«…Пусть все старые боги благоволят вам».
Я, конечно, слышала, что менталисты, как и некроманты, частенько выбирают себе в покровители старых богов, но сама задумалась об этом впервые. Больше просить о помощи все равно некого, не так ли? Ну же… узнай меня, древняя богиня! Помнишь, я дарила платок Ноэлю? Знаю, что это глупо. Доподлинно неизвестно, существуют ли тотемные символы у некромантов, но… так легче — думать, что она поможет мне как женщина женщине.
Казалось, я услышала легкий смешок и, посчитав это за добрый знак, закрыла глаза, сосредотачиваясь. Будет непросто. Может, зря я это выбрала? Но стихи… почти те самые, что читал папа. У него же получалось. Хотя отец всегда говорил, что есть какой-то секрет, но в чем он был? Не знаю, но пусть моим станет алхимия. Готовясь к большому представлению, растерла в руках капли зелья с ароматами, которые придадут моей иллюзии реалистичность, дополнив ее запахами травы, цветов и густого ночного воздуха.
Принц, заметив приготовления, заинтересованно посмотрел в мою сторону. Догадается ли, что я использую в выступлении второй дар? Хотя не об этом надо думать. Не об этом.
Выдохнула.
Нет дофина и свиты. Нет месье де Грамона. Только я и моя сказка. То чудо, о котором рассказывал отец: высокий ковыль, покачивающий «седыми» хохолками, и простор. Да еще степные бабочки, создаваемые отцом как воспоминание о своей службе, те самые, которых мы с братом ловили по всей библиотеке.
Нет комнаты с десятком людей, нет испытания, дофина и менталистов. Только мой голос, рвущий тишину, и мой мир. Я читала стихи о бескрайней степи, и в моем воображении существовала только она. Найдет ли это отклик в душе дофина? Не знаю… но ничего прекраснее быть не может!
Подняла ресницы, но присутствующих не видела. Лишь преображающееся в дымке пространство, переход от реальности к волшебству. Я говорила, что мой дар ничтожен? Забудьте. Он потрясающ! И только сейчас, почувствовав, как все меняется вокруг меня и даже воздух становится другим, я поняла, что принимаю его весь без остатка.
Медленно, начиная от моих ступней, расцветала иллюзия. Вот из-под подола платья тонкими разломами побежали зеленые нити травы. Они ускорялись, причудливыми зигзагами устремляясь к стенам. И каждая нить превращалась в нечто особенное, словно выпуская откуда-то из глубин изумрудную траву, расцветая неброскими степными цветами. Отец часто показывал нам в травнике картинки, потому мне не составляло труда представить любое из растений.
Казалось, трава и ковыль всюду, куда ни повернись. Сплошной живой ковер. Но менялся не только пол под ногами — в воздухе появились быстрые маленькие птицы, которые ловили на лету шустрых стрекоз. Даже легкий ветерок, стелющийся над самым полом, покачивал нежные бутоны ярких маков.
Со стороны дофина послышался восхищенный вздох. Им уже нравится? Но это только начало! Подняла лицо к потолку и улыбнулась.
Ночная тьма опускалась медленно, точно черную краску разливали по стеклу. Тягучей смолой она ползла по стенам с потолка, там, где еще секунду назад было видно простор степи, теперь лишь одно бархатное марево. Не было больше ни горизонта, ни неба. Чудилось, что еще немного — и темноту можно будет пить, как густой кисель.
Я развела руки в стороны, уж очень тяжело было сдерживать иллюзию. Победно улыбнулась. Не знаю, насколько понравилось дофину, но папа бы мной гордился.
Яркий ночной воздух, пропитанный сладостью степных цветов, обволакивал. Касался кожи.
Сердце замирало от звуков, где-то вдалеке слышался приглушенный вой волков, шуршала трава и пели цикады. Целая симфония звуков! Но сердцем слышала каждый.
Я была степью. Травой, ночными птицами и даже светляками, мерцающими над равниной. Я была здесь и всюду. Дышала ночным воздухом, жадно глотая сладость ароматов, и рассматривала мир сразу со всех сторон.
«Вдалеке», на самой границе с горизонтом, виднелось множество костров. Стоянка людей? Не знаю. Может, то древние боги спустились на землю в такую ночь. Вздрогнула от ощущения ветерка на щеке. Даже я начинаю верить в реальность иллюзии. Но она еще не окончена!
Воображение дорисовало луну и щедро рассыпало звезды по небосклону. Даже одна падающая затесалась — звезда пролетела, оставив яркий росчерк в небе.
Оглянулась. Моих сил не хватило, чтобы вовлечь в волшебство иллюзии дофина, ночная темнота остановилась в полуметре от возвышения, где располагался принц. Тьма жадно лизала воздух недалеко от людей, будто живая. Месье Рауль и месье Гастон были далеко впереди остальных фаворитов. Они с каким-то странным выражением лица протягивали руки к моей иллюзии, словно боясь коснуться. Видя их благоговейный трепет, я по-настоящему улыбнулась. Да, я могу собой гордиться!
Впрочем, не только некроманты были поражены, дофин тоже стоял с безумными глазами, оглядываясь. Изредка он вдыхал «ночной» воздух, будто не верил своим глазам. Граф де Армарьяк пораженно смотрел на звезды, что-то периодически шепча.
И лишь месье де Грамон смотрел прямо в мои глаза. Не отрываясь. И вот странное дело, я выдержала взгляд. Это было не восхищение, нет. Но признание моего дара, моего таланта. Меня!
За спиной медленно вставало солнце. Вот край моего платья, насколько мне видно, вспыхнул розовым маревом, словно торжествуя над Тьмой. Но я не дала свершиться такому кощунству, ведь древняя богиня явно помогла мне, без нее не обошлось точно. Мой голос затих, и иллюзия, не подкрепленная больше словами, осыпалась, прекращая волшебство. Серебряным дождем падали на пол звезды, стрекозы и трава, стирая воспоминание о магии, которая творилась. Последней, что странно, ушла темнота. Она подобно туману таяла, понемногу растворяясь.
— Это было… — Дофин подался вперед и замолчал, не в силах подобрать слов.
— Восхитительно! — воскликнул месье Рауль, разглядывая меня блестящими глазами.
— Чудесно! — подхватил месье Гастон, незаметно оттесняя друга плечом.
— Такой уровень владения даром! Примите мое восхищение, мадемуазель Эвон, — кивнул граф де Армарьяк, толкая в бок дофина, который так и не закончил мысли.
Широко улыбнулась, мне были приятны похвалы мужчин.
Посмотрела на месье де Грамона. Цепной Пес поклонился. Следом за предводителем склонились остальные менталисты. Не было лишних слов, но… на секунду мне показалось, что это поклон равных. Может, даже поклон будущей королеве.
Присела в реверансе, не сводя взгляда со «старика». И в кои-то веки эта «пытка», установленная этикетом, получилась у меня как надо.
Месье Гай, не участвующий в восхвалениях, задумчиво на меня посмотрел и оглянулся на менталистов. Держу пари, фаворит понял, кому адресован мой реверанс. Под внимательным взглядом этого неприятного мужчины из свиты принца я почувствовала себя неуютно. Ведь мне положено смотреть на дофина, а не на его дядю.
Щекам стало жарко.
— Мадемуазель Эвон, позвольте выразить восхищение еще раз, — справился с волнением дофин, бросая отчего-то короткий взгляд в сторону стола. — Такой дар — редкость!
