Не только Катай и Троя, но и другие места имели своих Марко Поло и Шлиманов. И таким людям уделено много места на страницах нашего повествования. Полу-биографический подход, может быть, и не охватывает всей исторической правды, но он помогает придать нашему в высшей степени выборочному обзору живую и правдоподобную основу.
Наконец, следует сказать, что я работал под впечатлением одной и всеобъемлющей мысли: взаимозависимость человеческой культуры в масштабах почти всего земного шара начиная с ее неолитического рассвета. Поэтому я и сосредоточил внимание на общих истоках, заимствованиях, взаимовлияниях, на неразрывности во времени и пространстве, а не на «уникальной» славе Египта, Греции и Израиля и не на схематичных конструкциях взлетов и падений обособленных цивилизаций. Это не означает попытку вывести все проявления цивилизации из одной общей колыбели. Но тем не менее, как давным-давно сказал Уильям X. Прескотт, существует «одно великое братство народов… связанных друг с другом такой степенью взаимопонимания, которая позволяет самой слабой искре знания, сверкнувшей в одном районе, постепенно распространяться все шире и шире, пока ее вдохновляющий свет не достигнет самых отдаленных уголков». Эта точка зрения лежит в основе трактовки всех вопросов, обсуждаемых на этих страницах: от способов письма, формы книг и их литературного или религиозного содержания до точек соприкосновения древних цивилизаций, на стыке которых было открыто так много документальных данных. Следовательно, насколько мне это удалось, это и книга о книгах, и книга об истории единого мира.
Поскольку ни один эксперт не может быть в равной мере специалистом во всех затронутых здесь областях, я взял на себя смелость вторгнуться во владения многих специалистов, рискуя при этом совершить немало ошибок в суждениях и фактах. Моей целью было утоление собственной любознательности. И я надеюсь, что хотя бы часть моего восторга перед миром книг — живущих, утерянных, возрожденных и еще не родившихся, но уже готовых к этому — передастся моим читателям.
Папирус Египта
…Когда папирус возвестит
народам и царям Вселенной,
как мысль и звук изобразить
таинственно-нетленно.
Способна Мудрость оживить
эпох великих прах,
скрижаль истории прибить
на вечности вратах.
С папирусом прочно ассоциируется Египет. Иероглифически Нижний Египет, то есть страна, расположенная в дельте Нила, обозначался папирусом; папирус является символом древней страны на Ниле в той же мере, что и ее пирамиды. Его роль в формировании египетской цивилизации трудно переоценить. Кроме того, из Египта папирус проник в другие страны Ближнего Востока, в классические Грецию и Рим, где он был принят в качестве основного материала для письма после того, как на Ниле он прослужил для этой цели уже тысячи лет. Даже жителям Месопотамии, которые предпочитали писать на глиняных табличках, папирус отнюдь не был неизвестен.
Но Египет не только положил начало использованию папируса как материала для письма, он, по-видимому, был главным поставщиком папирусной «бумаги» на протяжении всей древней истории. В сравнении с папирусом и пергамен, и наша современная бумага использовались совсем недолго, хотя в течение определенного периода все они были в употреблении одновременно. Поэтому было так естественно, хотя вряд ли неизбежно, что Египет стал в конечном счете главным хранителем папирусных документов, которые в этой стране оказались почти столь же долговечными, как каменные монументы. Свитки, которые и вообще-то не отличаются прочностью, попав в сырость, быстро истлевают, а пересохнув, становятся ломкими; как сказал Евсевий, один из Отцов Церкви, «их пожирали моль и время». Но в благоприятном климате и песках Египта они обрели невиданную стойкость.
Папирус использовался на протяжении всей долгой истории Египта и, вероятно, впервые был применен для письма еще в додинастический период. Старейший известный нам папирус датируется временем I династии, т. е. началом III тысячелетия до н. э. Но он ничем не заполнен. В 1893 г. швейцарский египтолог Эдуард Навилль приобрел папирус, происходящий, вероятно, из какого-то абусирского храма и предположительно датируемый 2700 г. до н. э. Предполагают, что еще несколько фрагментов папируса из Берлинского музея и других мест относятся примерно к этому же периоду.
Папирус — похожее на тростник водяное растение (Cyperus papyrus) семейства камышовых, родиной которого является Африка. Он до сих пор в изобилии произрастает по берегам рек в тропической части Африки, иногда даже запруживая их течение своими буйными зарослями. Однако в древние времена папирусные чащи тянулись вдоль всего Нила вплоть до дельты. Он несколько отличался от тех разновидностей папируса, которые сейчас встречаются в Сирии, Месопотамии, на берегах Иордана и на Сицилии, хотя они весьма напоминают тот тростник Египта, из которого в древности изготовляли «бумагу».
Древним египтянам папирус служил универсальным материалом для самых различных целей, как бамбук в Юго-Восточной Азии или агава в Мексике: он шел в пищу, служил строительным материалом, из него изготовляли одежду, обувь, циновки, лекарства и многое другое. В наиболее распространенном типе колонн в египетской архитектуре можно было распознать условное изображение стебля и бутона папируса; оно достигло гигантских пропорций в гипостильных залах Карнака и, возможно, послужило прообразом колонн греческих храмов. Когда Ксеркс наводил мост через Босфор, чтобы завоевать Грецию, он использовал канаты, свитые из папирусного волокна. Нил бороздили быстроходные, прочные тростниковые лодки, удивительно напоминающие тростниковые суда озера Титикака и сделанные из пучков папирусных стеблей — так, как делают их сегодня на великих озерах Центральной Африки. Из того же материала была корзина, в которой в зарослях папирусного камыша нашли младенца Моисея. Из папируса можно было изготовлять листы, сворачиваемые потом в свитки, готовые, как сказал Эмиль Людвиг
[2], «запечатлеть на себе мудрость, чтобы затем нести ее по реке времени».
Папирусные листы не были бумагой в современном понимании — тем китайским изобретением, которое попало в Египет в VIII в., перед тем как проникнуть в Европу. Благодаря Теофрасту, преемнику Аристотеля в ликее, и Плинию Старшему, римскому естествоиспытателю, погибшему при извержении Везувия в 79 г., мы довольно хорошо знаем, как египтяне производили папирус. Характерно, что процесс этот за три тысячи лет почти не изменился: следуя описанию Плиния, мы сумели и сами воспроизвести папирусную «бумагу», а на Сицилии туристам даже продают почтовые открытки и свитки, сделанные из местного папируса.
Сырьем для изготовления «бумаги» служила нарезанная длинными, узкими лентами сердцевина трехгранных стеблей высоких, до 35 футов
[3], растений. Ленты одинаковой длины и качества раскладывались на плоской поверхности в два слоя наподобие решетки: ленты первого слоя — горизонтально, а второго — вертикально. Первый слой образовывал лицевую, второй — обратную сторону листа. Затем под действием давления и нильской воды — иногда, может быть, с добавлением клея — слои превращались в довольно однородную массу, которая после этого выставлялась на солнце. Когда листы высыхали, их разглаживали с помощью раковин или слоновой кости и, вероятно, отбеливали мелом. Избыток влаги удалялся дополнительным отбиванием. После этого папирус считался готовым к употреблению. Писали на нем тростниковым пером, только на лицевой стороне.
