(IV, 627) Выплыв оттуда, вступили реки они в русло Родана
[29],
Чьи глубочайшие воды когда в Эридан
[30] попадают,
То подымаются кверху и громко шумят при смешеньи.
630 Проистекает река эта области самой из крайней,
Там ли, где ночи ворота и трон, и оттуда стремится
Руслом одним к Океана далекому берегу, к морю
Руслом другим Ионийскому и к Сардонийскому
[31] — третьим,
В чей беспредельный залив ниспадает семью рукавами.
635 Плыли оттуда по морю они беспокойному кельтов
Вдоль берегов бесконечных. Беда с ними там приключилась
Злая: поток их увлек далеко к Океана заливу;
Не понимали они, заплывая туда, что ведь нету
Им ни пути из него, ни спасения больше, но Гера
640 Им кричала с вершины Геркинской
[32], спустившися с неба,
Грозно так вдруг зазвучал этот окрик в эфире. С испугом
Все они вняли ему и тотчас же назад повернули
По повеленью богини. И вот лишь тогда-то узнали
О предначертанной им возвращенья дороге. И после
645 Долгих скитаний и по указанию Геры достигли
Моря они берегов и затем продвигались незримы
Между племен без числа они кельтов и лигиев
[33] — скрыла
Их в беспросветном тумане на плаванье это богиня.
Поэма сохранила и миф, соответственно которому янтарь — это слезы нимф — Гелиад (дочерей бога солнца — Гелия), оплакивающих брата Фаэфонта, Гелием сброшенного с солнечной колесницы, или слезы юноши Аполлона, наказанного его отцом Зевсом.
(IV, 596) Мчалось под парусом судно, их в глубь унося Эридана,
Некогда Гелия там огнепламенной в грудь пораженный
Молнией, полусожженный упал Фаэфонт с колесницы
В устья речного глубины. Оттуда поныне тяжелый
660 Дух подымается вверх от его огнедышащей раны.
Птица на крылиях легких над этой промчаться водою
Даже не может, пути посредине, сожженная жаром,
Падает, а с тополей высочайших стволов Гелиады
Все там стенают и слезы, с глубокою скорбью, роняют.
605 Из опечаленных глаз их прозрачными каплями долу
Светлый янтарь нистекает все время на землю, и там-то
Капли те пересыхают на почве песчаной при солнце.
Волны на темном когда же, стремясь, разбиваются море
С силой о берег, под ветра звучащим широко разлетом,
640 В реку при этом их все Эридан загоняет теченьем
Кругообразным. Молва сохраняется промежду кельтов,
Будто бы слезы из глаз это сына Лето — Аполлона.
В водовороты упавшие. Он же их множество пролил,
Рода когда объявился для гипербореев священных,
615 Светлое небо покинув свое, по отцовскому слову.
Олово и свинец также поступали в Средиземноморье из северо-западных стран. Геродот упоминает о неких Касси-теридских (то есть «оловянных») островах, расположенных где-то в Атлантическом океане, о которых он, впрочем, ничего достоверно не знает.
Древнейшими мореходами, проникшими ради приобретения серебра, олова и свинца за пределы Средиземного моря, были финикийцы из Тира, основавшие еще в конце II тысячелетия до н. э. торговый город Гадес (или Гадейр). Он находился близ современного Кадиса в Испании и использовался финикийцами для торговли с Тартессом — центром одноименной области, славившейся своими серебряными рудниками, расположенными при устье реки Гвадалквивир. Древнейшие упоминания об этой тартесско-финикийской торговле, относящейся примерно к VIII–VII векам до н. э., содержит Библия.
Плавание Гимилькона
К несколько более позднему времени (а по утверждению Плиния Старшего, не известно, однако, на чем основанному, — ко времени путешествия Ганнона) относятся сообщения о плавании карфагенянина Гимилькона вдоль западных берегов Иберии (Испании) и на север, вдоль побережья Кельтики (Франции) до Эстримнидских островов, которые должны соответствовать Касситеридским островам греческих писателей.
Добычей олова в древности, по свидетельству Юлия Цезаря и преимущественно на него опиравшегося Страбона, который написал свою «Географию» в начале I века н. э. славилась область Корунны на юге Англии (позднейший Корнуэлл). Многие современные ученые на основании этого полагают, что Гимилькон достиг в своем плавании берегов Англии. К сожалению, судить об этом серьезно совершенно немыслимо ввиду того, что от Гимилькона до нас дошло не описание, подобное периплу Ганнона, а лишь краткие, достаточно неопределенные и почти лишенные подробностей сообщения Плиния Старшего да столь же краткий и малоконкретный поэтический пересказ в географической поэме IV века н. э. «Морские побережия» латинского писателя Руфа Феста Авиена. Некоторые скудные подробности рассказа о плавании Гимилькона могут быть почерпнуты именно из этого сочинения:
«(80) Широко раскинувшись, лежит земной круг, и вода омывает тот круг со всех сторон. Но там, где волны глубоких вод, изливаясь из Океана, изгибаются заливом, чтобы затем раскинулась пучина нашего [Средиземного] моря, тут начинается атлантическое побережье. (85) Тут есть город Гадейр, он прежде назывался Тартессом, тут колонна Геркулеса, неутомимого в трудах, Абила [гористый мыс Мавретании, один из отрогов Малого Атласа] с Кальпой [древнее название Гибралтарской скалы, вместе с мысом Абила на африканском берегу Гибралтарского пролива образовывавшей Геракловы столпы], последняя на левой стороне, на той земле, о которой я веду рассказ, а по соседству с Ливией Абила. Шумит вокруг них могучий северный ветер, они же стоят незыблемо.
(90) Выдаваясь вперед, высокий горный кряж подымает здесь к небу свою главу — Эстримнидой
[34] называлась она в более древние времена. Вздымаясь вверх, вся громада каменных вершин обращена преимущественно к югу, к дыханию теплого [ветра] Нота. Внизу же у этих гор, у самого их подножия, где выступает мыс, (95) перед глазами жителей широко открывается Эстримнидский [Бискайский] залив. В нем лежат те острова, которые называются Эстримнидами: широко раскинувшись, они богаты металлами — свинцом и оловом. Здесь живет много гордого духом народа, настойчивого и ловкого. (100) Им всем прирождена любовь к торговле. На шитых своих судах они далеко бороздят и бурное море, и океанские бездны, полные чудищ.
