Румо выпучил глаза.
— Там можно пописать — никто не помешает. В специальный сосуд. Это чтоб никто не мочился на улицах.
— А что в этом такого?
— Ну, ты даешь! Хорошо, что спросил. В Вольпертинге это запрещено. Мы ведь в цивилизованном городе — не в лесу, верно? Мы, вольпертингеры, писаем с удовольствием, как и наши предки, но пользуемся специальным сосудом, который можно потом опорожнить. Представь, если бы каждый… да на улице! Ну и свинство! Заруби себе это на носу, если хочешь остаться в городе.
«Туалет», — запомнил Румо.
— Вон — черный купол.
Они пересекали площадь, где располагалось внушительное сооружение. Румо никогда не видал такой громадины. Казалось, огромное полушарие высечено из цельного куска гигантского черного камня.
— А что внутри?
— Понятия не имею. И никто не знает. Как видишь, ни окон, ни дверей. Никто не входил и не выходил оттуда. Мы зовем эту штуку черным куполом за то, что она черная и похожа на купол, — вот и все. Кое-кто пытался прорубить дыру в куполе, да только кирку сломал. Может, его построили прежние жители. А внутри — общественный туалет.
— Еще один?
— В Вольпертинге туалетов больше, чем в любом другом городе Цамонии. А вот и школа.
ШКОЛА
Школа располагалась в самом большом и высоком здании в Вольпертинге — даже больше черного купола. Гранитными стенами и башнями она напоминала крепость. Стояла школа на скале, что еще усиливало впечатление. Урс повел Румо лабиринтом прохладных темных коридоров. Молодые вольпертингеры бегали туда-сюда или, сбившись в кучу, болтали и смеялись. Румо и не подозревал, что стоит ему войти в класс, и жизнь его перевернется с ног на голову. Не пожелай он остаться в Вольпертинге и поступить в школу, судьба его сложилась бы совсем иначе. Меньше приключений, может быть, меньше опасностей, но и счастья меньше. В этом самом классе Румо нашел то, о чем мечтал все это время, то, что привело его в Вольпертинг. А что это — он и сам пока не знал. Но в этом классе была его серебряная нить.
Румо оглядел класс. За потертыми исписанными партами сидели двенадцать юных учеников. Все нагло на него уставились. Затем Румо увидел учителя, коренастого жесткошерстного вольпертингера с моноклем, в вымазанном мелом свитере. Тот стоял у доски, исписанной непонятными знаками. И наконец он заметил ее.
Ралу.
Рала
Разумеется, Румо пока не знал, что ее зовут Рала, не знал, что она девчонка, не говоря уж о том, что вообще не знал, что такое девчонки. Но, несмотря на постыдно скудные познания в этом вопросе, Румо инстинктивно почуял, что именно ради Ралы он и пришел в Вольпертинг. Едва зажмурившись, он увидел серебряную нить, яркую и четкую, как никогда. Та шла от его груди к груди Ралы.
Румо снова открыл глаза. Ему пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть, как в минуту первой встречи с циклопами.
Ученики захихикали, учитель недовольно покосился на него. Обернувшись, Урс шикнул:
— Иди же! И не вздумай улизнуть!
Румо качнулся вперед, налетев на спину Урса, вызвав новый взрыв хохота.
— Отличное начало, — шепнул Урс и громко обратился к учителю:
— К вам новенький. Я его городской друг. У бургомистра отметился. Проживает: переулок Гота, 12. Прошу прощения за беспокойство.
Урс направился к выходу, по пути шепнув Румо:
— Соберись же!
Дверь закрылась, и Румо остался один среди дюжины незнакомых вольпертингеров. К тому же половина была из тех.
— Как тебя зовут? — спросил учитель.
«Ну, начинается», — подумал Румо.
— Румо, — ответил он.
— Как карточная игра?
— Да, — вздохнул Румо.
Ученики ухмыльнулись.
— А дальше?
— Дальше?
— Фамилия?
Фамилия. Бургомистр что-то такое говорил… Румо промолчал. У него выступил пот. Он и не предполагал, что даже среди своих дружелюбных сородичей может попасть в такое неловкое положение.
— У всех нас есть фамилии, — пояснил учитель. — Меня зовут Гарра — это имя. Родом я из Мидгарда, поэтому ношу фамилию Мидгард. Гарра Мидгард.
Ученики зашушукались.
Румо лихорадочно соображал. Откуда он родом? Из Страны добротышек? Не уверен. Да и дурацкая вышла бы фамилия. Попробуй, выговори. Где он еще бывал? На Чертовых скалах. Ну здорово: Румо Чертоскал — да от него все шарахаться будут!
В заднем ряду кто-то нетерпеливо хмыкнул.
Так откуда же он?
— Говори уже! — крикнул кто-то.
Румо вдруг осенило. Уж одно-то он может сказать наверняка:
— Меня зовут… Румо Цамониец!
В классе повисла напряженная тишина.
Наконец один юный бультерьер откинулся назад и бросил язвительно:
— А почему не Император Вселенной? Или Повелитель Мира?
Смех.
— Придержи язык, Рольф! — осадил того Гарра Мидгард. — Почему бы и нет? Румо Цамониец — красивое имя.
Рольф дерзко ухмыльнулся. Смешки стихли.
— Садись вон туда, Румо. Пока просто слушай. У нас урок героеведения. Позже я объясню, как у нас тут все заведено. — Учитель показывал на свободное место в дальнем конце класса.
Румо уселся, продолжая смущаться. Ученики с любопытством оглядывались на него и перешептывались. Здесь нет врагов, ничто ему не угрожает — почему же он чувствует себя таким беззащитным и беспомощным? Там, за воротами Вольпертинга, было куда легче. Опасно, но легко. А тут спокойно, но трудно. Правила. Обязанности. Вопросы. Фамилии. Те вольпертингеры.
Вот бы сейчас с воем убежать в лес и отделать одного-двух кровомясов!
Румо попытался сосредоточиться на занятии. Гарра Мидгард прохаживался перед классом взад-вперед, бормотал монотонным голосом, время от времени царапал что-то мелом на доске, но читать Румо не умел. Насколько он понял, речь шла о героях.
ГЕРОЕВЕДЕНИЕ
Первым героем Цамонии, рассказывал Гарра Мидгард, достоверные источники считают одного безымянного цамонийца ростом с палец, чей подвиг состоял в том, что во время урагана он забрался на листок дерева и разбился, налетев на вулкан. Расплющенные останки маленького цамонийца залило потоком лавы. Много позже палеонтологи обнаружили отпечаток и довольно точно восстановили цепь событий. В древние времена к героям предъявлялись минимальные требования: главное — как можно глупее рискнуть собственной жизнью. Маленький цамониец этим требованиям соответствовал.
