— Ты знал? — спрашиваю я Кардана. — Ты знал, что собирается сделать Балекин? Поэтому тебя не было с семьей?
Он громко хохочет.
— Если ты так считаешь, то почему я не бросился прямо в любящие объятия Балекина?
— Все равно, скажи мне, — требую я.
— Я не знал. А ты? Ведь Мадок твой отец.
Я беру длинный брусок воска со стола Дайна — один конец оплавлен и почернел.
— Какое значение имеют мои слова? Я могу солгать.
— Все равно скажи, — говорит он и зевает.
Как же мне хочется отвесить ему оплеуху.
— Я тоже не знала, — признаюсь я, не глядя на него. Вместо этого рассматриваю стопку документов, восковые оттиски, глубокие отпечатки на реверсе. — А должна была бы.
Перевожу взгляд на Кардана. Подхожу к нему, наклоняюсь и начинаю стаскивать королевское кольцо с пальца. Он пытается вырвать руку, но путы не позволяют оказать сопротивление. Сдергиваю кольцо.
Мне противно находиться рядом с ним, а когда я касаюсь его кожи, меня охватывает чувство какой-то беспричинной паники.
— Я просто заимствую твое дурацкое кольцо, — говорю я. Печатка на кольце точно совпадает с оттиском на письме. Кольца всех принцев и принцесс должны быть идентичны. Это значит, что печать одного выглядит так же, как печать другого. Достаю чистый лист бумаги и начинаю писать.
— Наверное, у тебя здесь не найдется выпивки? — спрашивает Кардан. — Не думаю, что дальнейшие события доставят мне массу удобств, поэтому хотел бы оставаться пьяным, чтобы вынести их.
— Ты действительно думаешь, что мне есть дело до твоих неудобств? — с вызовом спрашиваю я.
Услышав шаги, встаю из-за стола. Из общей комнаты доносится звук бьющегося стекла. Опускаю кольцо Кардана в корсет, где он тяжело ложится на кожу, и направляюсь к двери. Таракан смахнул с книжной полки ряд кувшинов и крошит деревянную мебель. Каменный пол покрыт осколками стекла и разлитыми настойками. Мандрагора. Живокость. Раковые шейки. Призрак хватает Таракана за руку, оттаскивает, не дает продолжить разгром, хотя у него по ноге течет кровь и двигаться ему трудно. Призрак побывал в бою.
— Эй, — окликаю я.
Оба удивленно смотрят на меня. Еще больше удивляются, заметив сквозь дверной проем, ведущий в комнату с картами, принца Кардана, привязанного к стулу.
— Разве ты не должна быть с отцом и праздновать? — выплевывает Призрак. Я на шаг отступаю. Раньше он всегда служил образцом совершенного, даже противоестественного спокойствия. Теперь они не кажутся спокойными. — Бомба еще там, и эти двое едва не погибли, чтобы выручить меня из темницы Балекина, а ты сидишь тут и радуешься?
— Нет! — твердо отвечаю я. — Подумай вот о чем. Если бы я знала, что произойдет, если бы я была на стороне Мадока, то появилась бы здесь только в сопровождении рыцарей. Вас застрелили бы прямо в дверях. Вряд ли я пришла бы одна, волоча пленника, которому бы очень обрадовался мой отец.
— Успокойтесь оба. Мы все на взводе, — говорит Таракан, осматриваясь и оценивая причиненный им ущерб. Качает головой, потом его внимание привлекает Кардан. Он подходит к принцу, рассматривает его лицо. Черные губы расползаются, обнажая в довольной гримасе зубы. Он поворачивается ко мне. — Хорошо, что хоть кто-то из нас сохранил холодную голову.
— Привет, — произносит Кардан, поднимая брови и посматривая на Таракана так, словно они сидят за чашкой чая.
После прогулки под столами, после того, как я схватила его и связала, одежды принца не в лучшем состоянии, а его печально известный хвост выбился из-под белого батиста рубашки. Он тонкий, почти безволосый, с пучком черного меха на кончике. Пока я смотрю, хвост свивается дрожащими кольцами, трепыхается, как змея, и выдает главное: несмотря на надменный вид, Кардан ни в чем не уверен и испуган.
Теперь понятно, почему он прячет эту штуку.
— Надо его убить, — говорит Призрак, остановившись в дверном проеме; его светло-каштановые волосы беспорядочно падают на лоб. — Он единственный член королевской семьи, который может короновать Балекина. Без Кардана трон будет навеки утерян, и мы отомстим за Дайна.
Кардан делает быстрый вдох, потом медленно выпускает воздух.
— Я бы предпочел жить.
— Мы больше не работаем на Дайна, — напоминает Таракан, и крылья его носа, похожего на длинный зеленый нож, вспыхивают. — Дайн мертв, и ему дела нет до тронов и корон. Мы продадим принца Балекину за то, что сумеем выторговать, и уйдем. Затеряемся среди малых Дворов или в массе свободного народа. Там весело, и у нас будет золото. Можешь пойти с нами, Джуд. Если хочешь.
Соблазнительное предложение. Гори оно все огнем. Начать заново там, где меня никто не знает, кроме Призрака и Таракана.
— Я не хочу денег Балекина, — сплевывает на пол Призрак. — А больше этот принц-мальчишка ни на что не годен. Слишком юн, слишком слаб.
Если не из мести за Дайна, давайте убьем его во имя Волшебной страны.
— Слишком молод, слишком слаб, слишком спесив, — вставляю я.
— Погодите, — говорит Кардан. Я много раз воображала его испуганным, но действительность превзошла мои ожидания. С удовольствием наблюдаю, как учащается его дыхание, как он извивается в путах, которые я завязала надежными узлами. — Погодите! Я расскажу вам, что знаю про Балекина, про кого угодно. Если хотите золота, богатства, я могу достать их для вас. Я знаю путь в сокровищницу Балекина. У меня десять ключей от десяти дверей во дворце. Я могу быть полезен.
О таком Кардане я могла только мечтать. Умоляющем. Униженном. Беспомощном.
— Что ты знал о планах твоего брата? — спрашивает Призрак, отрываясь от стены, и хромает к принцу.
Кардан трясет головой.
— Только то, что Балекин презирал Дайна. Я тоже его презирал. Он был достоин презрения. Я не знал, что Балекин сумел убедить в этом и Мадока.
— Что ты имеешь в виду под словами «достоин презрения»? — возмущенно спрашиваю я, хотя рана на моей руке еще не зажила. Смерть Дайна смыла обиду на него.
Кардан загадочно смотрит на меня.
— Дайн отравил своего собственного ребенка, когда тот еще был в утробе матери. Он работал на нашего отца, потому что король доверял только ему. Спроси у них — наверняка шпионы Дайна знают, как он заставил Элдреда поверить, что Эловин плетет против него заговор, как он убедил короля, что Балекин — глупец. Дайн организовал мое изгнание из дворца, вынудил просить приюта у старшего брата либо остаться бездомным, без пристанища при Дворе. Он отравлял вино Элдреда — поэтому Король был таким усталым и больным — и убедил его отречься. Не помогло даже заклятие короны.
— Этого не может быть. — Я думаю о Лириопе, о письме, о том, как Балекин хотел узнать, кто добыл яд. Но Элдреда нельзя было отравить румяным грибом.
— Спроси своих друзей, — настаивает Кардан, кивая на Таракана и Призрака. — Один из них применил яд, убивший ребенка и его мать.
