То-то было шуму и радости из-за того, что какая-то бедная деревенская девчонка угодила в плен! А уж кто только не пытал ее о колдовстве и ереси, припирая к стене: сам Великий инквизитор Франции и еще столько вся-знаменитостей, что и вспоминать тошно. В конце концов епископ города Бовэ купил Жанну за десять тысяч франков и запер в темнице, запер обыкновенную девушку, а не Орлеанскую Деву.
Я бы никогда не окончил своей истории, если бы мне пришлось рассказывать вам, как Жанну водили на допросы, как ее расспрашивали и переспрашивай, вынуждая признать то одно, то другое, как собирали всяких ученых мужей и докторов, которые доводили ее до изнеможения своей въедливостью. Шестнадцать раз забирали ее из тюрьмы на допросы, запутывали и сбивали с толку, а потом запирали туда снова, пока от этой жестокости у бедняжки не разболелось сердце. Последнее из этих истязаний учинили на руанском кладбище, украшенном наводившими ужас виселицей, столбом сожжения, хворостом хворо и кафедрой с монахом, готовым прочитать Жанне суровую проповедь. Трогательно, что даже тогда она с почтением говорила об этом жалком ничтожестве короле, который использовал ее в своих целях и выбросил вон. Несмотря на всю тяжесть предъявленных ей обвинений, Жанна храбро за него заступалась.
Желание жить естественно для столь юного создания. Чтобы спасти себя, девушка подписалась (вернее, не подписалась — писать она не умела, а поставила крест) под признанием, которое сочинили за нее. Там говорилось, что видения и голоса исходят от дьявола. Жанна раскаялась и пообещала никогда больше не надевать мужского платья, и тогда было решено держать ее до конца дней в темнице и «кормить скудно хлебом и скудно водою».
Но пока Жанну кормили скудно хлебом и скудно водою, видения и голоса вернулись к ней. Тут нет ничего удивительного: известно, что от голода, одиночества и тревоги болезнь эта усиливается. Жанна вновь ощутила в себе сверхестественную силу, и ее подстерегли в мужском платье, которое подкинули в тюрьму нарочно, чтобы подловить ее. Возможно, она переоделась, вспомнив о былой своей славе или по просьбе воображаемый голосов. За возвращение к колдовству и ереси ее приговорили к сожжению. И вот на рыночной площади в Руане, на глазах у собравшихся в галерее священников и епископов, — некоторых из них зрелище привело в такой ужас, что они из христианского милосердия решили удалиться, — одетую в отвратительный, придуманный монахами специально для подобных судилищ наряд, заходившуюся от крика девушку сожгли дотла. А пепел бросили в Сену.
Когда Жанна попала в плен, ни французский король, ни один из его придворных и пальцем не пошевелил для ее спасения. Конечно, они были умелыми и храбрыми воинами и наверняка смогли бы одержать победу без девушки, а ей на самом деле не верили, но это их нисколько не оправдывает. Чем больше все они притворялись, что верят Жанне, тем больше и она верила в себя. Жанна всегда была искренней, отважной и преданной. И ничего удивительного, что люди, которые лгали сами себе, лгали друг другу, лгали стране, лгали Небесам и лгали Земле, обошлись с бедной крестьянкой как неблагодарные чудовища и предатели.
В живописном старинном городе Руане, где сорная трава забралась высоко на башни собора, а освященные веками нормандские улицы горячи сегодня от лучей благодатного солнца, потому что пылавшие тут некогда страшные костры монахов давно остыли, на площади, которая носит имя Жанны д’Арк, стоит скульптура, изображающая ее в мгновение предсмертной муки. Я вспоминаю некоторые современные памятники из тех, что украшают мировые столицы, — они увековечивают меньшую преданность и чистосердечность больших самозванцев.
Часть третья
К счастью человечества, дурные дела редко кому идут на пользу, а потому, злодейски погубив Жанну д’Арк, англичане ничего не выиграли. Жестокая война бушевала еще долго, герцог Бедфорд умер, союз с герцогом Бургундским лопнул, а лорда Тэлбота назначили главнокомандующим английской армией во Франции. Но два неизбежных спутника войны — это голод, потому что крестьяне лишены возможности мирно обрабатывать землю, и чума, которая является следом за нищетой, несчастьями и страданиями. Обе страны вдоволь нахлебались этих бед, не кончавшихся два года. Затем война вспыхнула снова, но английские властители вели ее все хуже и хуже и спустя двадцать лет после гибели Орлеанской Девы, от всех огромных французских владений у них остался только город Кале.
Время шло, и пока во Франции победы сменялись поражениями, дома, в Англии, творились наистраннейшие дела. Юный король подрастал, он был совсем не похож на своего великого отца и, в отличие от него, оказался безвольным и слабым. Он был безобидный, терпеть не мог кровопролития, что само по себе весьма похвально, но, будучи неумным и беспомощным, стал бездумной игрушкой в руках придворных.
Самыми влиятельными людьми сделались в ту пору кардинал Бофор, родственник короля, и герцог Глостер. У герцога Глостера была жена, и поговаривали, будто она занимается ведовством и хочет уморить короля, чтобы ее муж, как очередной престолонаследник, взошел на трон. Говорили, что она, с помощью одной старой чудачки по имени Марджери (которую называли настоящей ведьмой), слепила из воска маленькую фигурку короля и поставила ее у тлеющего очага, чтобы она постепенно плавилась. Считалось, что когда такая фигурка совсем истает, тот, кого она изображает, уйдет из жизни. Я не знаю, была ли герцогиня такой же невеждой, как и все остальные в то время, и в чем заключались ее истинные намерения. Но мы с вами прекрасно понимаем, что она могла по глупости смастерить и растопить тысячу кукол, не причинив малейшего вреда королю и всем прочим. Однако ее предали суду, а с ней вместе старуху Марджери и еще одного герцогского капеллана, якобы им помогавшего. Капеллана и Марджери сразу приговорили к смерти, а герцогиню заставили трижды обойти босиком город с горящей свечой в руках, а затем заточили в темницу и держали там до конца ее дней. Сам герцог взирал на все это так равнодушно, словно был рад избавиться от жены.
Но и ему не довелось пожить спокойно. Королю исполнилось двадцать три года, и придворным не терпелось его женить. Герцог Глостерский хотел женить короля на дочери графа д’Арманьяка. Но предпочтение кардинала и графа Суффолкского было отдано Маргарите, дочери короля Сицилии, женщине решительной и честолюбивой, которая, как им казалось, сможет помыкать королем. Чтобы подружиться с этой дамой, граф Суффолк отправился на переговоры и не только согласился принять ее в качестве невесты короля без всякого приданого, но и пожертвовал двумя важнейшими английскими владениями во Франции. Таким образом, брак был решен на условиях весьма выгодных невесты, Суффолк привез ее в Англию, и в Вестминстере сыграли свадьбу. Какая именно причина заставила эту королеву и ее друзей несколько лет спустя обвинить герцога Глостера в измене, сказать невозможно. Но они сделки вид, что королю угрожает опасность, и заключили герцога в тюрьму. Через две недели Глостер (как было объявлено) был найден мертвым в своей постели, тело его показали народу, а большая часть владений Глостера перешла к лорду Суффолку. Вы, вероятно, уже успели заметить, как подозрительно быстро в ту пору умирали государственные преступники, даже если их сразу не казнили.
