Как минимум одно из назначений каменных монолитов острова Пасхи — сохранение памяти об исчезнувшем древнем народе. По свидетельству Брауна, этимология общего названия статуй — моаи — не удовлетворительна. Вероятно, восточно-полинезийское слово моа, «священный», и распространенный полинезийский корень «и», обозначавший предков, позволяют перевести это как «священные образы предков». В таком случае, слово моаи применялось по отношению к статуям полинезийцев, прибывших после того, как европеоидные «длинноухие» принесли на остров цивилизацию. Хотя под многими платформами, где были воздвигнуты статуи, обнаружены останки племенных вождей, эти находки не обязательно означают, что аху были исключительно царскими усыпальницами. Скорее всего, как и сами моаи, они служили нескольким целям в разное время в разных культурных условиях, начиная от прибытия Хоту Матуа и заканчивая господством полинезийцев.
Большинство моаи погребено под землей, некоторые из известных установлены на каменных платформах по периметру острова. Примерно 260 таких платформ опоясывают побережье острова Пасхи и напоминают о существовании древнего солнечного культа своими точными ориентировками на разные точки ежегодного «маршрута» Солнца. Аху Акиви с семью статуями, изображающими Хоту Матуа и шестерых первых поселенцев, ориентирована на закат в день весеннего равноденствия. Только эти статуи смотрят на море, в направлении затонувшей Прародины. Все остальные обращены спиной к океану, откуда пришли их создатели. Лемурийские ассоциации Аху Акиви подчеркиваются в гавайской устной традиции, где говорится, что Ку-Му-Хонуа имел сына по имени Аху. Мысль о платформах острова Пасхи как погребальных склепах подразумевается в теме убийства Аху, павшего от рук своего старшего брата, характеристика Ку-Му-Хонуа как «первого человека», очевидно, указывает на происхождение человечества с континента My. Термин аху, возможно, был предназначен для увековечения первых лемурийцев, о которых гавайцы помнят до сих пор.
Длина многих платформ Рапа Нуи более 200 футов, все они сложены из массивных каменных блоков, отшлифованных и пригнанных друг к другу с такой плотностью, что между ними нельзя просунуть острие ножа. Безупречность кладки указывает на четкий план сборки, а точные солнечные ориентировки свидетельствуют о немалых познаниях в астрономии доисторических архитекторов.
Аху заканчиваются двумя или тремя крутыми ступенями, на которых покоились статуи. Процесс их транспортировки и установки до сих пор ставит в тупик большинство археологов. Некоторые ученые полагают, что их гипотезы объясняют транспортировку 14—200-тонных статуй из каменоломен, расположенных на расстоянии до 15 миль, но ни один исследователь не смог продемонстрировать, как гигантские монолиты поднимали на высокие помосты, не разрушая каменные платформы и сами статуи. Никто также не смог показать, как головные уборы из красного туфа «надевались» на головы фигур высотой 20–30 футов. Браун рассуждает по этому поводу:
«Как им удавалось перетаскивать эти хрупкие статуи по неровной поверхности, усеянной острыми камнями, на 12–15 миль без единого инцидента на пути следования? Здесь, на одном из самых каменистых островов в мире, при транспортировке таким образом на десятках гигантских статуй не оставалось даже царапины. Представьте себе статуи, изготовленные из материала, не более твердого, чем хорошо спрессованная смесь известки и щебня. Сколько их не достигло бы места назначения даже при перевозке по нашим асфальтированным дорогам?»
