— Молодой человек, уважай мои седые волосы и мою старость, — говорит этот пятидесятитрехлетний мужчина ворвавшемуся в комнату солдафону.
Больше он не произносит ни слова: ударом меча ему пробивают череп, и безжизненное тело летит в окно, разбиваясь на мостовой.
ЧТО СДЕЛАЛО ПОТОМСТВО ДЛЯ АДМИРАЛА КОЛИНЬИ?
Особняк, где он жил — и где встретил смерть — исчез во время прокладки улицы Риволи. Но о его местоположении напоминает табличка на доме № 144 по улице Риволи. В 1811 году Наполеон отдал реформированной церкви храм де л’Оратуар, находящийся совсем близко, это № 160 по улице Риволи. У подножья этого культового для протестантов места в 1889 году была воздвигнута статуя адмирала. Десятиметровой высоты, из белого мрамора, это творение скульптора Гюстава Крока было создано по национальной подписке, в которой участвовали католики и протестанты, воодушевляемые идеей примирения.
В тот момент, когда погибает адмирал, начинает греметь погребальный набат Сен-Жермен-л’Осеруа. Это сигнал к массовой резне. В Лувре протестантских дворян — а ведь они гости короля! — будят, разоружают и выводят во двор. Здесь швейцарская гвардия с помощью гвардии французской тщательно убивает их одного за другим ударами алебард. Некоторые пытаются спастись, убегают в галереи, но их хватают, и кровь струится по дворцовым залам. В это время отряд, который взял штурмом особняк на улице Бетизи, завершив свою смертную миссию, направляется в Сен-Жермен-де-Пре, где нужно истребить других протестантов. Для того, чтобы добраться до левого берега, солдатам нужно пройти по острову Сите, а потом через ворота Бюси, закрытые по королевскому приказу. Идут за ключами, открывают ворота и проходят, наконец… Но солнце уже стоит высоко, и вожди протестантов, которых предупредил некий барышник, переплывший реку, собрались на берегу Сены, на пустыре, называемом Пре-о-Клер. Они видят приближающихся к ним солдат, понимают, что сражение бесполезно, и спешат скрыться пешком или верхом. Погоня за ними продолжается вплоть до Монфор-л’Амори, некоторым удается спастись, остальных убивают.
В Париже на кладбище Невинных утром зацвел куст боярышника, чахлого и засыхающего в течение нескольких лет, и это считается божественным знамением. Толпы людей стекаются, чтобы посмотреть на чудо: маленькие беленькие цветочки — доказательство, что сам Господь одобряет убийство еретиков!
Парижский народ становится тогда ужасен, и каждый режет своего протестанта, мужчину, женщину или ребенка. Тело Колиньи, найденное толпой, кастрируют, затем бросают в Сену, где оно гниет три дня, прежде чем его вылавливают и вешают на виселице Монфокон. Повсюду трупы уродуют, разрезают на части, ибо необходимо показать, что это не над людьми глумятся, но над демонами на службе Дьявола, поэтому их сбрасывают в реку как нечистоты, и воды Сены становятся красными… Король вяло пытается воспрепятствовать бойне, которая продолжается несколько дней и распространяется на другие города королевства.
Сколько невинных нашли смерть в Париже? Подсчитать сложно, но историки обычно сходятся на цифре в три тысячи жертв.
* * *
В последующие годы религиозное напряжение растет, и когда становится ясно, что король Генрих III умрет, не оставив наследника, и трон перейдет к протестанту Генриху Наваррскому, католики впадают в ярость! Священная Лига и ее глава, герцог Генрих де Гиз, не могут согласиться с такой перспективой и мобилизуют свои силы. 12 мая 1588 года, рано утром, король, желая предупредить восстание, вводит в Париж четыре тысячи швейцарских гвардейцев, расквартированных в предместье Сен-Дени. Они занимают стратегические пункты в столице: Пти-Пон, мост Сен-Мишель, Новый рынок, площадь де Грев, кладбище Невинных — и окружают Лувр.
