Само проклятие Лоны воздействует не только на живые существа, но и на неодушевленные объекты, однако в последнем случае влияние проявляется гораздо слабее. Но как мы выяснили на собственных ошибках, чем более уязвим предмет случайному воздействию, тем легче проклятие его разрушает. И мы с Лоной решили рискнуть.
Проведя несколько экспериментов, я определил самую ненадежную и хрупкую модель электрических лампочек из всех, представленных на рынке, и купил для Лоны целую коробку.
Лона отложила ленту. Сейчас она стояла посреди «гостиной» Арахны, держа в руках по лампочке. Мы расчистили пространство от мебели и отрезов ткани. Наряды, развешанные вокруг, играли яркими радужными красками. Люминесцентные светильники под сводами пещеры издавали слабое настойчивое гудение.
– Без этого никак нельзя? – спросила Лона.
– Чем лучше ты научишься управлять проклятием, тем с меньшей вероятностью поразишь того, кого не хочешь.
– Ясно. Но зачем мне нужно танцевать?
Лона переместила вес своего тела на правую ногу, выпрямленная левая нога едва касалась пола. Одна лампочка в ее правой руке находилась впереди на уровне груди, другая – на уровне пояса.
Начался третий урок латиноамериканских танцев – две предыдущие недели мы занимались в танцзале – и мне потребовался целый час, чтобы Лона приняла правильную позу.
Учить человека магии очень непросто, в особенности, если ты не имеешь возможности к нему прикоснуться.
Серебристый туман проклятия Лоны клубился вокруг нее зловещей грозовой тучей, но в области рук он сжался до тонкого слоя. К лампам прилипли мерцающие завитки – совсем немного. Лона сдерживала проклятие, не позволяя ему перекинуться на зажатые в пальцах предметы. Лампочки были весьма хрупкими, а я уже убедился, что мимолетного прикосновения сицилийского проклятия окажется достаточно, чтобы они перегорели.
– Давай, – сказал я. – Начиная сверху.
Лона закатила глаза, но послушалась.
Я обучал ее азам магии: под моим наблюдением она последовательно выполнила все действия. Серебристый туман клубился и сиял, но не подбирался к рукам, и обе лампочки светились ровно и ярко.
– Хорошо, – похвалил я Лону. – А теперь начинай выполнять основные па, а я буду давать тебе инструкции.
Лона стала ритмично двигаться: кроссовки на мягкой подошве бесшумно заскользили по каменному полу.
– А не будет ли больше толка, если я займусь единоборствами или еще чем-нибудь? – через какое-то время спросила она.
– Нет.
– Почему?
Если честно, я много думал над этим, но в итоге отверг такой вариант.
Разумеется, с некоторых пор меня угораздило влипать в крупные неприятности – и Лоне бы явно не помешало овладеть навыками бойцовского искусства, но я хотел подстраховаться. И не в моих интересах было, чтобы Лона случайно причинила вред другу… даже Мартину.
И вообще, сицилийское проклятие само по себе являлось смертоносным оружием.
– Отточенные движения человек выполняет автоматически, не задумываясь. И я не хочу, чтобы ты машинально кого-нибудь ударила. «Фонарики»!
Поколебавшись мгновение, Лона стала выгибаться попеременно влево и вправо, низко опуская одну лампу, а другую поднимая вверх к потолку.
– Но я совсем не умею танцевать! – пожаловалась она.
– «Нью-Йорк»! – скомандовал я.
Лона неохотно подчинилась, закружившись на месте.
– Ты справишься! Ты обязательно научишься танцевать. Радуйся, что ты изучаешь латиноамериканские танцы, а не средневековые крестьянские пляски.
– Какая разница, – проворчала себе под нос Лона.
Кстати, я разбирался в светском этикете. Бальные танцы я освоил, когда был учеником у Ричарда Дракха. И черные, и белые маги из высшего общества весьма консервативны. Хороший ученик должен умело фехтовать, ловко танцевать вальс и уметь пользоваться дюжиной столовых приборов во время званого обеда.
– «Веер» и «хоккейная клюшка»!
Лона замялась, вспоминая сложную фигуру, и серебристый туман моментально устремился к кистям ее рук. Лампочки синхронно моргнули, но Лона уже сориентировалась, они опять засияли ровным светом.
Спустя минуту Лона перешла к следующему па.
– Видишь? Они не…
– «Алеманс»!
Лона выполнила это па безупречно.
– Равновесие тела помогает сохранять внутренний баланс, – объяснил я. – А теперь прогоним основные движения еще разок!
Сконцентрировавшись, Лона выполнила весь рисунок. Сначала она допустила небольшую ошибку, но она не теряла сосредоточенность, и лампочки горели не мигая.
Я был очень доволен.
– Молодчина! – похвалил я. – А сейчас – задом наперед!
– Ты что!..
– И продолжай выполнять до тех пор, пока я не скажу тебе остановиться.
Лона поджала губы. Однако, хотя ей приходилось напрягаться и следить за своими руками, серебристая аура вокруг нее не дрожала. Между прочим, на прошлой неделе у меня зародилось подозрение, что способность контролировать свое проклятие определяется скорее чувствами Лоны, нежели ее мыслями: похоже, не было никакой связи между сложностью упражнений и вероятностью ошибки.
– Готово! – воскликнула Лона, трижды выполнив обратную последовательность.
– Неплохо! Приступим к вольному стилю. Ритм – прежний, но ты можешь танцевать так, как тебе нравится.
– Ты опять за свое! – фыркнула Лона, плавно выполняя основные фигуры и перемежая их собственной импровизацией.
Техника у нее была слабоватой, но двигалась она довольно-таки изящно. Лона никогда не занималась спортом, однако она гибкая от природы. И она легко учится, ей не надо ничего объяснять дважды.
– Ты должна научиться танцевать, не убивая при этом своего партнера.
Лона споткнулась, и серебристый туман вокруг нее ярко вспыхнул. Лампочки загудели и заморгали, но Лона уже взяла ситуацию в свои руки и увлекла туман, устремившийся было к кистям. Какое-то мгновение она ограничивалась элементарными танцевальными па и тяжело дышала.
– Трудновато, – наконец тихо произнесла она.
– А никто и не говорил, что будет легко. Когда ты научишься танцевать, прижимаясь к своему партнеру, но не передавая ему проклятие, ты будешь готова.
Лона продолжила осторожно выполнять упраж-нения.
– Долго еще?
– Столько, сколько потребуется.
– Мне кажется, потребуется целая вечность.
Проклятие Лоны завибрировало.
Я усмехнулся:
– Говорят, Наполеон однажды сказал своим советникам, что хочет посадить деревья на всех дорогах Франции, чтобы солдаты могли идти в тени. Советники ответили: «Но, сир, на это потребуется двадцать лет!» – на что Наполеон возразил: «Да, поэтому нужно приступать немедленно!»
