Эти и другие ассоциации убедили некоторых исследователей в том, что люди из Перу уплыли на запад через Тихий океан и поселились на острове Пасхи. Хотя на первый взгляд этот аргумент может показаться привлекательным, при более тщательном изучении выявляются серьезные изъяны. Задолго до того, как Хейердал сравнил каменные стены острова Пасхи с андскими монументами, Льюис Спенс заметил:
«Между архитектурными и скульптурными монументами Тиауанако и острова Пасхи безусловно есть стилистическое и художественное сходство. Выбранные темы напоминают друг друга, как и их развитие. Разумеется, в перуанских работах мы видим более совершенную технику, какую можно ожидать в более поздней фазе одного и того же художественного импульса, но циклопический характер каменной кладки в Боливии и на острове Пасхи явно не соответствует инкскому стилю в Перу и предшествует ему на многие столетия, а возможно, тысячелетия».
На острове Пасхи пользовались письменностью ронго-ронго, но жители древних Анд, которые предположительно принесли туда цивилизацию, не имели собственной письменности. Кроме того, циклопические стены в Винапу на острове Пасхи гораздо древнее, чем сооружения Куско. Марк Уильяме, автор одной из лучших книг по этому предмету — «Поиски Лемурии», — отмечает: «Стена Винапу появилась первой, это означает, что культурное влияние распространялось от Тихоокеанского региона в сторону Америки, а не наоборот». Сходного мнения придерживалась Кэтрин Рутледж, чья экспедиция 1918 г. была весьма плодотворным археологическим исследованием среди когда-либо предпринятых в Восточно-Тихоокеанском регионе. «Гипотезу о том, что остров Пасхи был заселен из Южной Америки, можно отвергнуть по чисто практическим соображениям, — писала она. — Если между ними существует какая-то связь, то более вероятно, что культурное влияние распространилось с острова на континент».
Еще более вероятно, что культуры Анд и острова Пасхи, независимо друг от друга, испытали влияние какого-то внешнего источника. Сходство между доинкским Уру с озера Титикака, полинезийским Уру-Кеу и Уре с острова Пасхи не доказывает влияния одного народа на другой; скорее, все они подверглись воздействию силы извне, существовавшей в глубокой древности. Впрочем, изображения лам в наскальной живописи острова Пасхи, культивация тростника тотора и сладкого картофеля четко указывают на тесные контакты с Южной Америкой. Но даже этот, казалось бы, несомненный дар андийской культуры народу Океании мог быть доставлен через лемурийских мореплавателей, о чем свидетельствует имя гавайской богини. Убегая от своего смертного любовника, Лоно-Му-Ку потеряла ногу, из которой вырос первый картофель. В конце концов, полинезийцы и их предки были выдающимися мореходами, посетившими много неведомых берегов и путешествовавшими по всему Тихому океану и даже к Антарктике за столетия или тысячелетия до европейцев.
Жители острова Пасхи и южного Перу разделяли традиционное убеждение, что они обязаны своим организованным обществом носителям высокоразвитой культуры, которые в далеком прошлом прибыли из дальних земель, исчезнувших в результате природной катастрофы. Их глава был известен инкам и жителям острова Пасхи, первым — под именем Кон-Тики Виракоча, вторым — Хоту Матуа. Растянутые мочки ушей, музыкальные инструменты, система передачи сообщений quipu-ahoponapona, изготовление статуй, технология каменной кладки и все остальное якобы пришло к обоим народам с утраченной прародины их отцов-основателей. Иными словами, черты высокой цивилизации имели внешнее происхождение, а потом умышленно или по необходимости были перенесены на остров Пасхи и в Южную Америку, где сочетание некогда чуждой культуры с местными факторами привело к возникновению своеобразных, хотя и похожих цивилизаций.
Теория внешнего культурного влияния подкрепляется в одном из «мифов Творения» острова Пасхи. Там говорится о Великом царстве, некогда процветавшем среди Тихого океана. По преданию, «там была большая страна», Хива, «Страна храмов», с превосходными дорогами, высокими каменными вратами, циклопическими зданиями, широкими церемониальными площадями и многочисленным населением. В этой «земле изобилия» завидным был уровень сельского хозяйства, но «летом бывало так жарко, что растения засыхали под палящими лучами солнца».
