В конечном счете, Франциск I сделал из своего итальянского поражения победу: он победоносно вернулся в свое королевство носителем ренессансных помыслов! Действительно, он привозит из Италии античные сокровища и новые идеи. Это продолжение политики, начатой уже давно. Разве не привозил он уже в 1515 году не столько победу под Мариньяном, сколько Леонардо да Винчи с «Джокондой» в багаже?
Как символ новых времен, старый массивный донжон Лувра снесен. Это исчезновение сторожевой башни Хлодвига, а также крепости норманнов и башни графа Парижского — короче, это конец Средних веков… Далее последуют другие работы: средневековая крепость медленно освободит место ренессансному замку. С 1546 года архитектор Пьер Леско строит южное полукрыло с западной стороны, а именно она и означает наступление стиля Ренессанс в Париже — с ее тремя выступами на фасаде, колоннами возле дверей, статуями и окнами с закругленными или треугольными фронтонами.
Речь идет почти о художественном завещании Франциска I, которому остается всего год жизни: завершения работ он не увидит. В конечном счете, для Парижа эти художественные обещания, задуманные после возвращения из Италии почти двадцать лет назад, так и не осуществились. Король забросил берега Сены ради берегов Луары. Он потратил много денег, чтобы построить замок Шамбор, переделать замки Блуа и Амбуаз. Кстати, рядом с Амбуазом Леонардо да Винчи проживал до самой смерти, а его загадочный шедевр — «Джоконда» — затем оказался на стенах замка Фонтенбло, возможно, любимейшей резиденции короля.
КАКИМ ОБРАЗОМ «ДЖОКОНДА» ПОЯВИЛАСЬ В ЛУВРЕ
После смерти Франциска I портрет покинул Фонтенбло и переехал в Лувр, но чуть позже. Людовик XIV изъял его из прежнего замка, чтобы украсить стены Кабинета короля в Версале.
В 1798 году «Джоконда» была вывешена в Лувре, который стал музеем. Ненадолго: первый консул Бонапарт велел перенести ее через два года в апартаменты Жозефины в Тюильри. В конце концов, он вернул портрет в Лувр в 1804 году.
В 1911 году творение Леонардо да Винчи было похищено итальянским рабочим Винченцо Перуджа, который желал вернуть картину родной стране. Два года похититель хранил портрет в чемодане под кроватью в своей маленькой парижской комнатке. Иногда он открывал чемодан, и тогда Мона Лиза улыбалась ему одному.
Когда «Джоконду» обнаружили, она вновь заняла свое место в Лувре. Иногда она покидала музей, ибо совершала путешествия, чтобы ею могли полюбоваться в США, России и Японии. С 2005 года знаменитейшая картина выставлена в зале Государств, который был обновлен и перестроен специально для этой цели.
Но отметим вот что: Ренессанс — это не только расцвет искусств и архитектуры, это также тьма религиозной нетерпимости…
Утром 18 октября 1534 года парижане, проснувшись, видят на городских стенах листки с выразительным названием: «Истинные причины ужасных, великих и невыносимых злоупотреблений папской мессы». «Невозможно, чтобы человек был спрятан в куске теста», — пишет, в частности, автор листков, намекая на облатку евхаристии, которая, как полагают верующие, содержит само тело Христово.
Эту акцию предприняли некоторые протестанты, которым не терпится показать разрыв реформы с римским католицизмом. Эта лобовая атака на мессу и догматы церкви вызывает скандал и негодование, тем более, что неведомая рука посмела прикрепить один из листков в замке Амбуаз, совсем рядом со спальней Франциска I! От этих ядовитых памфлетов словно содрогаются Бог, король и страна.
В Париже, ставшем самым многолюдным городом Европы, триста тысяч обитателей живут в ритме церкви и ее обрядов. В атмосфере безудержной и слепой веры протестантское сообщество, насчитывающее самое большее от десяти до пятнадцати тысяч человек, затаилось так, что его почти не видно. Дело о листках, названное «Делом о плакатах», бросает на реформу тень, и начинаются репрессии. Показательным образом, чтобы воспрепятствовать процессу свободомыслия, Франциск I запрещает типографии и приказывает закрыть книжные магазины. По крайней мере, народ не станет больше черпать злостные аргументы в сочинениях отщепенцев!
И особенно неистовые гонения обрушиваются на «еретиков». Во имя божественной истины приговаривают к тюремному заключению, сжигают на кострах, устраивают бесконечные процессии… Ведь процессия остается высшим выражением религиозной верности! Во время каждого литургического празднества, чтобы отмолить свирепствующую эпидемию, избежать неурожая, попросить о милости святого, воззвать о чуде, смягчить гнев Господень, парижское население призывают присоединиться к благочестивым кортежам, шествующим по городу.
Иногда, в случае опасности, нависшей над столицей, обращаются к манам
[83] святой Женевьевы. Монахи Сен-Жермен-де-Пре в белых рясах, расшитых цветами, носят по городским улицам реликвии покровительницы Парижа, и тогда в столице идет процессия за процессией: церквей, муниципальных офицеров — частично из Ратуши, частично из дворов тех или иных суверенов, чиновников Дворца правосудия, из свиты епископа, служителей Нотр-Дам.
Но перед лицом протестантского вызова нельзя устраивать обычные шествия, нужно нечто особенное, необыкновенное, грандиозное! 21 января 1535 года Франциск I участвует в большой искупительной процессии, которая носит по Парижу самые священные реликвии столицы, взятые из Сен-Шапель: терновый венец, каплю крови Христовой и каплю молока из груди Богородицы. И чтобы наверняка смягчить гнев Господень, на паперти Нотр-Дам сжигают шесть протестантов. Воодушевленный этой атмосферой совершенной веры, король во всеуслышание произносит речь, в которой клеймит заблуждения реформы:
— Я хочу, чтобы заблуждения эти исчезли в моем королевстве, и не пощажу никого… Если бы дети мои запятнали себя этим, я желал бы покарать их собственной рукой.
Для Парижа, как и для всей Франции, прекрасный Ренессанс, порождающий расцвет искусств и славящий человека, в этот день умирает. Остается злоба, ненависть и подозрения. Все это будет смешиваться медленно, но неотвратимо…
* * *
Поздним вечером в субботу 23 августа 1572 года король Карл IX, внук Франциска I, вызывает в Лувр прево торговцев и приказывает ему закрыть все ворота Парижа, натянуть цепи в Сене, чтобы не пропускать лодки, и держать в полной готовности пушки на городских перекрестках. Для протестантов столица превращается в западню.
В воскресенье на рассвете, в день святого Варфоломея, воинский отряд направляется к особняку, который стоит на углу улиц Бетизи де л’Арбр-Сек, где живет адмирал Гаспар де Колиньи. Эта знатная персона, символ и вождь реформистской партии, не встает с постели, будучи ранен выстрелом из аркебузы два дня тому назад.
Католические солдаты выламывают двери и убивают охранников, пытавшихся преградить им путь. В спальне адмирал понимает, что происходит, и приказывает людям из своего окружения бежать. Они выпрыгивают в окна и спасаются по крышам — многим удается исчезнуть. Колиньи же смело встречает нападавших.
