Но и термин «кумранские свитки» теперь нельзя признать точным. В четырех пещерах Вади-Мураббаат, в 11 милях южнее кумранской пещеры I, были сделаны почти столь же значительные открытия. Документами из этих пещер представлены тексты огромного диапазона: от древнееврейского папирусного палимпсеста VI (а возможно, и VIII) в. до н. э., выполненного древним «финикийским» курсивным письмом, до свитка «малых пророков» и личных писем, по-видимому, самого Шимона бен Косебы, или Бар Кохбы, вождя восстания евреев во II в. н. э. и самозваного мессии. Удивительно, что письма написаны на древнееврейском, о котором думали, что к этому времени он стал уже мертвым языком. В числе документов Мураббаата есть также арамейские, греческие, даже латинские и арабские фрагменты. Систематические раскопки этих пещер, вновь возглавленные Хардингом и де Во, показали, что люди обитали в них еще за четыре тысячи лет до нашей эры. В них было обнаружено много хорошо сохранившихся орудий бронзового века.
Ни одна из рукописей, извлеченных из пещер Мураббаата, не имеет никакой связи ни с кумранской общиной, ни с третьим районом раскопок — Хирбет-Мирдом, развалинами христианского монастыря, также открытого неутомимыми таамире. В ходе раскопок здесь были обнаружены главным образом византийско-христианские документы. В целом они датируются значительно более поздним временем, чем кумранские и основная масса мураббаатских рукописей. Но все же эти находки являются достаточно ценными и включают в себя части греческих унциальных кодексов Ветхого и Нового Завета наряду с греческими и арабскими папирусами нелитературного содержания, а также с одним фрагментом «Андромахи» Еврипида. Между тем в 1960-х гг. израильский археолог генерал И. Ядин открыл новую многообещающую рукописную жилу в Масаде — крепости, возвышающейся над западным берегом Мертвого моря. Помимо этих объектов бедуины как будто бы нащупали и другие источники, местонахождение которых они пока хранят в тайне.
Таким образом, свитки Мертвого моря открыли совершенно новую фазу в палестинской археологии. По своей тематике, датировке и источникам урожай рукописей теперь уже вышел далеко за рамки территории Кумрана и чисто сектантской идеологии. Документы продолжают поступать из источенных пещерами утесов со всех концов Иудейской пустыни. Отдельные находки случаются и на юге, в пустыне Негев.
Молчаливое допущение, что нечего рассчитывать найти рукописи любого возраста и значения в Палестине, «климат и история которой в равной мере неблагоприятны для сохранности документов», оказалось безосновательным. «Величайшее открытие рукописей Нового времени», как назвал его Уильям Ф. Олбрайт, и, кроме того, наиценнейшее в археологии иудейской Библии было сделано именно на палестинской земле. Неожиданно Святая земля была вознесена на один уровень с Египтом как сокровищница пергамена и папирусов.
Трудно решить, какие документы из Иудейской пустыни представляют наибольший интерес: превосходно сохранившийся свиток Исайи, сектантский устав, таинственный медный свиток, рукописи пророка Даниила (только несколькими десятилетиями отделенные от времени создания оригинала), подлинные письма древнееврейского героя Бар Кохбы или, что было самым неожиданным и самым древним, палимпсест из до сих пор не освещенного палеографически и документально периода древнееврейских царей. И все это, может быть, еще только начало.
Загадка Шапиры
Меж истиной и ложью только нить;
Где ж тот алиф, которым бы открыть
Сумели мы к Сокровищнице путь…
[44]
Омар Хайям
«Покой ученого мира был нарушен спорами по поводу относительной ценности свитков Мертвого моря, один из которых был объявлен подделкой семьдесят лет назад». Такое сообщение передал корреспондент «Нью-Йорк Таймс» с бурно протекавшего 92-го заседания Общества библейской литературы и экзегезы. Около трехсот ученых-библеистов собрались 27 декабря 1956 г. в помещении Объединенной протестантской теологической семинарии в Нью-Йорке. Президент общества доктор Дж. Филип Хайэтт из Вандербилтского университета упомянул в своем обращении о кожаных свитках, которые М. В. Шапира предложил в 1883 г. Британскому музею, и выразил надежду, что «открытия последних лет» помогут удостоверить подлинность некогда дискредитированных иудейских документов. После Хайэтта слово взял профессор Менахем Мансур, заведующий кафедрой гебраистики и семитологии Висконсинского университета и основной поборник реабилитации Шапиры. Доктор Цейтлин, появившийся в зале только тогда, когда Мансур уже заканчивал свой обзор рукописей Шапиры, обрушился на основные положения докладчика, с жаром отрицая подлинность этих текстов, и заседание превратилось в ад кромешный. Председатель был вынужден объявить, что вопрос исчерпан, и закрыть заседание. Тем не менее бурные дебаты по поводу рукописей Шапиры были продолжены в кулуарах и с тех пор ведутся с небывалым жаром и фанатизмом на страницах всевозможных научных журналов. В дискуссии о рукописях Шапиры наглядно выявилась основная проблема, касающаяся практически всех рукописных находок.
Всякий раз, когда появляется сообщение о находке древних рукописей, возникает вопрос: подлинны ли они? Большинство великих археологических находок встречало скептическое отношение со стороны какой-то части представителей ученого мира. Сомнения могут не исчезнуть и на протяжении целых десятилетий. Бывают случаи, когда они, на удивление легковерной публике, из тлеющей искры вдруг разгораются вновь в грозное пламя. На самом ли деле эти хваленые вещицы являются свидетелями немой древности? Или это малозначительные свидетельства гораздо более поздней эпохи? Не есть ли их ложная идентификация и датировка всего-навсего плод экстравагантного воображения увлекающегося антиквара? Не были ли они подкинуты плутоватым ученым, желающим просто привлечь внимание или подкрепить фактами взлелеянную им теорию? Может быть, вызывающий всеобщие восторги экспонат просто подделка, которую неразборчивый в средствах торговец ухитрился всучить богатому музею или частному коллекционеру? А может быть, это мистификация, подстроенная какой-нибудь странной личностью, обладающей незаурядным мастерством и сомнительными моральными качествами, для того, чтобы ввести в заблуждение своих коллег и выставить эти ничтожества на посмешище?
Всякий специалист избегает риска прослыть легковерным невеждой. Поэтому признанный авторитет зачастую может хладнокровно отвергать как подделку всякий новый объект, поскольку тот не укладывается в современные рамки наших знаний. Открытия, сделанные неспециалистами, немедленно вызывают подозрения касты профессионалов. Ко всем исследованиям и утверждениям Шлимана представители германской академической археологии, включая прославленных Курциуса и Фуртвенглера, относились с нескрываемым презрением. Но в то же время ни один специалист не хочет пропустить действительно стоящую находку. Ведь она может дать ему возможность обрести бессмертие в науке. Таким вот образом исследователь древностей, терзаясь противоречивыми опасениями, с одной стороны, проглядеть подлинное открытие, с другой — быть вовлеченным в какую-нибудь аферу, может утратить критическое чутье и налететь на Сциллу, пытаясь избежать Харибды.
