Суровые долгие зимы высоких широт, огромные расстояния, сложный рельеф – все это существенно тормозило развитие северных стран. Конечно, в Дании то одному, то другому конунгу, добившемуся главенства в море, удавалось подчинить Ютландию с островами, Зеландию и Сконе, а иногда и Вестфольд. То же самое, хотя и в ограниченных пределах, проделывали потомки Ингви на западных и южных берегах Норвегии. В Швеции правитель, распространивший власть на Уппсалу и водные пути озера Меларен, мог без особого труда утвердиться также на балтийских побережьях и островах. Но по большей части эти возможности оставались неиспользованными. Дания на ранних этапах становления представляла собой в лучшем случае конгломерат разобщенных мелких королевств. Труднодоступные внутренние области Норвегии ни экономически, ни политически не были связаны с более развитыми районами – Трёндалёгом, Рогаландом и Виком; а в Швеции Вестеръётланд, Эстеръётланд и Уппсалу разделяли непроходимые леса. Проявления сепаратизма в этих регионах прослеживаются до конца эпохи викингов. Обитатели хуторов и отдаленных поселений и во времена Харальда Сурового или Энунда Якоба интересовались исключительно своими собственными делами и соблюдали заведенный порядок жизни, да и какого-нибудь старого викинга с его обширными владениями и кораблями не так просто было прибрать к рукам. Власть любого северного конунга держалась на военной силе. По отношению к Годфреду, Олаву сыну Трюггви, Свейну Вилобородому или Эйрику Победоносному сравнение с вожаком волчьей стаи выглядит довольно цинично, но в нем есть большая доля правды. У их приближенных была крепкая хватка. Такова суть северных королевств.
Рис 8. Ловля рыбы в Сконе (Олаус Магнус)
Викингские народы, населявшие земли от Ютландского перешейка до Лофотенских островов, Согна и Уппсалы, принадлежали к разным типам и, разумеется, говорить о какой-то «чистой нордической расе» полная нелепость. Исследователи, однако, сходятся на том, что основных скандинавских типа было два: первый – высокий, светловолосый, с белой или красноватой кожей, голубыми глазами, овальным лицом и удлиненным черепом; второй – более низкорослый, со смуглой кожей и русыми или темными волосами, карими глазами, круглыми лицом и черепом. Первые достаточно неопределенные и спорные свидетельства существования этих типов дают захоронения эпохи мегалита; во времена Римской империи в погребениях на территории Дании преобладает «длинноголовый» тип; если обратиться к письменным памятникам, самое раннее свидетельство, не считая упоминаний античных авторов о высокорослости шведов, данов, гаутов и бургундов, содержится в исландских источниках. «Песнь о Риге», датируемая первой половиной X в. и обнаруживающая ощутимое кельтское влияние, описывает на сказочный манер происхождение трех основных сословий викингского общества – рабов, бондов и вождей-воинов. При этом в ней присутствуют весьма живописные зарисовки трех человеческих типов. Сын Рига и Эдды (Прабабки) был темноволос и некрасив, кожа у него на руках грубая и морщинистая, пальцы – узловатые и толстые; этот согбенный раб с большими ступнями – впечатляющий образ работника-пахаря, который на протяжении всей человеческой истории тащит мир на своем горбу. Сын Рига и Аммы (Бабки) родился румяным, с живыми глазами. Но только сын Рига и Мотир (Матери) воплощает северный идеал. О самой Мотир говорится, что у нее:
Брови ярче, а грудь светлее,
и шея белее снега чистейшего…
Сын же ее:
Румяный лицом, а волосы светлые,
Взор его был, как змеиный, страшен…
[27]К счастью, эти яркие образы остались всего лишь образами и не породили никаких зловещих мифов, подобных «расовой теории» наших дней. Не похоже, чтобы во времена, когда писалась «Песнь о Риге», к какому-либо из типов относились с предубеждением или враждебностью. Харальд Прекрасноволосый стал первым конунгом всей Норвегии; его отцом был Хальвдан Черный (svarti), и оба его сына также носили имя Хальвдан: у одного было прозвище Белый (hwiti), у другого, как и у его деда, – Черный. В «Саге об Эгиле» говорится, что один из сыновей Квельдульва, Торольв, был высок и хорош собой, как родичи его матери, а другой, Грим, походил на отца, темноволосого и некрасивого. Та же ситуация повторяется с сыновьями Грима, Торольвом и Эгилем, родившимися в Исландии. Торольв во всем походил на своего дядю – был высок, хорош собой и весел; Эгиль же был темноволос, еще некрасивее, чем его отец, говорил складно, но отличался необузданным нравом. Эгиль стал величайшим из скальдов, и во многих источниках описываются с почтением его широкое лицо, крупный нос, тяжелые подбородок и скулы и суровый вид. Старшего сына Эгиля звали Торстейн Белый. Эти «цветовые» прозвища, так же как и другие – Высокий, Толстый, Тощий, Лысый, – просто описания внешности; в них нет ничего оскорбительного. В свое время много говорилось о разнице в темпераментах людей «светловолосого» и «темноволосого» типа. Нас пытаются убедить, что «длинноголовые» по природе своей изобретатели и авантюристы; они тверды и проявляют в критических ситуациях недюжинную стойкость, при этом умеют повелевать другими и держать себя в руках. Такие люди смотрят на окружающий мир трезво, но не теряют оптимизма и способны получать от жизни удовольствие. «Круглоголовые», в противоположность им, – консервативны и не верят ни себе, ни другим; эти увлекающиеся натуры способны отдаться с жаром политической борьбе, любви или религиозному служению, но легко впадают в отчаяние. В душе их, как отблески лунного света на воде или как гнилушки в темном лесу (выбирайте образ в зависимости от формы вашей собственной головы), мерцают искры музыкальной или поэтической одаренности. Классификация эта весьма наглядна, но (если нам любезно позволят признать, что встречаются и исключения) совершенно бесполезна. В наше время высоких, голубоглазых скандинавов с удлиненным черепом больше всего в Швеции и меньше всего – в Дании; эти данные можно трактовать в том числе как свидетельство того, насколько тесны и долговременны были связи шведов и данов с другими народностями Европы. В целом же у народа, получившего в наследство практическую сметку и вдохновенную мечтательность, жажду знания и горячность чувств, отвагу, стойкость и умение принимать будущее, не забывая о прошлом, едва ли есть повод жаловаться. Скандинавам повезло: плодоносные чужеземные черенки были привиты к крепкому древнему корню и закалились в суровых испытаниях, столь же благотворных для них, сколь и нескончаемых. Представьте себе бескрайние, продуваемые всеми ветрами пустоши Ютландии, непроходимые глухие леса центральной Швеции, застывшие среди безбрежного моря островки Ботнического архипелага, дикие горы Киля, промерзшую, бесприютную северную тундру, бесчисленные острова, фьорды и рифы у западного норвежского побережья; добавьте к этому огромные расстояния, холод и долгие темные зимы, а заодно – неистребимую мечту о власти и величии, которая созидала, пересоздавала и повергала в прах северные королевства задолго до эпохи викингов и много столетий после нее, и вы поймете, что Скандинавия не то место, где родятся люди немощные и слабые духом. Исландец Сэмунд Мудрый поведал, что в 1047 г., в очень суровую зиму, волки пришли по льду из Норвегии в Данию. Шесть столетий спустя уже не волки, а люди пересекли замерзший пролив и разрушили Копенгаген. Но скандинавы стойки и выносливы: они пережили морозы, не испугались волков и выдержали все то, что им довелось претерпеть друг от друга и от самих себя.
