— Послушай-ка, что они пишут: все страшилища в комнате страха — настоящие! Дескать, они сняли с деревьев несколько повешенных, забальзамировали и развесили тут, ха-ха! Зрелище не для слабонервных!
Урс проглотил последние пузыри.
— Еще они раскапывают могилы на заброшенных кладбищах, в общем, делают, что хотят! Эту работу поручают ржаным мумам и лесным демонам. Глянь-ка на вывеску: там написано, сколько народу умерло от страха в этой самой комнате! Четырнадцать инфарктов, семь инсультов и одна кома. И это только за один сезон! Приятель, такое нельзя пропустить! — Урс глупо захихикал.
Не очень-то хотелось Румо тратить деньги на то, чтобы на него же нагнали страху. Да и не напугаешь того, кто пережил Чертовы скалы.
— Еще тут написано: один посетитель так испугался мумии, что у него пошла носом кровь, да так сильно, что ее не смогли остановить. Вся вытекла. С тех пор ездит там по кругу в корыте собственной свернувшейся крови.
Румо украдкой поглядывал на Ралу. Урс проследил за его взглядом.
— Эге, да там стоит Рала. Тоже идет в комнату страха.
Румо ни за что бы не решился подойти к ней и заговорить. Да он бы скорее затеял драку с дюжиной кровомясов, качавшихся на качелях. Но не успел он об этом подумать, как Урс уже все уладил. Просто подошел к Рале и положил лапу ей на плечо. Они перекинулись парой слов, и Урс поманил Румо к себе. Как деревянный, тот заковылял к ним. Метров за десять он уже протянул лапу и заготовил слова приветствия. Почему при виде Ралы тело переставало его слушаться? Почему в ее присутствии Румо будто подменяли, а сам он со стороны наблюдал за своими неловкими движениями? Что за колдовство исходит от этой девчонки? И почему оно не действует на Урса? Он твердо намеревался пожать ей лапу нежно, но решительно, взглянуть ей глубоко в глаза, говорить громко и четко.
— Привет, Румо, — дружелюбно сказала Рала. Она вообще впервые с ним заговорила.
— Пррривет, — прохрипел Румо, потупив взгляд, и опустил лапу в то самое мгновение, когда Рала протянула свою. Он покраснел и уставился себе под ноги. Урс поглядел на него с упреком.
— Поедем вместе, — заявил Урс. — Так выйдет дешевле. — Румо стоял как вкопанный. Во рту пересохло, и он боялся прикусить язык, если заговорит, а потому молчал.
— Тут водятся настоящие летучие крысы — береги прическу, Рала! — пошутил Урс, садясь в тележку. Рала села посередине. В тележке было мало места, и они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Румо почувствовал прикосновение Ралы, и ему стало не по себе. Он вспотел.
— Эй, тебе страшно? — спросила Рала, поймав его беспокойный взгляд.
— Совсем не стрррашно, — прохрипел Румо в ответ.
— Совсем не стрррашно, — изобразила Рала хриплый голос Румо.
Над тележкой склонился йети, защелкивая цепочку.
— Если в поездке кто-то умрет, прошу не выбрасывать мертвеца из тележки, — мрачно буркнул он. — Труп съедят гоули, а они на диете.
Урс и Рала захихикали. Румо тоже попробовал улыбнуться, но мышцы будто судорогой свело, и никакой мимики изобразить не удалось. Румо выглядел так, словно его вот-вот стошнит.
— Побойтесь хорошенько! — пожелал йети, когда друзья проезжали мимо него. — И помните: жизнь куда страшнее смерти! — Щелкнули дверцы, и тележка скрылась в потемках.
Вокруг стало черным-черно, слышался только стук тележки, да где-то вдалеке кричали от страха другие посетители. Румо старался не замечать тревожные запахи, но не мог: в потемках повисло зло. Раздался вопль, он звучал все громче — казалось, погребенный заживо зовет на помощь.
— Ой, — Рала притворилась, что очень испугалась и еще теснее прижалась к Румо. Из темноты с грохотом выкатилась тележка, в которой, озаренный тусклым светом шахтерского фонарика, в корыте собственной крови сидел мертвый карлик.
Проезжая мимо карлика, Румо заметил на голове мертвеца паутину и лопнувший шов на шее, откуда сыпались опилки. Из обеих ноздрей в корыто стекали тонкие красные ручейки.
Лесная ведьма
Вагончик резко остановился, земля перед ним с треском разверзлась, и оттуда вырвались языки адского пламени — красные и желтые полоски бумаги. Поднялось облако зеленоватого дыма, а когда оно рассеялось, друзья увидели лесную ведьму, похожую на курицу. На ней была одежда из осенней листвы, вместо рук и ног — тонкие сучковатые ветки, а в пустых глазницах деревянного черепа сверкали зловещие огоньки. Ведьма открыла рот, и оттуда в темноту вылетел белый мотылек. Друзей обдало горячим воздухом, а ведьма потянула когтистые пальцы к Рале. Та всем телом крепко прижалась к Румо, и он почувствовал что-то совершенно невероятное.
«Сейчас упаду в обморок», — подумал он, и по телу пробежала приятная дрожь.
Но сознания Румо не потерял — ух! пшш! щелк! — и ведьма исчезла. Однако же Рала хватку не ослабила.
— Она настоящая? — спросила Рала.
— Настоящая, — ответил Урс. — Только набита опилками.
Ведьма оказалась самой главной страшилкой. Как часто бывает, реклама обещала куда больше, чем друзья увидели на самом деле. Можно, конечно, верить, что иссохшие мертвецы, плясавшие в мерцающем свете, — настоящие, но зло, которое почуял Румо, исходило, пожалуй, только от хозяев комнаты страха — обнищавших кровомясов и прочего отребья. Они оглашали комнату громкими воплями или, кое-как накинув на себя простыни, изображали привидений.
Когда друзья вышли из тележки, Румо едва держался на ногах. Колени стали словно ватными, его лихорадило, а шерсть насквозь пропиталась потом.
— Ведьма — еще ничего, — заговорил Урс. — Но остальное…
— Так тебе совсем не стрррашно? — рассмеялась Рала, глядя на Румо. Смех ее звучал звонко и дружелюбно, без капли язвительности.
Румо лихорадочно соображал, что бы ответить, но, прежде чем он успел что-нибудь придумать, Рала заметила кое-кого в толпе. Это были Рольф, Биала, Олек и еще одна девчонка из школы — ее звали Наденька. Они стояли у киоска в соседнем ряду. Рольф махнул Рале. Не сказав Румо ни слова, Рала стала протискиваться сквозь толпу к Рольфу. Они обнялись.
Румо вскипел. С каких пор они так близки? Ну вот! Рала поцеловала Рольфа в щеку! Земля словно разверзлась под ногами Румо. Нахлынула волна народу, скрыв Рольфа, Ралу и остальных с глаз Румо.
— Девчонки, — Урс пожал плечами, — никогда не знаешь, что у них на уме.
Закрыв глаза, Румо попробовал отыскать внутренним взором серебряную нить, но в ярмарочной толпе казалось, будто смотришь в калейдоскоп. Дым благовоний, запах пота и прочие запахи завертелись перед Румо цветной кашей, и он поспешил открыть глаза. Если бы Румо пришлось искать тут дорогу вслепую, он налетел бы на первый же столб.
— Идем же! Мы еще ничего толком не видели.
