Зачастую необъяснимые парадоксы жизни, деятельности и особенно отставки Суллы вызвали дискуссию в источниках и историографии. Откровенной апологетики Суллы было немного. Консервативная традиция отнеслась к нему достаточно неоднозначно, представив диктатора как великого полководца, обвинив в войне марианцев и проявив симпатию к его реформам. Вместе с тем, защищая «дело Суллы» (термин имеет не современное, а античное происхождение)
и поднимая на щит его продолжателей (Метелла Пия, Помпея, Катула и др.), она оставила диктатора фигурой умолчания, стараясь вывести за скобки его одиозную личность. Цицерон и Саллюстий пишут, что за «прекрасным делом» последовала «дурная в нравственном отношении победа» (Cic. De off., II, 86; Sail. Cat., 11), Плутарх замечает, что Сулла оказался «хуже собственных законов» (Plut. Sulla, 41). Напротив, демократическая традиция отвергает все, связанное с Суллой, видимо, вполне справедливо видя в его деятельности жесткую тиранию, подчинившую все и вся своему произволу.
Исследование политической деятельности Суллы началось с Т. Моммзена, создавшего образ аристократического реформатора и создателя италийской государственности
. Эти два несколько противоречивых тезиса, образ консервативного реставратора и образ предтечи Цезаря в создании государственности Империи, долго сохранялись в историографии XIX века, претерпевая отдельные модификации (напр. К.В. Нич)
. Одной из попыток пересмотра этой позиции является мнение К. Фрелиха, считавшего Суллу лидером победивших олигархов, стремившимся к неограниченному возвышению, и делавшим акцент на политике репрессий, террора и конфискаций
. Другие исследователи, оставаясь на этой позиции, отмечают сходство между ним и его противниками в плане методов, целей и состава партий и видят в диктаторе скорее лидера «личной партии», стремящегося к личной власти (Л. Блох, Ф. Марш, Е. Бэдиан, X. Беннет)
. Э. Габба более склонен искать в деятельности Суллы легитимные стороны, не видя особых противоречий между ним и аристократической традицией
.
На несколько ином уровне идею консервативной реставрации воссоздает Хр. Мейер, полагающий, что она завершилась неудачей
.
[27] По мнению С.И. Ковалева, Сулла заложил основы военной монархии, сочетавшейся с республиканскими формами
. Н.А. Машкин считает реставрацию скорее формальной стороной деятельности диктатора
. Для С.Л. Утченко действия Суллы — это последняя попытка правящей знати удержать свои позиции, выявившая безнадежность планов такого рода
. Достаточно оригинально звучит точка зрения Ж. Каркопино, считавшего Суллу «неудавшимся монархом», стремящимся к личной власти, но вынужденным уйти в отставку под давлением оппозиции в собственном лагере
. Существуют и откровенные апологии Суллы, авторы которых считают его «последним республиканцем»
[28].
Особые споры возникли вокруг отставки диктатора. Большинство исследователей, видимо, справедливо, считают ее добровольным актом (Т. Моммзен, К. Фрелих, У. Вилькен, С.И. Ковалев, А.В. Игнатенко и др.)
- Другим пунктом полемики стал вопрос о том, было ли действие Суллы обычным снятием чрезвычайной магистратуры (Э. Габба) или же, как видимо, восприняли его римляне, неожиданным отказом от огромной, бесконтрольной, диктаторской (в современном понимании) или монархической власти. Очевидность второй точки зрения привела к появлению логичной, интересной, но не находящей подтверждения в источниках версии Ж. Каркопино
. Суллу ненавидели многие, в том числе и значительная часть его окружения, но если бы он решил остаться, оппозиция была бы бессильна. Вопрос, почему он принял такое решение, объясняют (помимо фактора болезни) «сознанием выполненного долга» (Т. Моммзен)
или, наоборот, разочарованием и пониманием отсутствия перспективы
. Можно даже усилить вторую точку зрения: перспектива была обратной и вполне очевидной.
К 80–79 гг. общество оказалось в критическом положении. Большинство населения Италии и провинций было разорено войнами 80-х гг. и сулланской системой, экономика находилась на грани развала, казна была пуста (вероятно, около 40 млн. сестерциев). Итогом диктатуры было то, что большинство населения Италии и провинций было раздавлено системой. Восстание Лепида показало взрывоопасную обстановку в Италии, в 80 г. в Испании началось восстание Сертория, уже занявшего Дальнюю Испанию и громившего сулланских наместников. На востоке поднял голову Митридат, начинался расцвет киликийского пиратства и войны на Балканах. В 70-е гг. военное напряжение достигло 28–45 легионов (больше чем во II Пунической войне).
