Известие запаздывало. Видя терзания друга, Ришелье солгал умирающему: «Победа — за нами, держитесь, отец Жозеф, мы взяли Брейзах». Отец Жозеф умер, торжествуя. А весть о взятии Брейзаха придет в Париж через несколько дней после его смерти, 24 декабря — весть о победе, одержанной почти что в тот самый день, когда Ришелье «обманул» своего верного дю Трамбле. Случилось так, что крепость была взята 18 декабря 1638 г., когда никто еще во Франции, включая и Ришелье, об этом не знал. И хотя до установления мира в Европе было еще далеко, ситуация все же меняется в пользу Франции.
Справедливости ради, следует сказать, что, по мнению авторитетных историков, эта трогательная история — легенда.
На смену отцу Жозефу Ришелье призвал кардинала Мазарини, который позднее занял место самого Ришелье. 4 декабря 1642 г. Ришелье не стало, он скончался в своем дворце, завещанном королю — знаменитом Пале-Рояле.
За 18 лет Ришелье удалось сделать почти невозможное: одолеть всех врагов внутри страны и за ее пределами, укрепить монархию и создать условия для ее расцвета при «короле-солнце». Он сам говорил, что сделал из Франции умирающей Францию торжествующую. Позже это признали и те, кто бурно радовался смерти «тирана в рясе».
Признал это и Александр Дюма, так нелестно изобразивший Ришелье в «Трех мушкетерах». В следующих романах мушкетерской трилогии герои с ностальгией вспоминали о «великом кардинале».
А отец Жозеф давно уже стал фигурой-символом. Понятия «серое преосвященство» или «серый кардинал» так часто употребляют для обозначения лиц, которые, оставаясь за кулисами, как кукольник за ширмой, заправляет важными делами, что иногда забывается, кто первым носил этот «титул».
Споры же о том, добром или злом для Франции был отец Жозеф, не прекращаются по сей день. С тех пор и повелось, что у каждого «серого кардинала» непременно должен быть «красный кардинал» — официально облеченный властью, коей он наделяет по своему усмотрению доверенных людей, которым можно поручить секретные и неблаговидные дела и которыми при необходимости можно пожертвовать, сохраняя лицо. Но показательно, что Ришелье часто, бывало, дезавуировал своих послов, при которых состоял отец Жозеф, но никогда не утрачивал доверия к последнему. Таким образом, можно сказать, что «серое преосвященство» — почти необходимый персонаж всякой организованной абсолютной власти.
И одному и другому не повезло: в памяти потомков благодаря литераторам, которые придерживались аристократических симпатий, образы обоих кардиналов — и «серого» и «пурпурного» — стали воплощением политического зла. Некоторые считают, что это несправедливо: в первую очередь именно им обязана Франция Нового времени своим величием. А иные убеждены, что в вопросе союза политики и религии компромисс невозможен. И отец Жозеф, человек, безуспешно пытавшийся примирить политику и религию, мир здешний и потусторонний, «хороший человек», который начал заниматься государственной политикой в надежде насильственно «затолкать человечество в Царство Божие», воплощает собой отрицательное начало.
Существует также довольно авторитетное мнение, которое разделяет ряд французских и английских историков, что, если докопаться до исторических корней катастроф, например XX и даже XIX века, то можно обозначить эпоху Ришелье и его «серого кардинала» как ключевой момент, когда Европа свернула на путь этих самых катастроф. Цепочка примерно такова: фашизм как порождение Прусской империи, был результатом немецкого национализма, возникшего, в свою очередь, как реакция на наполеоновский империализм. Империя Наполеона — плод Французской революции, а Французская революция выводится из политики Ришелье, целью которой было ослабить Испанию и Австрию, раздробить Германию и вместо Габсбургов сделать главной европейской силой Бурбонов. При Людовике XIV эта политика достигла своего апогея, и после долгого господства Франция разорилась, что и повлекло за собой революцию.
А отец Жозеф — одаренный, умный, настроенный в духе религиозного мистицизма, обладающий сильной волей, отказавшись от себя, не сумел противостоять благороднейшему из искушений — патриотизму, совершив тем самым роковую подмену. Он был уверен, что история является выражением божественной воли. Эту концепцию отец Жозеф принял за истину, и у него появились основания считать Тридцатилетнюю войну с ее людоедством (отнюдь не метафорическим), с ее пытками и смертоубийством благим делом, ибо она выгодна Франции, выполняющей провиденциальную миссию, а значит, вполне согласна с Божьей волей.
Долг и самопожертвование — высокие соблазны, и соблазнившийся ими в своем поклонении государству и королю, то есть чему-то, что меньше Бога, впадает в грех идолопоклонства. Положенные на алтарь государства, эти добродетели оборачиваются злом. Нельзя путать государство с высшим благом, поскольку государство имеет узко ограниченные задачи и собственные цели, далеко не всегда совпадающие с интересами гражданина.
Ослепленный своим желанием национализировать христианство, отец Жозеф подменил Бога государством, сочтя, что это одно и то же. Человек со всеми задатками святого стал одной из самых мрачных фигур французской истории: он инспирирует Тридцатилетнюю войну, которая «отрыгивается» Европе вплоть до Второй мировой, поддерживает протестантов в борьбе с католиками, вместо крестовых походов против мусульман (о которых мечтает) интригует против католического мира. Учиненный в Европе ад на земле оправдывается христианской религией, предполагающей неизбежность страданий, поскольку их принял Христос. Многие считают, что христианство — жестокая религия.
Роковая ошибка отца Жозефа состояла в уклонении с пути духовного совершенства в государственную политику. Став фактически министром иностранных дел у Ришелье, он тем самым лишил себя возможности осуществлять истинно духовную власть, обеспечиваемую ненасильственным авторитетом мистика, сопричастного высшей реальности. Самоослепление наступает, когда человек, пусть и отказавшись от себя, совершает действия от лица и на пользу какой-то социальной организации — будь то нация, церковь, политическая партия, религиозный орден или государство.
А чтобы изящно и логично подвести повествование к финалу, в заключение приведем любопытный эпизод: тело отца Жозефа захоронили рядом с могилой Анжа де Жуайеза — монаха-дворянина, принявшего его в орден. А через несколько дней на могильной плите появились две строчки, выведенные анонимной рукой:
Passant, n’est-ce pas chose etrange
Quun demon soit pres dun ange?
Что в переводе означает:
Прохожий, не странно ли,
Что бес покоится рядом с ангелом?
Генрих Остерман — гениальный политик или беспринципный интриган?
© М. П. Згурская, А. Н. Корсун, 2011
Наша система должна состоять в том, чтобы убежать от всего, что могло бы нас в какие-то проблемы ввести.
А. И. Остерман
Граф Остерман, бесспорно, был одним из величайших министров своего времени. <…> Он умел проникать в суть вещей и обладал недюжинным умом.
