Но ирландцы, сытые по горло поддельными графами Уориками и герцогами Йоркскими, не стали помогать Белой Розе. Тогда Белая Роза — поистине кругом в шипах — решил, что он и его жена красавица найдут себе пристанище в Корнуолле: ведь тамошние жители совсем недавно героически восстали и храбро сражались у Дерптфордского моста.
Перкин Уорбек с женой прибыли в залив Уайтсэнд в Корнуолле. Заперев свою прекрасную даму безопасности в крепость на Высоте Святого Михаила, Перкин двинулся в Девоншир, впереди трех тысяч корнуольцев. К тому времени, как он добрался до Эксетера, их стало шесть тысяч, но горожане дали им решительный отпор, и Уорбек пошел дальше, в Тоунтон, где встретился с королевской армией. Корнуольцев было меньше, они испытывали недостаток в оружии, зато отваги им было не занимать, и они не подумали отступить, а принялись готовиться к завтрашнему бою. К их несчастью, тот, кто благодаря своим подкупающим качествам сумел повести за собой столько людей, оказался трусливее всех. Ночью, когда две армии расположились друг против друга, Перкин оседлал быстрого скакуна и был таков. На рассвете корнуольцы, обнаружив, что остались без предводителя, сдались королю. Часть из них повесили, а помилованные поплелись домой с жалким видом.
Прежде чем схватить Перкина Уорбека, укрывшегося в убежище Больё в Нью-Форесте, король отправил конный отряд к Высоте Святого Михаила за его женой. Вскоре ее доставили к нему. Женщина эта была до того хороша собой, добра и предана любимому мужу, что король отнесся к ней с сочувствием, обращался с почтением и позволил остаться при дворе в свите королевы. Много лет спустя, когда самого Перкина Уорбека уже не было на свете, а его странная история стала чем-то вроде детской сказки, люди стали называть Белой Розой его жену в память о ее красоте.
Солдаты короля окружили убежище в Больё, а король, как всегда, стал выманивать оттуда Перкина Уорбека хитростью, всякими низкими уловками и подсылать к нему притворных друзей. Он быстро своего добился и, рассмотрев хорошенько — из-за ширмы — того, о ком был давно наслышан, приказал справно взнуздать Перкину коня, чтобы тот трусил за ним следом, но на небольшом расстоянии, не связанный, но под неусыпным приглядом. Так они и явились в Лондон, как любил король — процессией. Нашлись люди, улюлюкавшие вслед Претенденту, пока тот медленно ехал вдоль улиц к Тауэру, но большинство горожан молча с любопытством разглядывали его. Из Тауэра Уорбека перевезли в Вестминстерский дворец и там устроили с удобствами, как джентльмена, хотя и держали под стражей. Его дотошно расспросили об обмане, и король держал дело в таком строгом секрете и придавал ему такое серьезное значение, какого оно едва ли заслужило.
В конце концов Перкин Уорбек сбежал и укрылся на этот раз недалеко от Ричмонда, в Суррее. Оттуда его снова выманили, снова отвезли в Лондон и заставили целый день стоять столбом у Вестминстерского дворца, читая бумагу, якобы содержавшую его признание и историю, изложенную со слов королевских шпионов. Потом Уорбека опять заперли в Тауэре, но теперь вместе с графом Уориком, — тот томился там уже четырнадцать лет, с тех пор как его привезли из Йоркшира, и лишь однажды был доставлен ко двору, чтоб подтвердить самозванство сына булочника. Зная, сколь хитроумен был Генрих Седьмой, можно с большой уверенностью предположить, что он держал этих двоих вместе с недоброй целью. Вскоре был раскрыт заговор, который они будто бы затевали вместе с тюремщиками, собираясь убить коменданта, завладеть ключами и объявить Перкина Уорбека королем Ричардом Четвертым. Не исключено, что этот заговор имел место, и всех их вовлекли в него хитростью. Похоже, невезучий граф Уорик, последний из Плантагенетов по мужской линии, слишком плохо знал жизнь, был простодушен, наивен и недальновиден. Ясно и то, что в интересах короля было избавиться от него. Графу Уорику отрубили голову на Тауэр-Хилле, а Перкина Уорбека вздернули на виселице в Тайберне.
