Все началось с того, что 28 февраля 1866 г. вБерлине собрался на заседание коронный совет. Помимо короля Вильгельма, кронпринца Фридриха и главных министров и военных на нем присутствовало и новое лицо.
Пруссия славилась добросовестной «работой над ошибками», и одной из таких ошибок, допущенных в датской войне, было признано слишком лихое поведение командовавшего прусскими войсками фельдмаршала Врангеля. «Проклятые клерки из Генштаба» были все-таки правы и дали ему дельные советы, которыми он напрасно пренебрег. Поэтому сейчас на совете присутствовал самый главный «клерк» — начальник Генштаба, генерал Хельмут фон Мольтке.
Главный доклад делал Бисмарк. Он испрашивал полномочий на заключение союза с Италией — в случае настоятельной необходимости — при возможной войне против австрийцев. Генералы были единодушны в поддержке этого предложения, король колебался. Против выступил только кронпринц Фридрих, который оспаривал не столько необходимость союза с Италией, сколько саму возможность «братоубийственной войны» между двумя великими германскими державами.
Интересная деталь: ни один человек не возразил против союза с итальянцами, в то время как имелось специальное соглашение, запрещавшее членам Германской конфедерации заключать военные союзы с иностранными державами, направленные против кого бы то ни было из членов Конфедерации. Бисмарк кронпринцу не возражал, а просто сказал, что «всякое может случиться», что австрийцы могут повести себя неблагоразумно, и что «надо заранее подготовиться к возможным неприятностям».
Тем временем Вена отвергла предложение Италии уступить ей провинцию Венеция за 500 миллионов золотых франков.
8 апреля 1866 г. договор Пруссии с Италией был подписан. Стороны обещали помощь друг другу в случае войны, с оговоркой, что если в течение трех месяцев Пруссия не вступит в войну с Австрией, Италия будет свободна от своих обязательств.
Результаты последовали уже 20 апреля — в Вене заключили, что итальянские войска двигаются в сторону австрийской границы, и объявили частичную мобилизацию. Бисмарк тут же обвинил Австрию в нарушении конвенции, подписанной в Бад-Гаштейне. Общегерманский сейм, заседающий во Франкфурте, выразил свое негодование агрессивной политикой Пруссии — резолюция с ее осуждением прошла с перевесом 2 к 1.В последний день мая Австрия уже и формально нарушила свое соглашение с Пруссией, предложив Сейму решить судьбу Шлезвига и Гольштейна. Прусские войска немедленно вторглись в австрийскую зону, но австрийцы, не принимая боя, отступили через границу Гольштейна в Ганновер.
Бисмарк, увы, не получил войны, к которой он стремился, но он немедленно поправил положение: Франкфуртскому сейму было предложено исключить Австрию из Германской конфедерации. Перед лицом такой неслыханной провокации Австрия призвала всех членов Конфедерации к немедленной мобилизации.
15 июня Пруссия уведомила Саксонию, Ганновер и Гессен-Кассель, что в силу военной необходимости двинет войска через их территорию, а сопротивление будет означать войну. 17 июня император Австрии Франц-Иосиф выступил с «Обращением к своим верным подданным». «Война Бисмарка» к этому времени уже началась — прусские войска перешли границу.
Шансы сторон оценивались так: это будет долгая и трудная война, в которой в конце концов победит Австрия. Это было мнение не только досужих газетчиков — примерно в этом же направлении шли мысли людей весьма компетентных, например, императора Франции Наполеона III. Утверждалось даже, что его полное молчание по поводу предположений Бисмарка о возможных «компенсациях в уплату за нейтралитет», было не безразличием, а ловким приемом — он надеялся выторговать у побежденной и истощенной Пруссии уступки покрупнее.
Русские военные эксперты тоже считали, что победит Австрия. Поэтому, с одной стороны, было заявлено о том, что «Россия соблюдает строгий нейтралитет», а с другой — на границу был выдвинут «наблюдательный корпус» в количестве 100 тысяч человек, в надежде, что это испортит австрийцам настроение — и хоть немного, но поможет Пруссии продержаться.
Со времен Крымской войны Австрию в России ненавидели, и это чувство разделялось представителями всех цветов политического спектра — от разночинцев и до императорского двора. В прусскую победу и звезду Бисмарка верили только прусские генералы. И вездесущие Ротшильды. Ну и конечно верный Блейхредер. Но вера верой, а блеск звезды надо подпитывать звонкими монетами! А золото — это как всегда евреи.
Кузены Ансельм и Альфонс Ротшильды (первый возглавлял банк в Вене, второй — в Париже) прилагали усилия, чтобы избежать австро-прусской войны. Но никак не удавалось убедить влиятельного австрийского князя Меттерниха, а с ним вместе и имперские верхи, что у Австрии нет шансов на победу. Когда князю напомнили, что казна страны пуста, последовал ответ: «Она наполнится в результате нашей победы». Чтобы привлечь внимание к критическому состоянию австрийских финансов, Альфонс решился на экстравагантный поступок. По его указанию Парижский банк в 1865 г. отказался оплатить чек Меттерниха на пустячную сумму в 5 тысяч франков с выразительной мотивировкой: на княжеском счете нет даже такой суммы. Оскорбленный сановник бойкотировал бал-маскарад у Ротшильдов — только и всего. А через несколько недель вспыхнула война, в которой прусская армия наголову разбила австрийскую.
Стоит указать на одну немаловажную подробность: Бисмарк не разделял оптимизма ни прусских генералов, ни умных Ротшильдов (хотя позицию последних канцлеру аргументированно и обстоятельно освещал Блейхредер). Он считал шансы достаточными для того, чтобы рискнуть, но в исходе был вовсе не уверен. Разумеется, свои сомнения он держал при себе, а в разговорах с иностранными послами демонстрировал веру в победу и несокрушимый боевой дух. Например, он сказал британскому послу в Берлине, что Пруссия, несомненно, победит, а если нет — «он сам пойдет в последнюю атаку, и падет в ней, сражаясь за Пруссию».
Мы, однако, можем вполне обоснованно предположить — размышляя о том, что делать в случае неудачи, он планировал для себя не «героическую смерть в последней атаке». Отнюдь нет. У нас есть на этот счет надежный свидетель — его превосходительство, министр-президент Пруссии, граф Отго фон Бисмарк собственной персоной. Отправляясь на войну, он оставил своему банкиру, Герсону Блейхредеру, два распоряжения.
Согласно первому, банкир должен был перевести ликвидные фонды, находящиеся на его счету, в нейтральный Франкфурт. Согласно второму, Блейхредер срочно выслал Бисмарку крупную сумму наличными (тысячу талеров), что было ненамного меньше его министерского месячного содержания — и непременно золотом. Было специально оговорено, что требуется 50 фридрихдоров (старой прусской чеканки), 50 французских наполеондоров и 50 австрийских дукатов, всего примерно на 850 талеров, а остаток суммы — серебром. Из этого с полной очевидностью вытекало, что граф фон Бисмарк в случае беды думал не о героической гибели на поле боя, а о бегстве. Скорее всего куда-нибудь за границу.
Бисмарк вспоминал впоследствии, что июнь 1866 г. был для него временем «между троном и виселицей». Надо сказать, что, если слово «трон» было, так сказать, фигурой речи, то вот «виселицу» нужно было понимать не фигурально.
