Отказавшись от поиска какого-то одного вида, виновного в нарушениях, Аллен-Веркоу подходит к проблеме глобально: она рассматривает всю микрофлору как единую экосистему, вроде тропических джунглей. Если выловить в джунглях какое-то одно животное, посадить его в клетку и изучать его поведение, это едва ли позволит составить представление о том, что такое джунгли. То же можно сказать и о микробах, на поведение которых сильно влияет присутствие других микробов и производимых ими веществ. Поэтому, отказавшись от идеи изучать каждый вид в отдельности, Аллен-Веркоу воссоздала для микрофлоры целый «дом», заселенный привычными жильцами в полном составе, – только за пределами человеческого кишечника. Этот искусственный «дом» для микробов, который представляет собой зловонное булькающее скопление трубок и колбочек, получил название Робокишечник (Robogut).
Работая с Робокишечником, Аллен-Веркоу, можно сказать, прошла полный круг: она начала исследование в те времена, когда единственным способом изучать бактерии было их культивирование в лаборатории, пережила революцию после секвенирования ДНК – и вернулась к культивированию. Она не согласна с мнением, что кишечных микробов невозможно разводить в лабораторных условиях: «Это полная ерунда. Просто нужно качественное оборудование, запас терпения, а еще хороший, зоркий глаз. Сейчас у нас в холодильнике хранятся целые банки этих “некультивируемых” видов».
Аллен-Веркоу предполагает, что измененная микрофлора в кишечнике аутистов повреждает клетки, выстилающие стенки толстой кишки, но вместо того, чтобы выяснять, какие бактерии в этом виноваты, она пытается понять, какие химические вещества, выделяемые микрофлорой, могут нести за это ответственность. У ребенка, страдающего тяжелой формой аутизма, берется проба микрофлоры (в виде испражнений), которая затем помещается в новое «жилище» – внутрь Робокишечника. Этот робот представляет собой довольно грубое подобие человеческого организма: внутри его проходит трубка, через которую вводится пища; через другую трубку выводятся газы. Третья трубка позволяет отфильтровывать часть жидкости, в которой живут микробы. В этой «квинтэссенции» и находятся химические вещества – так называемые метаболиты, или промежуточные продукты обмена веществ, – уже выделенные микробами.
Проводя эксперименты с различными воздействиями «квинтэссенции» на клетки кишечника в чашках Петри, научно-исследовательская группа Аллен-Веркоу пытается выяснить, какие именно метаболиты наносят вред мозгу детей-аутистов и как именно это происходит. Эрин, аспирантка Аллен-Веркоу, тоже бьется над этой проблемой. Ей особенно хочется открыть тайну аутизма, ведь эта болезнь поразила ее родного брата, Эндрю Болта.
* * *
В 1998 году Эллен Болт опубликовала свою первую научную работу под названием «Аутизм и Clostridium tetani». Статья вышла в журнале Medical Hypotheses. В ней излагается теория, согласно которой аутизм вызывается вторжением C. tetani в кишечник ребенка после того, как антибиотики изгоняют оттуда нормальную, защитную кишечную микрофлору. Статья Болт представляет собой великолепный синтез эпидемиологического и микробиологического подходов, так как для подтверждения каждого пункта гипотезы она привлекает и сводит воедино факты, полученные в десятках исследований. Как образец научной риторики, этот первый вклад Болт в новую для нее область науки выдает в ней и грамотного программиста: каждая следующая мысль логически вытекает из предыдущей. Ее несомненной заслугой является то, что она бесстрашно открыла «ящик Пандоры», в котором оказалось множество медицинских возможностей. Далеко не последней из них стала идея о том, что изменение состава микробов, обитающих в человеческом теле, чревато серьезными отклонениями в поведении человека. Достижения Болт говорят не только о ее уме и решительности, но и о силе материнской заботы о своем ребенке.
Однако, как указывает Деррик Макфейб, на чьи исследования повлияла догадка Болт, «гипотезы – это очень хорошо, но одних гипотез мало: их еще нужно проверить».
