Парижская лига прав, во главе которой стоят лидеры социалистов и левых демократов, приняла следующую резолюцию: «Полагая, что ни в какой стране политическое убийство не может оправдать кровавых репрессалий против лиц, заведомо неответственных за это убийство, Лига протестует против не поддающегося извинению преступления, каковым являются массовые расстрелы противников строя со стороны чеки».
М.М. Федоров писал в «Борьбе за Россию» в номере от 18 июня 1927 года: «Я только что получил трогательное письмо от одного голландца, стоящего во главе одного из крупнейших мировых предприятий в Лондоне. До глубины души возмущенный позорным «бестиальным» убоем в Москве ни в чем, кроме горячей любви к родине, не повинных русских патриотов, я предлагаю принять на свое содержание двойное (то есть 40) число русских юношей, чтобы дать им возможность, завершив образование, послужить в свое время своей великой родине».
Известный русский публицист, народный социалист СП. Мельгунов писал в статье «Борьба идет» в «Борьбе за Россию»: «Мы не можем не отнестись с критическим осуждением к акту, совершенному в Варшаве Ковердой. Революционный акт должен иметь место только на территории той страны, с деспотией которой ведется борьба. Подвергая критической оценке подобные террористические акты со стороны целесообразности, мы не можем, однако, не проникнуться психологией убийцы Войкова. Не надо быть «монархистом», дабы с омерзением относиться к кровавой бойне, устроенной большевиками царской семье. Печать принесла сообщение, что за убийство Войкова в Москве расстреляно 20 человек. В опубликованном списке первым стоит П.Д. Долгоруков – «руководитель монархических организаций за границей». Нет, не «монархистом», мечтающим о восстановлении старого, был князь Павел Долгоруков, а благородным русским патриотом».
«Иллюстрированная Россия» № 25 от 18 июня 1927 года значительную часть посвятила расстрелу двадцати, а главным образом Павлу Дмитриевичу. На обложке дан (помещенный выше) снимок Павла Дмитриевича в Ясной Поляне. В тексте – его последний парижский портрет и интересная фотография, изображающая многолюдное заседание Общества мира, состоявшееся в Москве, в здании городской думы в феврале 1910 года под председательством Павла Дмитриевича. Заседание было созвано по случаю визита французских парламентариев к русским народным представителям. Павел Дмитриевич изображен стоящим на трибуне, рядом с ним председатель французской парламентской делегации Эстурнель Констан. Позади них – большая статуя императрицы Екатерины П. В тексте журнал дает ряд отзывов общественных и политических деятелей по поводу расстрела, а именно: Н.Д. Авксентьева, М.Л. Гольдштейна, графа В.Н. Коковцова, В.А. Маклакова, П.Н. Милюкова, Г.Б. Слиозберга и П.Б. Струве. Ниже приводятся выдержки из заявлений трех лиц, говорящих по преимуществу о Павле Дмитриевиче:
Н.Д. Авксентьев: «Из казненных я знал только князя Долгорукова, к которому относился всегда с величайшим уважением и с которым вместе делил роль узника в Петропавловской крепости, куда мы были заключены после Октябрьского переворота. Несмотря на грозившую ему опасность, он вел себя мужественно, проявлял поразительную беспечность, совершенно не думая о себе. Зато вспоминаю, как он рыдал, узнав об убийстве Шингарева и Кокошкина».
П.Н. Милюков: «Бессудный расстрел вызвал негодование общественной совести всего человечества и, несомненно, создаст единый моральный фронт против советской власти. Князь Павел Долгоруков, которого я близко знал, был кристально чистым человеком. Более безобидного и незлобивого человека трудно встретить. Его заслуги перед освободительным движением, которого сами коммунисты не отрицают и памятники которого они теперь так тщательно собирают, делают это преступление еще более бесчестным, еще более мерзким».
П.Б. Струве: «Расстрел двадцати с незабвенным князем П.Д. Долгоруковым во главе есть в данной психологической атмосфере не просто гибель отдельных людей. Это событие может оказаться многообещающим семенем общенародного освободительного подвига. Лично князя Павла Дмитриевича я любил и ценил за его душевное благородство и беззаветный свободолюбивый патриотизм».
Наконец процитирую еще и весьма характерную статью – отклик на совершенное ими убийство – большевистской «Правды» от 28 июня 1927 года, тем более что статья эта Сталина:
«Недавно был получен на имя Рыкова протест известных деятелей английского рабочего движения Ленсбери, Макстона и Брокуэя по поводу расстрела двадцати террористов и поджигателей из рядов русских князей и дворян. Я не могу считать этих деятелей английского рабочего движения врагами СССР. Но они хуже врагов, так как, называя себя друзьями СССР, они тем не менее облегчают своим протестом русским помещикам и английским сыщикам организовывать и впредь убийства представителей СССР. Они хуже врагов, так как они своим протестом ведут дело к тому, чтобы рабочие СССР оказались безоружными перед лицом своих заклятых врагов. Они хуже врагов, так как не хотят понять, что расстрел двадцати «светлейших» есть необходимая мера самообороны революции. Недаром сказано: «Избави нас Бог от таких друзей, а с врагами мы сами справимся». Что касается расстрела двадцати «сиятельных», то пусть знают враги СССР, враги внутренние, так же как и враги внешние, что пролетарская диктатура в СССР живет и рука ее тверда».
Европейское общественное мнение, осудившее было поступок Коверды, сразу изменило свое отношение к советской власти и к поступку Коверды после расстрела 20 человек, находя, что этот поступок стал психологически понятен. Приведу выдержки из некоторых тогдашних иностранных заграничных газет:
«Таймс»: «Акт мести в отношении людей, сидевших месяцы в тюрьме без предъявления к ним обвинения, вызывает омерзение во всех цивилизованных государствах». «Вестминстерская газета»: «Державы, подписавшие Локарнское соглашение, должны немедленно установить единую политику в отношении СССР». «Кельнская газета»: «В эту ночь расстрела советская власть сама уничтожила все результаты предпринятого ею морального наступления». «Берзен Курьер»: «Советской политикой руководит палач». Социалистический «Форвертс»: «Во всем культурном мире раздается крик ужаса и возмущения против варварского правительства». «Локаль анцейгер»: «В ужасном избиении в Москве проявилась после периода некоторого спокойствия истинная природа большевизма. Государство, которое расстреливает без суда двадцать своих граждан, ставит себя вне цивилизации. Все обвинения, предъявлявшиеся в свое время царизму, бледнеют в сравнении с этим позорным преступлением». Болыпевизанствовавшая «Фоссова газета»: «Расстрел двадцати привел к тому, что советская власть сразу потеряла моральный престиж». «Пти Паризьен»: «Подобные приемы вызывают против советской власти негодование цивилизованного мира». Официальный «Тан»: «Московская трагедия создана тиранами, которые мечутся в страхе и отчаянии, предвидя поражение, в то время когда их осуждает здравый рассудок, когда их отвергает человеческая совесть. Если советский строй вернется к тем отвратительным деяниям, которые покрыли несмываемым позором время 1918—1920 годов, если он будет только утверждением дикого варварства и сам себя поставит вне права, пред всеми народами встанет вопрос, возможно ли поддерживать какие-либо сношения с такою властью». «Журнал де деба»: «Казни русских якобы «царистов» нигде не поднимут престижа советского правительства». «Виктуар» и «Авенир» требуют немедленного разрыва отношений.
