— Погоди-ка… — пробормотал Смейк.
— Теперь усек? — ухмыльнулся двойник. — Невеселая картина, верно?
Смейк все понял. Никакая это не восковая фигура. Это он сам через десять или двадцать лет. Вот как он состарится.
Кожа двойника становилась суше, серела, все больше покрывалась морщинами, пятнами и бородавками.
Смейк содрогнулся от ужаса. Двойник ухмыльнулся, оскалив зубы. Они пожелтели и казались длиннее: десны воспалились, оголив коричневатые корни. Из побелевшей десны на стол вывалился гнилой почерневший обломок зуба.
— Опля! — усмехнулся двойник.
Двойник перегибает палку, — подумал Смейк. Он видел, как постарел, а теперь ему показали собственную смерть.
— Хватит! — взмолился Смейк, не в силах оторвать взгляд от страшной картины. Кожа двойника сморщилась и стала рассыпаться, будто истлевшая ткань. От лапок остались только кожа да кости. Вот и они начали отрываться и падать кусками. Смейк видел собственный скелет и сухожилия.
— Перестань же! — Смейка душили слезы.
— Не выйдет, — возразил жуткий двойник. — От правды не убежишь. Рад был с тобой посидеть. Запомни главное, братец…
Двойник наклонился вперед, страшно оскалив гнилые зубы, и прошептал:
— Они придут, чтобы забрать тебя.
Раздался жуткий хохот. Двойник хохотал, пока не проглотил голосовые связки, а нижняя челюсть не шлепнулась на стол. Из дыры в горле вывалился серый язык, упал на стол и рассыпался в пыль. Смейк отчаянно закричал.
— Господин прикажет подать еще чего-нибудь? — услышал Смейк. Он обернулся. Сзади, ехидно уставившись на него, стоял карлик-официант.
— Что?
— Я спрашиваю, подать вам еще чего-нибудь? Не прикажете ли сыру?
— Нет, спасибо, — выпалил Смейк и вновь оглянулся на двойника. Но на соседнем стуле уже никого не было, а на столе не оказалось ни зубов, ни челюсти. Видение исчезло.
— Да, правду бывает трудно принять, — снова заговорил официант. — Ложь куда приятней. Это известно каждому, но, когда вся жизнь вот так пронесется перед глазами, начинаешь думать по-другому. Принести счет?
— Да! — рявкнул Смейк. — И побыстрее!
Смейк задыхался, пот катился с него градом. Наконец карлик вернулся и проводил Смейка к выходу, когда тот расплатился.
— Потерпите немного, скоро полегчает. А потом и вовсе почувствуете, будто заново родились. — Карлик зловеще усмехнулся. — Отныне ваша жизнь изменится, уж поверьте! — крикнул он вдогонку Смейку, едва тот скрылся в потемках. — Прощайте! Дважды сюда еще никто не приходил.
НА ТРОПЕ ВОЙНЫ
Наутро Смейк поспешил покинуть Винную долину. Ночью он почти не сомкнул глаз. Если же это ему удавалось, он снова и снова видел перед собой внезапно постаревшего двойника, который шептал: «Они придут, чтобы забрать тебя».
Времени терять нельзя. Сколько его уже прошло даром на Чертовых скалах, будь они неладны! Пока он тут потягивает вино, дурит путешественников карточными трюками да проедает деньги в трактирах, жизнь проходит мимо.
Той ночью ему явился еще кое-кто: доктор Оцтафан Колибриль. Этот сон вселял в него надежду: теперь он понял, что невольно двинулся в ту же сторону, куда ушел доктор после встречи в лесу. Когда Колибриль заразил Смейка знаниями, он умолчал об одном побочном эффекте: Смейк жаждал все новых знаний. Его обуревала тяга к науке: находя ответы на одни вопросы, он тут же задавался новыми, и ответить на них мог только доктор.
«Если готовность цамонийских пчеломаток к тактильному контакту имеет взаимосвязь с передачей информации через растения, то нельзя ли изобрести особый язык для пчеловодов, который позволил бы уговорами стимулировать производство меда?»
«Если инструменты подкровной лодки исчезнувших крох способны заставить биться мертвое сердце, где именно находятся контакты, к которым их следует прикладывать?»
«И если можно заставить биться мертвое сердце, не это ли первый шаг в борьбе против безжалостной судьбы, так наглядно продемонстрированной жутким двойником?»
Следовать за Колибрилем — это значит бросить вызов судьбе, объявить войну смерти. А уж к войне ему не привыкать: недаром же он был военным министром князя Хусайна Йенадепура! И вот, вызвав в памяти образ тщедушного ученого, Смейк твердо решил: хилому гному срочно требуется внушительный союзник для борьбы с могущественной смертью. Смейк желает — нет, он просто обязан как можно скорее отправиться следом за доктором в Туман-город.
БУШУЮЩИЕ РЕКИ И ДЕМОНЫ-ПЕРЕВОЗЧИКИ
Чем дальше Смейк продвигался на северо-запад Цамонии, к побережью, тем скуднее становились пейзажи. Райские красоты Винной долины сменились однообразными, пустынными пастбищами, где встречались одни только пастухи и косари — цамонийская беднота. По дороге не попадалось ни трактира, ни кабака, да и лишних денег ни у кого не водилось, в карты никто не играл. Время от времени Смейк заглядывал на крестьянское подворье, где за невысокую плату получал скромный ночлег и скудный завтрак, но чаще всего ему приходилось довольствоваться сырыми плодами, попадавшимися по дороге. Очень скоро не только запас денег, но и жир, накопленный в Винной долине, растаяли, как масло на солнцепеке.
Климат становился все суровее, непрерывный восточный ветер превратил местность в бесцветную пустошь, где каждое одинокое деревце, каждая травинка согнулись в смиренном поклоне. Непрестанно моросил дождь. Бушующие реки несли свои воды из Сумрачных гор в море. Смейк знал: неподалеку расположены деревушки, где путешественник может нанять лодку. Правда, демоны-перевозчики пользуются дурной славой. Только самые отчаянные смельчаки отваживаются плыть на утлом суденышке по бурному течению с лодочником-полудемоном. Плавали они исключительно по ночам. Но и плата невысока.
Но Смейк так устал от однообразных пейзажей, что решил рискнуть.
Один только вид лодки, куда он сел в одной из деревень, раскинувшихся вдоль небольшой речушки, едва не напугал Смейка. Черная, как сажа, лодка походила на морду демона со страшно разинутой пастью. Перевозчик, закутанный в черное с головы до пят, уселся на корточки позади Смейка и за всю дорогу не предпринял ни малейшей попытки управлять суденышком, а лишь недобро хихикал, не умолкая ни на минуту. Сперва они двигались неспешно, и Смейк решил, что омерзительный хохот лодочника — самое неприятное во всей поездке, но тут лодку подхватило быстрое течение. Ветер засвистел в трубках на крыше лодки, а сама она понеслась по бурной реке через опасные пороги с невероятной скоростью. Течение швыряло лодку из стороны в сторону, она вертелась вокруг своей оси, переворачивалась вверх тормашками, иногда целиком уходила под воду, несколько раз срывалась вниз с водопада. Как земноводное существо Смейк бы не утонул, он боялся лишь, что его размажет по скале или он сойдет с ума от страха и станет хихикать, как этот лодочник.