К счастью, Эллен передала дочери и свою гипотезу, и свою тягу к поиску научной истины. Эрин нашла свое призвание в поиске причин той болезни, которая более двадцати лет назад изменила жизнь ее младшего брата Эндрю. Она занялась наукой под руководством доктора Эммы Аллен-Веркоу. При помощи Робокишечника она рассчитывает проверить выдвинутую ее матерью гипотезу – в самом широком ее понимании.
Эрин надеется выяснить во всех подробностях, что именно происходило в организме ее брата и тех одиннадцати детей-аутистов, чье состояние временно улучшилось, когда они принимали антибиотики в ходе восьмидневного эксперимента. Еще ей хочется понять, почему родители детей-аутистов сообщают о некотором ослаблении симптомов болезни, когда из рациона детей исключаются те или иные продукты. Робокишечник позволяет ей своими глазами увидеть, как меняется состав кишечной микрофлоры аутистов, когда в общую смесь добавляются антибиотики, глютен и казеин (пшеничный и молочный белки). Если аутистам становится лучше от антибиотиков, то какие именно метаболиты перестают вырабатываться, когда Эрин «скармливает» Робокишечнику эти препараты? Если аутистам часто становится хуже от выпечки, то какие метаболиты вырабатываются в избыточном количестве, когда Робокишечнику дают, например, глютен?
Эксперименты Эрин должны заложить фундамент для дальнейших научных поисков, которые помогут понять роль микрофлоры не только в возникновении аутизма, но и в развитии многих других психоневрологических расстройств. Ее мать Эллен не ограничилась простым исполнением родительского долга: она направила всю свою безупречную логику на исследование одной из самых сложных для понимания болезней и в итоге проложила совершенно новый путь в науке, хотя поначалу никто не хотел к ней прислушиваться. Эрин подхватила эстафетную палочку – и теперь применяет свой недюжинный ум и целеустремленность для поиска ответов на вопросы, которые возникают у все большего числа родителей. Эндрю, для которого возможности развития в детском возрасте давно закрылись, вероятно, всю жизнь проведет в плену аутизма. Но Эрин, как и Деррик Макфейб, и Эмма Аллен-Веркоу, не теряет надежды побороть эту коварную болезнь и вопреки прогнозам не дать ей поразить каждую семью в Америке, да и в других странах.
Пока мы здоровы, нам нравится думать, что мы – продукт наших генов и пережитого опыта. Многие из нас благодарят за свои успехи препятствия, которые они преодолели, ямы, из которых благополучно выкарабкались, и победы, которые дались с большим трудом. Мы воспринимаем собственную личность как нечто цельное и неизменное, например, говорим: «Я просто не люблю зря рисковать» или «Я люблю, когда все четко организовано», – как будто все это вытекает из присущих нам хороших качеств. Наши достижения зависят от нашей настойчивости, а отношения с другими людьми отражают силу нашего характера. Во всяком случае, именно так нам хочется думать.
Но если вдруг выяснится, что мы не хозяева самим себе, то как быть со свободой воли и самосовершенствованием? Что нам думать о человеческой природе и о самосознании? Кажется возмутительной уже одна мысль о том, что какая-то жалкая токсоплазма или любые другие микробы, живущие внутри нашего тела, способны влиять на наши чувства, решения и поступки. Если вас это не настораживает, задумайтесь: микробы заразны. Микрофлора способна передаваться от человека к человеку точно так же, как вирус простуды или бактерии, разносящие фарингит. Понимание того, что состав вашего микробного сообщества может меняться в зависимости от людей, с которыми вы общаетесь, и мест, куда вы ходите, придает новый смысл понятию о культурном обмене между людьми. Иными словами, деля стол и уборную с другими людьми, вы можете обмениваться с ними микробами – нравится вам это или нет. Сейчас можно лишь гадать, удастся ли подцепить в бизнес-школе таких микробов, которые помогут развить предпринимательские навыки, а на гоночном треке – бактерий, внушающих любовь к мотогонкам. Однако само предположение, что некоторые личные качества способны передаваться от человека к человеку, действительно расширяет наши представления об устройстве мира.
