— кроме всего прочего, быть верным, учтивым и скромным и не желать миру никакого вреда или потерь, которые могут выпасть на их долю.
Взяв только эти священные принципы или представив реальную картину приключений странствующего рыцаря, невозможно составить общее представление о Нормандии той эпохи. С удовлетворением отметим только, что в беспокойном карательном обществе эти стимулы работали. Священники упорно стремились удерживать народ, однако власть церкви существовала наряду со многими проявлениями слабости веры и неверия. Трудно найти пример столь удивительного контроля за государством со стороны церкви в какой-либо другой стране, даже в наиболее суеверные и религиозные эпохи. Не имея сил заставить норманнов сохранять мир, церковь, тем не менее, добивалась изумительных уступок. Были запрещены сражения от захода солнца в среду вечером до восхода в понедельник утром. В течение этих пяти ночей и четырех дней не допускалось сражений, сжигания домов, грабежей или опустошений, хотя в оставшиеся три дня и две ночи недели любые насилие или преступление не только прощались, но и разрешались. В эти дни прекращения враждебных действий, установленные церковью, входили не только дни Тайной Вечери, Страстей Господних и Воскресения Христа, но и более длительные периоды времени, такие как от первого дня Рождественского поста до Крещения и другие святые дни. Если законы перемирия нарушались, применялось суровое наказание: тридцать лет тяжелого искупления в ссылке для кающегося грешника. Он должен был возместить все причиненное зло и заплатить долг за весь нанесенный ущерб. Если он умирал не раскаявшись, то лишался права быть похороненным по христианским обычаям, над ним не совершали церковных служб, а его тело отдавали на растерзание диким зверям и хищным птицам.
Нет сомнения, что наиболее безбожная часть граждан выступала против этих строгих правил, называла их приверженцев "слабовольными белоручками" и оскорбляла гораздо более грубыми прозвищами, тем не менее перемирие поддерживалось в течение двенадцати лет. Разрешенные для убийств и мародерства дни использовались чрезвычайно интенсивно, что наводит на мысль о том, что в дни перемирия скорее планировались заговоры и грабежи, чем молились. Было все более очевидно, что мир готовился к великим делам и ясно начинали показывать себя новые проявления. Приходили новые идеи и, несмотря на деспотизм церкви, можно заметить, что люди начинали разрывать интеллектуальные путы и становились свободнее, мудрее. Устанавливался новый порядок вещей, неуклонно развивались христианские идеи и все меньше места оставалось для безрассудства и растерянности.
Г-н Гвизо пишет: "Часто случается так, что народные чувства, какими бы они ни были глубокими и всеобъемлющими, остаются бесплодными, так же как в растительном мире многие ростки могут выйти на поверхность, а затем отмереть, не получив дальнейшего роста и не дав плодов. Для осуществления великих дел и достижения практических результатов недостаточно лишь проявления народных устремлений; необходимо также, чтобы некий великий дух, некое могучее желание стали орудием и действующей силой общественного мнения, сделав его результативным, став его символом — его олицетворением".
Посвящение рыцаря на поле боя
В середине XI столетия, во времена юности Вильгельма Завоевателя, противоборствующие элементы христианского рыцарства и воинствующий дух викингов должны были соединиться в одном лидере. Ранние годы молодого герцога были годами тяжелой подготовки, и со своего лишенного любви детства до своей не оплаканной смерти он испытывал мучительную боль, непременную составляющую жизни жестокого человека, страшного тирана. Может быть, это странное заявление, что Вильгельм Завоеватель был представителем христианского рыцарства. Однако мы не должны забывать о том, что сражения были первейшей обязанностью мужчины в те дни и что величайший из нормандских герцогов со всей присущей ему грубостью и очевидными жестокостью и эгоизмом верил в свою церковь и придерживался многих ее законов, которые большинство его товарищей запросто нарушали. Нам не следует слишком часто напоминать себе, что он вел праведную жизнь в наиболее распущенную и безнравственную эпоху, если судить исходя из наших теперешних стандартов чистоты и нравственности.
Читая или описывая жизнь людей, живших в прежние времена, всегда можно поддаться искушению оценивать их исходя из наших собственных законов морали и этикета. Но первое, что следует сделать, — это составить четкое представление о рассматриваемом времени. Герой времен Карла Великого или Вильгельма Завоевателя в наших глазах не может казаться никем другим, кроме как героем, но мы должны рассматривать его лишь во взаимоотношениях с окружающими. Великие законы веры, справедливости и добра остаются справедливыми, по мере того как проходят годы, надежды на Бога выдерживают испытание временем, но одновременно с существованием всеобщего закона божественного порядка существуют также другие писаные законы, которые различаются в зависимости от времени и места, и они всегда изменяются по мере изменения людей, и свет цивилизации разгорается все ярче и явственнее.
Во времена Вильгельма Завоевателя каждый землевладелец укреплял дом, защищаясь от соседей и даже готовя в своем жилище надежную и отвратительную тюрьму для их довольно частого помещения туда. По крайней мере можно сказать, что это не было проявлением гостеприимства и придавало оттенок фальши ласковым увещеваниям и доброжелательности, которые имели место при обхождении с путниками. И все же у каждого богатого человека были амбиции прославиться в качестве благодетеля церкви. В Нормандии и Бретани появлялись новые религиозные дома, а дома, построенные в прежние времена, лежащие в руинах со времен набегов северян, восстанавливались с набожной заботой. Наблюдалось новое пробуждение религиозных чувств в 1000 году, которое продолжалось целое столетие. Существовали удивительный страх и ожидание конца света, что послужило причиной массовых покаяний, и такая же картина наблюдалась в течение двух или трех лет после 1030 года, в конце жизни короля Франции Роберта.
Нормандия и соседние страны были наказаны даже большими, чем феодальные войны, бедствиями: началась жестокая засуха, и последовавший за ней голод повсеместно обезлюдил земли. Поля и деревья были выжжены и засохли, несчастные крестьяне бились с дикими зверями за мертвые тела, лежавшие у дорог и в лесах. Иногда из-за голода люди, как волки, убивали своих товарищей. Торговли, которая могла бы покрыть недород в одной стране за счет избыточного урожая в другом месте, не было. Но во Франции прошли дожди и несчастьям был положен конец. В знак благодарности, согласно обету, были совершены тысячи подношений, поскольку люди вновь ожидали конца света и казалось вполне вероятным, что высохшая земля находится на грани окончательного сожжения и опустошения.
В городах в это время стиль жизни оставался почти роскошным. Норманны были умелыми архитекторами, и не только их кафедральные соборы и монастыри, а и собственные дома годились для таких гордых обитателей. Они были наполнены подвесными украшениями и удобной мебелью. Женщины, как никогда раньше, славились рукоделием. Некоторые самые искусные работы можно считать произведениями искусства, и до сих пор сохранились огромные гобелены, которые обычно вешали, отчасти для утепления, на каменные стены замков. Иногда благородные дамы, которые оставались дома, в то время как их мужья участвовали в войнах, вышивали на гобеленах картины семейной истории, и эти семейные записи о битвах и храбрости на земле и в море наиболее интересны сейчас тем, что демонстрируют одежду и колорит эпохи, а кроме того, являются подтверждением исторических традиций.