Король предполагает арестовать и казнить главарей Священной Лиги, но парижское население восстает, чтобы защитить католических вождей… Под руководством буржуазной милиции, которая представляет шестнадцать кварталов Парижа, ремесленники, торговцы и школяры берутся за оружие. Париж ощетинился алебардами, аркебузами, мечами, пиками и косами. К полудню население перегораживает городские улицы, выстроив бочки, заполненные землей, и выломав булыжники из мостовой… Эти препятствия назовут баррикадами. Отряды, укрывшиеся на кладбище Невинных, не могут оттуда выйти, другие заблокированы на левом берегу, раздаются выстрелы, с крыш бросают черепицу, полусотня швейцарцев убита, на улицах валяются трупы. В конечном счете, солдаты-наемники, не желающие погибать ради короля, складывают оружие и на коленях умоляют о пощаде вооруженный народ.
— Прекрасная Франция! Милосердия!
— Да здравствуют Гизы! — отвечают парижане.
На площади Мобер какой-то адвокат подстрекает толпу:
— Смелее, господа, мы довольно терпели. Захватим и забаррикадируем этого подлого короля в Лувре!
Генрих III решается воззвать к главе католической партии. Гиз скромно провел этот «день баррикад» в своем особняке в Маре. В белом атласном колете, условный знак, герцог де Гиз выходит из дома, овладевает Парижем и развертывает свои войска у Ратуши.
На следующий день король выходит из Лувра почти один, и все думают, что он просто хочет совершить свою ежедневную прогулку по саду… Он направляется к конюшням Тюильри, внезапно вскакивает на лошадь и галопом мчится в направлении Шартра, где надеется найти верных себе сторонников.
Решившись вернуть себе власть, Генрих III приказывает убить герцога де Гиза в следующем декабре в Блуа, арестовать членов Священной Лиги и готовится осадить Париж, чтобы отобрать город у лигеров.
В конце июля 1589 года Генрих III и его войска стоят на холмах Сен-Клу. В Париже каждый добывает все, что может, для защиты, ибо население терзают худшие страхи: все уверены, что вместе с королем нахлынут протестанты, которые отомстят за Варфоломеевскую ночь…
Но сражения не будет. 1 августа монах-фанатик по имени Жак Клеман вонзает кинжал в живот короля.
— Проклятый монах, ты убил меня! — восклицает Генрих III.
Действительно, кишки вываливаются у него из живота, но умирает он только через несколько часов.
Единственным наследником короны оказывается Генрих Наваррский, который может произнести свою знаменитую фразу:
— Париж стоит мессы.
Он принимает католичество и всходит на трон под именем Генриха IV.
* * *
И столетие завершается примирением. 30 апреля 1598 года французский король подписывает Нантский эдикт, который, несмотря на свое несовершенство, остается актом признания протестантизма и шагом к свободе вероисповедания. Это кладет конец десятилетиям гражданской войны. В этот день Генрих IV предложил Парижу и Франции прекраснейший символ века, который, несмотря на заблуждения и муки, желал быть веком гуманизма и свободы.
Увы… Двенадцать лет спустя 13 мая 1610 года карета Генриха IV направляется к особняку Арсенал, где министр Сюлли лежит в постели из-за легкой простуды. На улице де ла Феронри карета попадает в затор: дорогу преграждают телега, груженная сеном, и виноторговец с бочками. Чтобы освободить дорогу, слуги короля оставляют его карету без присмотра… Визионер-католик по имени Франсуа Равальяк поджидает свой час. Ему кажется, что с ним говорит Господь, что он получил миссию изгнать всех протестантов из королевства, заставить всех остальных обратиться к истинной вере. Неподвижная карета короля стоит прямо перед ним. Равальяк устремляется вперед и дважды ударяет короля кинжалом (герб Генриха IV выгравирован на тротуаре, чтобы отметить место цареубийства). Король истекает кровью, его как можно скорее переносят в Лувр, чтобы вызвать хирурга, но уже слишком поздно. В тот момент, когда Генриха IV вносят во дворец, он умирает.
