Источники иранской мифологии фрагментарны и зачастую противоречат друг другу, поэтому реконструкция древнеиранских мифов производилась на основе сравнительно-исторического изучения индоевропейской, индоиранской, ведийской и других родственных мифологий.
Основными источниками являются тексты и памятники искусства и археологии. Особенную важность представляют так называемые луристанские бронзы с изображениями мифологических персонажей и сцен, относящиеся к VIII–VII векам до н. э., скальные рельефы Ахеменидской и Сасанидской эпох, а также изделия мелкой глиптики.
Планировка и детали таких архитектурных сооружений, как колонные залы Пасаргад, Суз, Персеполя, мавзолеи Ташискена и Уйгарака в низовьях Сырдарьи, храмы огня, дворцы Нисы, Гекатомпила и Бишапура, также стали отражением мифологических представлений древних иранцев.
Главным источником для реконструкции иранской мифологии служат сведения «Авесты», поэтому ее нередко называют авестийской мифологией. «Авеста» состоит из отдельных книг, носящих название насков. Согласно одной гипотезе, письменно они были зафиксированы в раннеэллинистический период (III век до н. э.); по другой версии, это произошло в начале нашей эры при династии Аршакидов, по третьей – только при Сасанидах, т. е. в VI веке н. э.
В устной форме древнейшие тексты «Авесты» и в первую очередь «Гаты», создание которых приписывается основателю зороастризма Заратуштре (Зороастру), а также «Яшты», представляющие собой гимны отдельным божествам, существовали с XII–X веков до н. э. На несколько веков позднее, примерно в IV столетии до н. э., появились своды обрядовых предписаний «Видевдат», или «Вендидад» («Закон против дэвов»), «Висперед» («Книга о всех божествах») и сборники молитв. К тому же времени относится возникновение религиозного зороастрийского календаря, который оформился под влиянием астрономии Египта (365-дневный год) и Вавилонии (названия дней и месяцев по именам божеств).
После того как древнеиранские языки вышли из употребления, жречество создало переводы и толкования писания на пехлевийском, т. е. среднеиранском языке. Из всех переводов наиболее важным является утраченный в авестийском варианте текст «Дамдатнаска», или «Бундахишн» («Творение основы»), который содержит древнейшие сведения по космогонии и эсхатологии. Неменьший интерес представляют религиозная энциклопедия «Денкарт» («Деяния веры»), «Меноги Храт» («Дух разума») и др.
Другой, еще более древний, источник сведений по иранской мифологии – эпические сказания, записанные на классическом персидском языке фарси, среди которых наиболее заметное место занимает эпос «Шахнаме» («Книга царей»). Литературное изложение этих сказаний принадлежит поэту Фирдоуси и относится к 1000 году н. э.
Развитием зороастризма считается учение пророка Мани (216–277 годы н. э.), которое известно под названием манихейства. Эта религия быстро распространилась за пределами Ирана. Отдельные очаги манихейства образовались на обширной территории от Западного Китая до Британии и Северной Африки. Причиной такой устойчивой жизнеспособности этого учения является сознательный отбор и оригинальная переработка наиболее ярких идей зороастризма, буддизма, гностического христианства и митраизма. В отличие от других религиозных учений, в которых зло (тьма, грех, плоть) появлялось в процессе развития изначально непорочного бытия, манихейство провозглашало его исходным условием или даже причиной всех дальнейших судеб мира. Все эти воззрения нашли отражение в мифологической системе.
Наиболее значительными манихейскими сочинениями являются «Книга тайн», «Книга псалмов», «Книга о гигантах», «Свет достоверности» и др. Большой ценностью обладают поздние обработки иранского эпоса «Ядгар Зареран», «Шахнаме», «Вис и Рамин».
Авестийский пантеон
В основу иранской мифологии положена религиозная мораль и образцы праведной деятельности, в том числе и хозяйственной, отношение человека к миру богов, его обязанности во всеобщей борьбе между силами добра и зла, благие мысли, слова и дела, воплощенные верховной триадой иранского пантеона. Ахурамазда (рис. 100) олицетворял воздействующее слово, Аша Вахишта («Праведность», «Наилучший распорядок») – дело, а Воху Мана – «благую мысль».
Рис. 100. Символ Ахурамазды и крылатые сфинксы. Панно из дворцового комплекса в Сузах. VI век до н. э.
Верховная божественная триада включалась в состав Амеша Спента – семи добрых духов, возглавляемых Ахурамаздой. Кроме Аша Вахишты и Воху Маны, в Амеша Спента входили Хшатра Вайрья – «прочная власть», Спента Армаити – «святое благочестие», аллегория благодетельного сельскохозяйственного труда, Хаурватат – «целостность физического существования» и Амртат – «бессмертие». Позднее это семибожие превратилось в одно божество. Амеша Спента окружали сонмы добрых духов – ахуров и язатов.
По всей вероятности, такая структура пантеона явилась результатом реформы Заратуштры, поддерживающей тенденцию к монотеизму Ахурамазды, поскольку древние иранские божества были заменены абстрактными духами. Так же как и в ведийской мифологии, общее число древних божеств достигало 33.
Однако у разных иранских племен в качестве верховных божеств могли почитаться Митра, культурный герой Йима или даже злой дух Ангроманья. В дозороастрийскую и древнеперсидскую верховную триаду, наряду с Ахурамаздой, включались Митра и богиня вод Ардвисура Анахита (рис. 101). В позднем зороастрийском пантеоне Амеша Спента механически был объединен с Митрой, Ардвисурой Анахитой, богом войны Веретрангой, богом ветра Вайю, олицетворением удачи Аши, богом вод Апам-Напатом, покровителем иранцев, «быстроконным солнцем» Айрьяманом, практически уравняв все эти божества по причастности к участию в делах мироздания и степени почитания. Вместе с тем культ Митры играл особую роль.
Рис. 101. Ардвисура Анахита, возносимая священной птицей. Изображение на серебряной чаше. VI век
Сведения о различных иранских богах содержатся в «Яштах» – гимнах, посвященных отдельным божествам. «Яшты» не только рассказывают о функциях богов, в них упоминаются связанные с ними другие мифические персонажи. В гимне Солнцу есть такие слова: «Кто молится Солнцу… тот молится Мазде (Ахурамазде)… Помолимся Митре… помолимся связи из всех наилучшей меж Солнцем с Луной».
В «Яште», носящем название «Гимн Митре», Митра, «чьи пастбища просторны», упоминается наряду с Раманой, «чьи луга хороши». В гимне указывается на особую функцию Митры (рис. 102) как божества договора, который следит за соблюдением заключенных между племенами соглашений, безжалостно наказывает клятвопреступников и лжецов даже за ложь в семейном кругу. Вероятно, гораздо позднее к этой функции добавилась роль активного защитника справедливости – бога-воина, сражающегося за правду.
