Не удивительно поэтому, что в других ликах супруги Перуна преобладают черты громовницы. 22 июля, через два дня после дня Громовника, отмечается день Марии Магдалины, которую сербы зовут Огненной Марией. В песнях она с Ильей и Пантелеем (языческими Перуном и Стрибогом) нещадно карает грешников, при этом Илья разит громом, а Мария сжигает все молнией. Она считается сестрой Юрия и Ильи (подобно Гере — сестре Зевса). В русской сказке выступают Царь-Огонь и Царица-Молния (Маланьица). Они сжигают стада царя Змиулана, который прячется от них в дереве. Здесь Громовник и Молниевержица вместе борются со Змеем — давним врагом индоевропейского Громовержца. В русских заговорах тоже фигурируют Царь-Гром и Царица-Молния.
В матриархальном энеолите дождь считался материнским молоком двух небесных богинь (матери и дочери). Об этом говорят трипольские сосуды с изображением четырех грудей и трипольские же «бинокли», через которые лили на землю жертвенные напитки, изображая дождь, текущий из грудей богини. (Вспомним также миф о Млечном Пути — молоке Геры.) Очевидно, обе богини считались громовницами. Жена Перуна — не Мать Мира. Это богиня нового поколения, такая же воинственная, как ее братья Сварожи-чи и сестра Морана. В войны людей она, правда, не вмешивается, зато нечисть бьет и грешников карает не хуже своего брата-супруга. Но при этом остается ему послушной женой, молящей мужа о дожде для людей, — вполне в духе новых, патриархальных порядков.
Мы познакомились уже с тремя младшими богинями: Мораной, Лелей и Летницей. Судя по всему, они — дочери Лады и сестры своих мужей — трех Сварожичей. Очевидно, они и есть три сестры Егория, принявшие в плену у Демьянища (Чернобога) «древесно-звериный» облик. Они же — наверняка три подземные царевны, добытые Зоревиком. Если золотая царевна — Морана, то серебряная, скорее всего — Летница (вспомним серебряную голову Перуна), а медная — Леля. Что же до отца трех богинь, то это, вероятнее всего, тот же Сварог.
Мара — губительница Перуна
(Марья Белая Лебедь, Авдотья Лиходеевна, Маринка, Середа.)
У Перуна была и другая супруга — злая колдунья из нижнего мира, которая несла ему лишь несчастья. Ее языческое имя в точности неизвестно. Предположительно оно было связано, как все Мораны, с корнем «мар/мор». Потому условно назовем ее Мара. Это слово у славян означает «привидение», а также злого духа, давящего людей во сне (родственно фр. cauchemar, «кошмар», англ. nightmare). Сродни ей кикимора (мара, маруха) — злая домовиха, связанная также с болотом. Лужицкая Мара, впрочем, добрая богиня (Морана?).
Индоевропейские корни ner/nor и mer/mor связаны с плодородием, мужской силой, водой (морем) и в то же время со смертью. Отсюда целый ряд мифологических имен и названий: Марс (Маворс, Мармар, Мамурий, Мамерк и др.) — италийский бог войны и плодородия, Нерио — его жена, богиня любви и войны; Норея — богиня плодородия и воды у племени нориков (на верхнем Дунае); Нерта — германская богиня воды и земли; Ньёрд — бог моря, отец божеств плодородия Фрейра и Фрейи; инд. пагаka, тохар, пате — «преисподняя» (ср. славянское «нора»). Словом, корни эти охватывают нижний, подводно-подземный, мир во всем его многообразии: мир жизни и смерти, куда ложится зерно и уходят покойники, откуда вырастают-воскресают растения, спасая от голода крестьянина и его скот.
Миф о Перуне и Маре хорошо сохранился в былине о Михаиле Потыке. Архангела Михаила народ считает громовником, а «потык» означает «птица» (древнерус. «потька»). Крылатый архангел (позднее — герб Киева) мог ассоциироваться с орлом или вороном — птицами Перуна.
Герой былины, собирая дань, встретил царевну Авдотью Лиходеевну (Марью Лебедь Белую) — язычницу и колдунью. Они поженились, и Марья взяла с Потыка клятву: уйти в могилу только вместе. Вскоре она умирает, и ее хоронят в обширной могиле вместе с Михайлой и его конем. Под землей Лиходеевна превращается в огромную змею, и Потык ее убивает. Либо появляется змей, богатырь одолевает его, воскрешает жену и выходит с ней на белый свет.
Примечательны календарные сроки всех этих событий. Потык встречает Марью весной, уходит с ней в могилу осенью (в начале сбора дани), а выходит весной, на Пасху. Не случайны и имена героини. День Авдотьи (Евдокии) — 1 марта (чешские Летницы). Лебеди прилетают весной. Эти птицы связаны с нижним миром: ночью Солнце плывет под землей в ладье, запряженной лебедями.
Но злоключения влюбленного богатыря только начинаются. Его жену похищает чужеземный царь Иван Окульевич (или Ахрамей). Трижды Потык догоняет похитителя, возвращает Марью, и трижды она опаивает его вином с зельем, а затем губит: хоронит живьем, превращает в камень, распинает в подземелье. В первый раз Михаила спасают другие богатыри, во второй — св. Николай, в третий — Анастасия, сестра похитителя. Только после этого богатырь убивает Марью и ее любовника и женится на своей спасительнице.
Былина весьма напоминает и «Марью Моревну», и «Ивана Годиновича». Совпадают даже имена героинь (Марья, Настасья
[37]) и похитителя (Ахрамей). Царь-девица тоже носит подобные имена (Настасья, Белая Лебедь). Быть может, данная былина — еще один вариант мифа о Даждьбоге и Моране? Но против этого говорит имя главного героя, не солярное, а грозовое (Михаил), совершенно отсутствующее в купальских песнях.
Между тем к былине о Потьже близок иранский миф о Кере-саспе. Этот воитель, напоминающий Геракла и вообще индоевропейского громовника, вовсю крушил палицей драконов и других чудовищ. Но пэри (колдунья) Хнанта-ити погрузила его в чародейный сон. Герой пробудится лишь тогда, когда наступит конец света и змей Ажи-даха-ка вырвется из оков. Победить же его сможет только Ке-ре-саспа. Вспомним также чеченского Пиръона, громовника, погубленного ведьмой.
Космический цикл в мифологическом мышлении уподобляется годовому. Так, создание мира соответствует весне. Эпоха всеобщего упадка — зиме. А конец света и его обновление (через космическую битву) — началу весны. Потому, например, поединок со змеем — это и битва изначальных времен, и ежегодное весеннее сражение, и будущий эсхатологический бой. И не столь важно, бьется ли сам Громовник или его земное подобие — сын, герой, богатырь, святой.
В XIII–XIV вв. в Болгарии сложилась легенда о святом Михаиле из Потуки. Своим именем он был, видимо, обязан герою русской былины. Однако в житии болгарского святого использован совсем другой, но тоже змееборческий сюжет: герой, подобно Георгию или Персею, спасает царевну от змея. (Георгий у русских также считался громовником.)
Потыка хоронят в большой яме — комнате, перекрытой деревом, с женой и конем. Это напоминает древнерусские (а также скандинавские и великоморавские) дружинные погребения IX–X вв. Но на Среднем Днепре такой обряд был распространен у скифов-пахарей, а зародился здесь еще раньше, когда праславяне чернолесской культуры под влиянием киммерийцев стали хоронить своих знатных воинов в деревянных гробницах, иногда с конями.