В главной провинции страны — Мара Ренга — правил Хаумака. Однажды утром он проснулся от кошмара, воспоминания о котором были еще свежи в его памяти. Бог Макемаке с головой птицы явился вождю во сне и заговорил с ним. Выполняя его распоряжение, Хаумака немедленно снарядил экспедицию из шести человек. Ира, Куукуу, Му-мона, Паренга, Рингаринга и Уре отплыли на корабле «Ораорангару», «Спасенный от бурь», в далекое путешествие. Спустя много недель они открыли маленький остров Мотунуи у юго-западного побережья более крупной суши. Проплыв вдоль северного берега острова, они нашли бухту, о которой говорилось в сне Хаумаки. Их целью была подготовка новой земли, названной Мата-ките-ра-ни, к прибытию поселенцев из Хивы.
Поселенцев возглавлял Хоту Матуа, «Плодородный отец», потомок Ронго, «Звучащего», названного в честь рога из витой раковины, белокожего, рыжеволосого божества, считавшегося предком царских родов по всей Полинезии. По версии мифа, рассказанной Артуро Теао с острова Пасхи, Хоту Матуа собрал свою семью и 300 соратников в Мараэ-тоэ-хау, «похоронной бухте», откуда они отправились в плавание на двух огромных каноэ, каждое в милю длиной. Преувеличения в легенде были призваны создать впечатление об огромных судах колонистов, достаточно вместительных для перевозки 150 пассажиров вместе с провизией, грузом и запасом воды.
После четырехмесячного плавания мореходы причалили к берегу в том месте, которое видел во сне Хау-мака, Хоту Матуа назвал его бухтой Анакена в честь августа, месяца их прибытия. Его соратники разгрузили все необходимое для поселения, включая семена деревьев и растений, а также библиотеку из 67 обернутых тканью деревянных табличек с текстами по генеалогии, истории, религии, сельскому хозяйству, медицине и астрономии. Но самым ценным, что они привезли, был те-пито-те-ура, «Пуп света», священный камень из Хивы. Продолговатый сфероид, сплюснутый шар из плотной вулканической породы, преимущественно местами близкого к черному серого цвета, был отшлифован человеческими руками. На вид в нем нет ничего необычного, камень длиной 75, толщиной 45 см, окружностью в 2,53 м до сих пор можно видеть у большой аху в бухте Лаперуза на северном побережье. Камень пользовался таким почтением, что Хоту Матуа переименовал Ма-таките-ра-ни в «Пуп Земли», Те-пито-те-хенуа.
Вскоре он понял, что другой ценный предмет был забыт — статуя Таута, его коллеги и великого вождя, арике. Двум подчиненным приказали «вернуться в Хиву, нашу родину» и привезти оттуда моаи. Путешествие было долгим, но странным образом с мореплавателями ничего не случилось: «В море не было волн больших или малых, и ветра тоже не было». На самом деле это было затишье перед бурей.
Они причалили у берега Мареа Ренга, где нашли забытую статую Тауто, по-прежнему стоявшую у края Ма-раэ-тоэ-хау, как и говорил Хоту Матуа. Но когда начали демонтировать ее, бог землетрясений нанес удар и огромные территории погрузились в море. Как гласит легенда острова Пасхи, «Уоке поднял землю своим рычагом, воды восстали, и большая страна стала маленькой». По словам Артуро Теао, «бушевали волны, дули ветры, ниспровергался ливень, гремел гром, на землю падали метеориты». В лихорадочной попытке спастись от катастрофы, прибывшие уронили статую, которая раскололась на несколько частей. Мореходы забрали голову и отплыли от обреченной Хивы на каноэ, как это видел Хаумака в своем пророческом кошмаре: «Царь увидел, как суша погрузилась в море. Погибли все — женщины, мужчины, дети и старики. Земля затонула».