Крах был реален. Политика Суллы зашла в тупик. Сулла выбрал момент, когда было еще не поздно. Более того, полного ухода не было, экс-диктатор оставался самым высокопоставленным сенатором, сохранял огромное влияние, богатство и страх перед собой. Власть была передана его сторонникам, многие из них были с ним в родстве (Метелл Пий, Лукуллы, Сервилий Ватия, Помпеи и др.). Многие из них предпочитали сделать Суллу «фигурой умолчания», но лично ему ничего не угрожало. Это был не столько уход от власти, сколько снятие ответственности, совершенное с характерной для Суллы изворотливостью и цинизмом.
Сулла и его «дело» сыграли огромную роль в жизни Цезаря. Это было то, с чем ему предстояло бороться всю его жизнь, а дальнейшая политическая биография проходила в окружении сулланской элиты. Борясь с законами Суллы и его креатурами, Цезарь должен был думать не только об их устранении, но и о выходе из тупика, в который было загнано все римское общество. Живой и мертвый, Сулла оставался, наверное, самым страшным противником Цезаря. Именно Цезарь вывел общество из тупика, в который загнал его Сулла, другим парадоксом было то, что этих двух людей часто считали политическими преемниками.
4. Сулланская элита
Сулланская и постсулланская элита была достаточно сложным объединением, включавшим разные группировки и господствующим с 79 по 49 гг. до н.э. Монополизировав высшие магистратуры, решающие голоса в сенате и высшие посты в провинции, эти люди достаточно уверенно держали власть в своих руках. Условно их можно разделить на четыре группы, грани между которыми провести достаточно сложно, но каждая из которых имела тот или иной отличительный признак.
1. Клан Метеллов. Основателями могущества рода стали два брата, победитель Лже-Филиппа и ахейцев Кв. Цецилий Метелл Македонский, консул 143 и цензор 131 г., и консул 142 г. Л. Цецилий Метелл Кальв. В 123–110 гг. консульство занимали шесть представителей рода: 4 сына Метелла Македонского — Кв. Цецилий Метелл Балеарский (консул 123 и цензор 120 г.), Л. Цецилий Метелл Диадемат (консул 117 г.), М. Цецилий Метелл (консул 115 г.) и Г. Цецилий Метелл Капрарий (консул 113 и цензор 102 г.) и 2 сына Метелла Кальва — Л. Цецилий Метелл Далматик (консул 119 и цензор 115 г.) и Кв. Цецилий Метелл Нумидийский (консул 107 г.). Новое поколение Метеллов стало во главе сулланской партии. Посредством браков с родом были связаны М. Эмилий Скавр и Сулла, женатый на дочери Метелла Далматика. Сыном Метелла Нумидийского был Метелл Пий, консул 80 г. и командующий в Серторианской войне, отправившийся в Испанию уже в 79 г. Из консулов 79 г. один, Сервилий Ватия, принадлежал к Метеллам по матери, активно участвовал в войнах 87 и 83–82 гг., затем, с 78 по 74 г., был проконсулом Исаврии. Второй консул, Аппий Клавдий Пульхр, был женат на Метелле. Их детьми были Ann. Клавдий Пульхр, консул 54 г., знаменитый трибун 58 г. П. Клодий и три дочери, Клодии, бывшие замужем соответственно за консулом 68 г. Кв. Марцием Рексом, Кв. Цецилием Метелл ом (консул 60 г.) и Л. Лицинием Лукуллом. Братья Лукуллы были через мать внуками Метелла Кальва. В 69 г. консулом был Кв. Цецилий Метелл Критский, завершивший войну с критскими пиратами, в 68 г. — Л. Цецилий Метелл. Влияние Метеллов преобладало в 70-е гг. и сохранялось в 60-е гг., с ними были связаны 11 из 40 консулов 79–60 гг. и почти все проконсулы. Метеллы сохранили влияние и в 50-е гг.: в 57 г. консулом был Кв. Цецилий Метелл Непот, а в 60 г. — его брат, Метелл Цел ер, внуки Метелла Балеарского. Наконец, вторым человеком в партии Помпея был консул 52 г. Кв. Цецилий Метелл Пий Сципион, приемный сын Метелла Пия и тесть Помпея.
