю на Мадока, но он на ступеньках, негромко разговаривает с одним из офицеров, троллем, бывавшим у нас дома, сидевшим за нашим столом, поддразнивавшим и смешившим Оука. И я тоже тогда смеялась. А теперь вся дрожу.
— Балекин, перворожденный, чью бы ты ни пролил кровь, править Эльфхеймом ты не будешь никогда. Ты недостоин короны.
Я закрываю глаза и думаю о словах Орианы: «Быть супругой Короля — дело нелегкое. Опасность всегда рядом. И ты всегда пешка».
