Ричу удалось не только сделать обмеры и снимки остатков отдельных вавилонских построек, но и раскопать несколько объектов, а также привезти в Англию одну из строительных надписей вавилонского царя Навуходоносора, имевшую форму цилиндра.
Первые настоящие раскопки в Двуречье были начаты французами. Их инициатором и руководителем стал Поль Эмиль Ботта, формально занимавший дипломатический пост во французском консульстве в Мосуле. Он был прекрасно подготовлен для осуществления поставленной им перед собой задачи: хорошо знал разные страны Востока, так как подолгу бывал в них, к тому же владел арабским языком и был знаком с местными нравами. Несмотря на многовековой интерес к Вавилону, районом первых раскопок стали не его руины, а развалины древней Ниневии, которые находились в непосредственной близости от Мосула, где жил Ботта. Свои раскопки он начал в 1842 году, но счел их результаты неудовлетворительными, поскольку «ничто не было найдено в целом виде, так чтобы хоть в какой-то мере вознаградить за затраченный труд и понесенные расходы». Жители Мосула и близлежащих деревень, следившие за работой Ботта хотя и без понимания, но с любопытством и сочувствием, в конце концов посоветовали ему предпринять последнюю попытку на городище Хорсабад, в шестнадцати километрах от Ниневии. Здесь в первые же дни ему улыбнулась удача: он нашел совершенно замечательные вещи – большие алебастровые плиты с рельефными изображениями. Позже выяснилось, что на этом месте некогда находились развалины дворца ассирийского царя Саргона II (721–705 годы до н. э.). Ботта распорядился выкопать несколько плит с рельефами и отправить их во Францию. Остальные он и художник Фланден срисовали. Когда рельефы в 1846 году прибыли в Париж, они вызвали там очень большой интерес, так как никто не подозревал о существовании столь впечатляющих свидетельств древней месопотамской культуры.
Англичане тем временем под руководством Остина Генри Лэйярда занялись оставленной Ботта древней столицей Ассирийского царства – Ниневией. Там, во дворцах ассирийских царей, они нашли не только большое количество рельефов, но и около 25 тысяч целых и поврежденных глиняных табличек, составлявших некогда библиотеку царя Ашшурбанипала. Именно благодаря ей удалось добиться успеха в дешифровке письменностей и интерпретации языков народов древней Месопотамии и тем самым больше узнать об их истории, помыслах и деяниях. Успех сопутствовал Лэйярду и в резиденции царя Ашшурнацирапала II, жившего в IX веке до н. э., – здесь также были обнаружены рельефы.
Однако эти изыскания, несмотря на их бесспорные успехи, не могут считаться раскопками в современном понимании, так как их первейшая задача состояла в том, чтобы получить как можно большее количество хорошо сохранившихся произведений искусства, затратив на это как можно меньше времени и денег. Гораздо меньшее значение придавалось выяснению взаимосвязей между находками и расчистке обнаруженных зданий со всем их инвентарем, что сейчас является важнейшей задачей раскопок. Лэйярд, например, распорядился прорыть штольни вдоль стен дворца, чтобы достать большие рельефы, нисколько их не повредив. Тем самым он заметно сэкономил на деньгах и времени, которых бы понадобилось гораздо больше при планомерных послойных раскопках.
В Северной Месопотамии, прежде всего на территории дворцов, украшенных алебастровыми рельефами и скульптурами, такие методы раскопок могли привести к успеху. Но они совсем не подходили для Южного Двуречья с его постройками из глиняного кирпича– сырца. Здесь после Лэйяр-да пробовали свои силы многие исследователи, копавшиеся в развалинах Вавилона, Урука и Ниппура, но их скромные результаты не могли затмить ассирийских находок.
Кончилось тем, что вследствие утраты интереса или недостатка денег исследования были снова заброшены. Многие из путешествовавших тогда по стране европейцев либо состояли на дипломатической службе, либо работали на торговые компании, либо участвовали в геологических или естественно-научных экспедициях. Этим людям в большинстве случаев нельзя отказать в искреннем научном интересе, однако и политические цели, равно как и стремление к личному обогащению, были им далеко не чужды.
Раскопки сороковых годов XIX века, как и дешифровка клинописи, особенно импонировали тем, кому такие названия и имена, как Вавилон, Ниневия, Сарданапал, Навуходоносор, были хорошо знакомы из Библии и кого теперь поразило, что библейские рассказы нашли подтверждение в археологических находках и клинописной традиции. Большой резонанс получило, например, известие о том, что Джорджу Смиту, ассистенту знаменитого исследователя клинописи Генри Роулинсона, удалось обнаружить текст вавилонского сказания о потопе.
Если сначала на Ближнем Востоке друг другу противостояли главным образом две великие державы: Франция и Англия, то в конце XIX века к ним присоединилась и Германия. В разных странах, в том числе и в Германии, стали создаваться общества и комитеты, имевшие целью помочь финансированию раскопок.
Германский император Вильгельм II проявил большой интерес к изучению древности, в особенности во время своего визита в страны Ближнего Востока в 1898 году. Кроме христианских и мусульманских святых мест он посетил также и несколько городищ. Особенно сильное впечатление произвели на него остатки грандиозных римских храмов в Баальбеке, о происхождении и значении которых тогда еще мало что знали. Поэтому вскоре после своего возвращения император направил в Баальбек имевшего уже опыт раскопок Роберта Кольдевея и его ассистента Вальтера Андрэ, чтобы они зарисовали руины и подготовили смету предстоящих раскопок.
Это личное увлечение Вильгельма II, которое соответствовало и его политическим целям, и устремлениям крупного немецкого капитала, превратило его в щедрого покровителя раскопок на Ближнем Востоке. 24 января 1898 года было создано Германское общество ориенталистики, пользовавшееся поддержкой самого императора. Среди его членов вскоре оказались многие финансовые и промышленные магнаты. Председателем стал принц Шёнайх-Каролат, остальные посты занимали другие известные и состоятельные лица.
Создав материальную базу, следовало выбрать место для раскопок, способное по своему историческому значению и вероятным находкам оправдать надежды тех, кто финансировал дело. Роберт Кольдевей и Эдуард Захау осуществили предварительную экспедицию и рекомендовали остановиться на знаменитых древних столицах Ашшуре и Вавилоне, чьи названия и по прошествии многих столетий не исчезли полностью из памяти людской. Было принято решение в пользу раскопок в Вавилоне. Предполагалось, что они будут длиться пять лет (в действительности потребовалось восемнадцать лет) и обойдутся в 500 тысяч марок.
Наконец-то немецкой науке о Древнем мире удалось достичь желанной цели – активно включиться в исследование древних месопотамских культур и попытаться оспорить у англичан и французов первенство в этой области. Немецкий ассириолог Фридрих Делич в первом из ряда своих очень популярных докладов на тему «Библия и Вавилон», прочитанном 13 января 1902 года, в момент, когда успех раскопок, начавшихся в Вавилоне, уже стал очевиден, подчеркнул: «Пусть это (то есть сказанное им ранее) подтвердит признание того факта, что и Германии было давно пора раскинуть свой шатер на осененных пальмами берегах райского потока!»
