Книга Повседневная жизнь времен Жанны д`Арк, страница 57. Автор книги Марселен Дефурно

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Повседневная жизнь времен Жанны д`Арк»

Cтраница 57

И, выходя оттуда, пошатываешься,

А иной раз до того развеселишься.

Что на глаза наворачиваются слезы

Крупнее грушевых семечек…

Две широкие улицы, протянувшиеся с севера на юг, улица Сен-Мартен и улица Сен-Дени, которые шли от Сены к одноименным воротам, представляли собой оси торгового Парижа. Более узкие, так сказать – второстепенные улицы, примыкавшие к ним, такие как Кен-кампуа, Труссваш, Рю Уоз, были населены ремесленниками и лавочниками. На улице Ломбардцев собрались итальянские торговцы, до того ловко проворачивавшие денежные операции, что само наименование ломбардца стало синонимом ростовщика. Дальше к востоку, «заключая в себе, – пишет Гильберт Мецский, – большой город», начинался рынок, местоположение которого не изменилось со времен Средневековья; вокруг площади неправильной, как тогда было принято, формы возвышались красивые дома с колоннами; там находился Рынок Шампо, настоящий двухэтажный «большой магазин». «Здесь, – пишет Жан де Жанден, – вы, если есть у вас на то желание и средства, можете купить всевозможные украшения, какие только самое искусное ремесло и самый изобретательный ум наперебой торопятся выдумать, стремясь поскорее удовлетворить все ваши желания…» В нижнем этаже торговали сукнами, шубами, мехами, драгоценными тканями; этажом выше можно было найти любые принадлежности женского убора: венки, чепцы, плетеную тесьму, гребни, перчатки, зеркала, ожерелья и прочее. Кроме того, внутри улиц, прилегающих к площади, существовали специализированные рынки – зерновой, например, или кожевенный – и лавки, торговавшие гончарными изделиями, старьем и разнообразной утварью.

Рыночный квартал становился особенно оживленным в дни, когда королевские ордонансы, то и дело нарушавшиеся, но то и дело и возобновлявшиеся, запрещали заниматься торговлей в других частях города, и купцам следовало нести «каждый товар на особый рынок», с тем чтобы покупателям легче было сравнивать цены и качество.

Весь Париж стекался в этот рыночный квартал; и потому в центре площади, рядом с виселицей, ставили и позорный столб, к которому, всему народу напоказ, привязывали преступников; там же выставляли насаженные на копья головы злодеев, обвиненных в оскорблении величества. Но взгляду зевак предлагались и другие, менее ужасные зрелища: любезные торговки с «Рынка девок» являлись сюда расхваливать свой товар; актеры и дрессировщики животных устраивали там свои подмостки.

Кладбище Невинноубиенных младенцев, примыкавшее к хлебному рынку, тоже было весьма посещаемым местом, и жизнь странным образом смешивалась там с образом смерти. Над входом в церковь герцог Беррийский приказал изваять персонажей «Легенды о трех живых и трех мертвых», а легенда эта рассказывала о встрече троих молодых сеньоров с тремя скелетами, зримо воплощающими то, чем они вскоре станут. Само кладбище представляло собой обширный четырехугольник, окруженный стенами в десять футов высотой; внутри этого замкнутого пространства возвышались несколько больших крестов, кафедра для проповедников и кладбищенская башенка с фонарем, построенная, должно быть, в незапамятные времена, поскольку современники Карла V уже успели забыть о том, для чего она предназначалась, и считали ее склепом некоего гордеца, не пожелавшего, «чтобы псы мочились на его могилу». Земля была покрыта свеженасыпанными холмиками, которые то и дело перекапывали, потому что в этой переполненной трупами земле разложение быстро делало свое дело. И потому, чтобы освободить место для вновь прибывших – а во времена эпидемий трупы свозили сюда сотнями, – могильщики вытаскивали из старых ям лишившиеся плоти скелеты и складывали их грудами на деревянных галереях, расположенных над окружавшими кладбище оссуариями. Эти оссуарии образовывали по всему периметру кладбища нечто вроде крытого клуатра, состоявшего примерно из восьмидесяти арок. В противоположность расположенному внутри ограды кладбищу бедных, здесь находились могилы богатых горожан, украшенные надгробными памятниками, иногда скульптурными. Под каждой галереей были расположены, кроме того, и «домики», где желающие могли отбывать (и отбывали!) добровольное заточение, замуровавшись в них и не имея никакой другой связи с миром, кроме как через узкое зарешеченное окошко. Наконец, именно там была в 1424 г. написана знаменитая фреска – «Пляска смерти» «с надписями, кои должны были тронуть сердца набожных людей».

Кривляющиеся скелеты, увлекающие за собой пап, королей, императоров, епископов, монахов, горожан; груды черепов, возвышающиеся над свежевырытыми могилами, – все в этом месте говорило о смерти, и тем не менее кладбище Невинноубиенных младенцев было настоящей городской площадью: могилы становились прилавками бродячих торговцев, которые, несмотря на запреты, раскладывали там свой нехитрый товар; распутные девицы назначали там любовные свидания; там устраивались даже праздники с великолепными зрели щами, как например охота на оленя при въезде в город молодого короля Генриха VI…

Главной улицей Парижа, по существу, была река Сена. Она тем теснее была связана с жизнью города, что набережные были выложены камнем лишь на нескольких коротких отрезках. Во всех остальных местах к реке плавно спускались откосы берегов, где стояли «дома на воде». Речного порта не существовало вовсе – его роль играл правый берег на всем его протяжении, – но торговая деятельность, связанная с Сеной, была сосредоточена главным образом между Гревской площадью и Шатле. Стоявший на прямоугольной Гревской площади Мезон-о-Пилье, купленный во времена Этьена Марселя парижским прево купцов и эшевенов, стал «приемной для горожан»; Гревская площадь, центр муниципальной жизни, в эпоху Карла VI нередко будет превращаться в подмостки шумных народных собраний. Там толпе показывали с повозки, доставлявшей их к виселице, приговоренных к смертной казни, в особенности тех, чьи преступления сильнее прочих взволновали население города. В обычные же времена по площади взад и вперед сновали грузчики, разгружавшие суда с зерном, лесом и сеном, суетились муниципальные служащие – разного рода мерильщики, контролировавшие движение и взимавшие пошлины.

Ниже по течению высились три квадратные башни Гран Шатле, соединенные высокими укрепленными стенами. Вокруг, а иногда и прилепившись прямо к стенам, теснились лавочки, где торговали самым разным товаром. В частности, там была сосредоточена розничная торговля морской рыбой, которой во время поста потребляли очень много. Напротив располагалась Большая Бойня – бойня и центральный мясной рынок одновременно; в 1413 г. ее разрушили – главным образом из соображений гигиены, поскольку ручьи, куда стекала кровь забитых животных, порой распространяли невыносимый запах, – но между 1418 и 1423 г. она была восстановлена на прежнем месте.

Строительство новых мостов, соединяющих остров Сите с обоими берегами, как и возведение новой городской стены при Карле V, было признаком возрастающей активности города. Вплоть до XIV в. существовал лишь один-единственный способ перебраться с одного берега на другой: через Малый и Большой мосты. В 1380 г. к Малому Мосту прибавился мост Сен-Мишель (на том самом месте, где расположен нынешний мост, который носит это имя). В 1412 г. было решено построить второй мост через большой рукав Сены, а через год Карл VI заложил первый его камень (или, вернее, первую сваю, поскольку мост был деревянным); постройка этого моста, который получит название моста Нотр-Дам, обеспечило отныне двойное сообщение между левым и правым берегами.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация