Можно, конечно, приводить обычные аргументы советской пропаганды о том, что учения — это подведение итогов боевой выучки, показ всего лучшего, чему научились войска. Но когда поле будущего боя готовят целый год, когда прокладывают дороги для танков, войска месяцами ведут огонь по одной мишени, добиваясь полного автоматизма в действиях по одной, надоевшей до чертиков цели, результат такой боевой учебы, по-моему, равен нулю. Кроме чувства глубокого удовлетворения, возникающего у присутствующего начальства, награждения отличившихся (главным образом — высшего командного состава) орденами и чинами, другого положительного эффекта нет.
Когда же учения проводились действительно в «боевой обстановке», сразу же возникало множество проблем. В январе 1985 года Генеральный штаб внезапно поднял по тревоге 34-ю танковую Днепровскую дивизию Белорусского военного округа.
Главный вопрос — сколько до дембеля?
После отмобилизования и приведения в боевую готовность, дивизия должна была совершить тысячекилометровый марш и с ходу вступить в бой. Но то, что гладко было на бумаге, оказалось очень сложно претворить в реальность. Уложиться в установленные нормативы не удалось, ситуация возникла довольно неприятная и для командования дивизии и округа. Крупномасштабные театральные постановки для своего руководства и мировой общественности, и реальная проза жизни оказались очень далеки друг от друга.
Случались на учениях и казусы. Так, на войсковых учениях «Весна-75» во время встречного боя четырех дивизий в условиях тумана и плохой видимости один из танков пронесся по траншее, в которой находились офицеры и генералы штаба 5-й танковой армии. Они успели залечь на дно траншеи и инцидент обошелся без жертв.
При форсировании Западной Двины на учениях «Двина», в марте 1970 года, министр обороны СССР А.А. Гречко приказал пустить танки по льду реки, в результате чего головная машина провалилась под лед и затонула. Но это были издержки производства, на которые обращали мало внимания.
ОТ РАСЦВЕТА ДО ЗАКАТА
Советским танковым войскам, к счастью, не удалось испробовать свои силы в крупномасштабном вооруженном конфликте. Им выпала роль устрашения НАТО бесчисленными массами танков, число которых постоянно росло. По данным Лондонского института стратегических исследований, к 1978 году Советский Союз имел 50 тысяч танков, страны НАТО — 13,7 тысячи, Китай — около 10 тысяч.
Советские официальные источники называли в то время совершенно иные цифры. В издании Министерства обороны СССР «Откуда исходит угроза миру» (1982 год) о соотношении обычных вооружений НАТО и Организации Варшавского Договора говорилось так: «У государств Варшавского Договора танков действительно было несколько больше. Но с вступлением в НАТО Испании этого незначительного превосходства не стало. Руководители США и НАТО, когда им это выгодно, подсчитывают у себя только те танки, которые находятся в подчинении объединенного командования вооруженных сил блока в Европе. Тем самым они значительно занижают количество имеющихся у них танков (всего якобы менее 12000).
На самом же деле непосредственно в войсках стран, входящих в НАТО (с учетом танкового парка Испании), находится более 17000 танков. Кроме того, на складах в Европе сосредоточено около 1500 американских и 6500 танков западноевропейских стран НАТО. Следовательно, по общему количеству танков (24000) страны НАТО лишь немного уступают странам Варшавского Договора (25000 танков)». Надо признать, что советское Министерство обороны проявило здесь завидную скромность.
Соотношение численности танков НАТО и ОВД в Европе в 1988 г.
Страны НАТО, хотя и значительно увеличили в 70-е годы свой танковый парк, ставку все же делали на качественное совершенствование боевой техники — на вооружение были приняты новые танки М1 «Абрамс», «Леопард» 2, превосходившие по своим боевым качествам основную массу советских машин, шло дальнейшее наращивание и совершенствование противотанковых вооружений — противотанковых управляемых ракет, противотанковых вертолетов, «истребителей танков» — штурмовиков А-10 «Тандерболт» II создавались новые виды оружия для борьбы с танками — кассетные боеприпасы, высокоточное оружие, нейтронная бомба.
Соотношение численности бронемашин НАТО и ОВД в Европе в 1988 г.
Генерал армии В.Н. Лобов в своей статье в журнале «Военная мысль» признавал, что «ни для кого не секрет, например, что советский танк Т-72 уступает американскому «Абрамсу» и немецкому «Леопард-2», штурмовик Су-25 — штурмовику А-10, а зачисленный в разряд истребителей-бомбардировщиков МиГ-29 — самолету Ф-16 при решении задач по поражению наземных целей. Американские танковые экипажи, укомплектованные по контракту солдатами со сроками службы 3–5 лет, явно превосходят по уровню подготовки советских танкистов срочной службы».
К 1988 году соотношение по этим видам вооружений было в пользу американцев и их союзников: боевые вертолеты: у НАТО — 5270, у ОВД — 2785, противотанковые ракетные комплексы: у НАТО — 18070, у ОВД — 11465. Здесь преимущество оставалось на стороне НАТО.
Соотношение численности боевых вертолетов
Объясняя танковый дисбаланс в Европе, министр обороны США Шлесинджер указывал в докладе конгрессу: «Современное противотанковое оружие, размещенное в достаточном количестве, компенсирует превосходство стран Варшавского Договора в количестве танков. В связи с этим, мы не считаем необходимым, иметь равное с Советским Союзом количество танков».
Соотношение количества ПТРК НАТО и ОВД в Европе в 1988 г.
К тому же, опыт арабо-израильской войны 1973 года показал, что на смену господствовавшей со времен второй мировой войны связке — танк и истребитель-бомбардировщик пришли новые, более эффективные средства ведения войны. Вертолеты, оснащенные противотанковыми управляемыми ракетами, наносили огромные потери танковым частям еще на подходе к полю боя. Без использования зенитных ракетных комплексов ведение боевых действий становилось вообще невозможным.
Сотни сгоревших на Синайском полуострове и Голанских высотах танков стали памятником былому господству танкового меча. Война 1973 года подтвердила высокую действенность противотанковых управляемых реактивных снарядов. Они пробивали броню всех типов танков, применявшихся в войне. Подсчитано было, что на долю ПТУР приходится 50 % всех уничтоженных израильских танков на египетском фронте, хотя ПТУР составляли только 11 % всех противотанковых средств Египта.