До сих пор, более чем через 80 лет после того, как Браун задал эти вопросы, археологи не могут удовлетворительно ответить на них, продолжая рассматривать остров Пасхи исключительно в контексте полинезийской материальной культуры. Они отказываются признать более очевидную, пусть спорную истину: доисторические обитатели Рапа Нуи обладали технологиями, далеко превосходящими полинезийские, а возможно, и наши, по крайней мере, в некоторых отношениях. Намек на искусство древних строителей сохранился в местном предании, где говорится, что гигантские статуи сами могли ходить и занимать указанные позиции благодаря мане — сверхъестественной или психической силе, призываемой жрецами «длинноухих». В другом сказании идет речь о двух заклинателях, которые в далеком прошлом прилетели со своей родины и научили пожилую женщину с острова Пасхи секретам изготовления цветных красителей. Эти легенды чем-то напоминают бытующие на другой стороне Тихого океана, на острове Понпей, где массивные каменные блоки Нан Мадола предположительно были уложены двумя чародеями, прилетевшими из далекой страны. Сравнение этих мифов показывает, что в грандиозных строительных проектах на обоих островах использовалась некая разновидность высокой технологии из внешнего источника.
Хотя даты сооружения и заселения Нан Мадола точно не известны, большинство археологов полагает, что доисторическая хронология острова Пасхи уже установлена. Самые ранние радиоуглеродные датировки человеческих поселений здесь начинаются примерно с 450 г. н. э., после чего колоссальные статуи были установлены на каменных платформах в три этапа. Письменность ронго-ронго переносилась на деревянные таблички в течение следующих 1300 лет, вплоть до прибытия первых современных европейцев в 1772 г. Несмотря на кажущуюся достоверность этих параметров, они противоречат легенде об основании Рапа Нуи, где повествуется о Хоту Матуа и его соратниках, покинувших свою родину, уничтоженную метеоритной бомбардировкой и катастрофическим потопом. В геологической летописи нет никаких свидетельств природной катастрофы в Тихом океане или где-либо еще на земле в V веке н. э., не говоря уже о космической «атаке». Наше исследование My прослеживает истоки этой цивилизации вплоть до ледникового периода более 10 000 лет назад.
Если мы попытаемся примирить археологическую хронологию с мифом острова Пасхи и историей Лемурии, уместно задать вопрос: мог ли фрагмент исчезнувшей цивилизации существовать до 450 г. н. э. на каком-то острове, известном под названием Мара Ренга? Либо это, либо в радиоуглеродных датировках содержится некая фундаментальная ошибка, или они, по меньшей мере, неполны. Опора исключительно на этот метод, во многих случаях оказавшийся совсем неточным, может быть большим заблуждением, которое привело ученых традиционного направления к неправильному выводу о том, что остров Пасхи является культурной аномалией, полностью отрезанной от внешнего мира. Дэвид Хетчер Чайлдрес, который лично изучал загадку острова Пасхи, один из многих независимых исследователей, убежденных, что традиционные процедуры датировки содержат значительные изъяны. Он указал на «большие пятна лишайников, покрывающих статуи. Лишайник питается частицами, образующимися при выветривании, растет очень медленно — на доли дюйма за сотни лет. Возраст горных пород иногда оценивается по величине покрывающих их лишайников. Большое пятно лишайника может указывать, что возраст статуй — несколько тысяч лег. В попытке определить это я измерил пятна лишайника на коренной породе. Они были лишь немногим больше, чем на самих статуях».
Лихенометрические исследования [датировка на основе измерения лишайников] проводились на острове Пасхи, но с ошибками и более 40 лет назад, когда сам метод только разрабатывался. С тех пор результаты не обновлялись и фактически были утрачены. По возможности использования лишайников для определения действительного возраста цивилизации на острове Пасхи был нанесен серьезный удар в конце XX века, когда две скульптуры и каменная стена на Винапу были полностью очищены от растительности немецкими археологами из Франкфуртского музея во время работы над проектом по изготовлению силиконовых отливок. Цена этого проекта была особенно высока, так как уничтоженные лишайники принадлежали к старейшим и лучше всего сохранившимся на острове. «Утрата этих лишайников привела к потере важнейших данных, лихенометрические исследования перспективны для датировки фигур», — сокрушался Ван Тилбург в журнале Antiquity.
