— Что будем делать? — спросил Цорилла. — Он нас надул.
— Треснем его кружкой — и дело с концом, — предложил Цордас.
Цорилла не возражал.
— Ладно. Будем играть дальше. Потом ты пойдешь налить вина. На обратном пути зайдешь сзади и долбанешь кружкой ему по башке.
— Но это же червяк. Кто знает, где у него голова, а где туловище?
— Вообще-то, ты это придумал! Просто врежь посильнее. А дернется — уж я приложу его моргенштерном.
— Разбитую кружку запишу на ваш счет, — пробормотал Кромек за стойкой. Он все прекрасно слышал.
— Сбагрим этого вольпертингера — или как его там, — а выручку поделим на троих, — заявил Цордас, а сам подумал: «А следующую кружку я разобью о твою башку, тупица, а потом спалим твою чертову забегаловку».
— Оттащим жирдяя в лес. Дальше — дело за вервольфами, — договорил Цорилла совсем тихо, так как на веранде за дверью послышался скрип: Смейк возвращался.
Румо притворился, будто ему снится беспокойный сон: негромко заскулил, заворочался и поскреб по полу правой лапой.
Проползая мимо Цордаса, Смейк сделал кое-что совершенно для Румо неожиданное: молниеносный удар головой по шее кровомяса — и тот нокаутирован. Цордас так сильно стукнулся башкой о стол, что стакан с игральными кубиками взлетел в воздух. Недолго думая, Цорилла вскочил и схватил спрятанный под столом моргенштерн. Кромек спрятался под прилавком, а кубики упали на пол. Выпало «четыре», «два» и «шесть».
Румо же окончательно сбил кровомясов с толку, встав на задние лапы и приказав Цорилле:
— Брось его!
У Цориллы от удивления челюсть отвисла, Румо мог бы даже сосчитать обломки зубов в пасти, однако моргенштерн из лап кровомяс не выпустил, а, подняв над головой, стал потихоньку раскручивать. Железная звезда со свистом описывала круги, а Цорилла отступал от стола. Румо проскользнул под столом и между задних лап кровомяса — тот ничего не заметил. Оказавшись позади Цориллы, вольпертингер привстал, схватил кровомяса за переднюю лапу и потянул на себя. Цепь моргенштерна трижды обмоталась вокруг шеи Цориллы, и наконец его стукнуло по голове железной звездой. Сраженный собственным оружием, кровомяс рухнул на пол, подняв облако пыли.
Тут хозяин трактира поднялся из-под прилавка с двустрелом в лапах. Наставив его на Румо, он проревел:
— Вон отсюда, оба! Живее!
— Стоило бы натянуть тетиву, — сказал Смейк.
Незадачливый Кромек стал возиться со спусковым рычагом.
Прежде Румо не видал механического оружия. Правда, Смейк много рассказывал ему о всевозможных видах оружия, о принципах работы, о скорострельности. В лапах Кромека был гральзундский двустрел из восьмислойной березовой древесины, с тетивой из оленьих сухожилий, кованым ложем и спусковым механизмом. Мастерить такое оружие могли только оружейники, имевшие лицензию. Стрелы делались из прессованных стеблей тростника, закрученных, как канат, и венчались острыми бронзовыми наконечниками. В полете стрела вращалась, точно сверло вонзаясь в кирпичную кладку.
Щелк! Кромек вновь наставил двустрел на Румо.
— Убирайтесь отсюда! — прорычал кровомяс.
— Как насчет пари, Кромек Тума, — спросил Смейк.
— Что? Ты знаешь, как меня звать? — От испуга кровомяс даже опустил оружие.
— Кромек Тума, солдат пехоты, сто шестьдесят килограммов, рост — два двадцать семь, сорок семь медалей за отвагу, канонир, тугой на ухо, — перечислял Смейк. — А ведь я трижды повышал тебе жалованье — разве ты забыл?
Кромек смутился. Неужто и впрямь министр?
— Когда мы стояли лагерем у Флоринта, — решительно продолжал Смейк, — князь Хусайн хотел послать на штурм укреплений четвертую дивизию, где служил солдат Кромек Тума. А ведь все знали, что осажденные приготовили кипящую смолу — запах чувствовали даже в лагере. Помнишь, как я уговорил тогда князя прекратить осаду?
Только теперь Смейк решился воззвать к чувствам Кромека. Он давно узнал бывшего солдата: кровомяс немного постарел и разжирел, но придурковатая гримаса никуда не исчезла. Прирожденный вояка, верный до самой смерти. Смейк ухмыльнулся и распростер две лапки, будто собирался обнять Кромека.
— Ну что, узнал старика, военного министра?
Теперь Кромек вспомнил. Тогда он счел министра тряпкой: уж он-то с радостью пошел бы за своего правителя под струи кипящей смолы. Да лучше умереть, чем струсить перед этими подлецами! Отступление под Флоринтом — позор всей его жизни. Кромек сплюнул.
— Ах ты, трусливый пес! Да мы бы этих флоринтских обормотов — одной левой!
Похоже, краткий экскурс в прошлое произвел отнюдь не тот эффект, на который рассчитывал Смейк.
— Впрочем, хватит о былом, — сказал он. — Нам нужна провизия, вода, одежда и, скажем, сто пир на дорогу. Держу пари, ты не убьешь вольпертингера из двустрела.
Кромек крепко задумался.
— И на что спорим?
— На твою жизнь.
— А если я выиграю?
— Не выиграешь.
— Ах вы, шарлатаны! А ну убирайтесь!
Кровомяс, похоже, еще больше смутился.
— Ну же, Кромек Тума! Стреляй! — приказал Смейк.
Тут уж Румо стало не по себе. Еще одна проверка на выносливость? Румо ни разу не видел механическое оружие в действии. Прежде ему доводилось отражать только удары циклопьих кулаков.
Кромек повиновался. Раздался двойной щелчок спускового механизма, оленьи сухожилия с треском сжались, и из двустрела разом вылетели две стрелы. Послышалось стрекотание. Стрелы, будто направляемые невидимыми нитями, полетели прямо на вольпертингера. Они вращались в полете, и Румо видел, как вихрь увлекает за собой пылинки, кружившие в воздухе.
Стрекотание зазвучало в ушах Румо медленнее, постепенно переходя в глухой протяжный рокот. Вольпертингер знал: в самые опасные минуты все движения и мысли его ускоряются, будто по волшебству. Впервые так случилось на Чертовых скалах, когда он оторвал циклопу голову. И теперь у Румо оказалось довольно времени поразмыслить, как увернуться от стрел. Вариантов три. Можно нагнуть голову — так проще всего. Можно быстро присесть, тогда стрелы пролетят над ним — целый акробатический номер. А можно отклониться всем туловищем, упершись лапами в бока — отчаянное безрассудство. Румо не знал, что выбрать.
Пока он раздумывал, на пути одной из стрел оказался комар. Комар с жужжанием пролетел перед левой стрелой, не задевшей его, однако его затянуло в воздушный вихрь, а оперением стрелы оторвало оба крылышка, и раненый комар упал на пол. Уж лучше бы его сразу убило — с сочувствием подумал Румо.
Тем временем стрелы оказались всего в нескольких сантиметрах от Румо, тот уже различал клеймо литейной артели на медных наконечниках. Тут сзади зашевелился кровомяс. Цордас очнулся и стал вытаскивать кинжал из ножен, висевших у него под одеждой. Кровомяс старался не шуметь: не поднимая головы от стола, он очень медленно потянул кинжал. Но в ушах вольпертингера это прозвучало, будто кто-то точит топор о брусок.