Его снова отвезли в Лондон и заставили целый день стоять у Вестминстерского дворца
Так окончил свои дни самозванец герцог Йоркский, и история его навсегда останется темной. Употреби этот бедолага с пользой таланты, которыми так щедро наделила его природа, жизнь его была бы счастливой и достойной даже в те времена. Но он умер нa виселице в Тайберне, оставив на попечение королевы и ее придворных свою верную шотландскую жену. К счастью, милосердное время помогло ей, подобно многим другим, позабыть и о прежней любви, и о пережитых горестях, и она выша замуж за дворянина из Уэльса. Второй ее муж, сэр Мэтью Крэдок, более удачливый и более честный, чем первый, покоится в одной гробнице с нею, в старой церквушке в Суонси.
В это царствование распри между Францией и Англией не прекращались из-за интриг герцогини Бургундской и споров вокруг дел в Бретани. Король, прикидываясь оголтелым патриотом, воинственно надувал щеки, однако всякий раз исхитрялся повернуть дело так, чтобы получить деньги, не воюя. Подати, которыми он обложил народ под предаогом войны с Францией, дали однажды толчок опасному мятежу, поднятому сэром Джоном Эгремоном и простолюдином по имени Джон Шамбр. Правда, мятеж этот был быстро подавлен королевскими войсками под началом графа Суррея. Сэр Джон, получивший рыцарское звание, бежал к герцогине Бургундской, всегда готовой приютить врагов короля, а Джона-простолюдина повесили в Йорке вместе с его сообщниками, но только на самой высокой виселице как самого большого изменника. Впрочем, не все ли равно повешенному, где висеть — высоко или низко?
У королевы через год после свадьбы родился сын, и его назвали Артуром в честь древнего короля, про которого в Британии сложено очень много легенд и преданий, и в то время, когда происходили все эти события, мальчику шел пятнадцатый год. Этого принца женили на Екатерине, дочери испанского монарха: событие отпраздновали пышно, возлагая на него большие надежды. Но спустя несколько месяцев Артур заболел и умер. Едва оправившись от горя, король, пожалев, что состояние принцессы, исчислявшееся двумя сотнями тысяч крон, уплывет из его рук, стал хлопотать о том, чтобы вдова вышла за его второго сына, Генриха, когда тому тоже исполнится пятнадцать. Против этого брака возражало духовенство, но неподкупного папу сумели уломать, а ему перечить не осмеливался никто, и к сроку дело уладилось. Старшую дочь короля тоже удалось пристроить: ее выдали замуж за шотландского короля, в надежде что в Англии после этого наступит спокойствие. Но тут в мир иной отошла королева. Пережив и это несчастье, король снова обратился за утешением к столь любезным ему денежкам и стал подумывать о женитьбе на сказочно богатой вдовствующей королеве Неаполя, но, узнав, что эту жену можно заполучить только без денег, оставил свою затею. Неаполитанская королева не особенно ему нравилась, и вскоре он сделал предложение вдовствующей герцогине Савойской, а вслед за тем — умалишенной вдове короля Кастильского. Но кончилось тем, что он заключил с ней денежную сделку, а жениться и вовсе раздумал.
Герцогиня Бургундская скрывала у себя вместе с другими недовольными и Эдмунда де Ла Пола (младшего брата того самого графа Линкольна, что был убит в Стоке), ныне графа Суффолка. Король убедил его прибыть на свадьбу принца Артура, и он приехал, но так поспешно засобирался домой, что навлек на себя подозрения. Почуяв заговор, король опять использовал испытанное средство: подослал к графу друзей-предателей и за деньги узнал от негодяев выведанные или выдуманные теми секрет За этим последовали аресты и казни. И наконец король, пообещав не лишать Эдмунда де Ла Пола жизни, запер его в Тауэре.
