Он никогда не думал, что можно ТАК относиться к любимой женщине — желать ее, сходить по ней с ума, но чувствовать такую же родственную привязанность, как к сестре или к матери. С удивлением он вдруг понял, что его новая любовь к Альбинке будет, пожалуй, помощнее самой пылкой влюбленности…
«Альбика, малышка моя!» — повторял про себя Игорь, шагая на Большую Бронную. Он прижал ее к себе, и, не выдержав напряжения последних дней, она разрыдалась у него на груди. Это была единственная живая реакция с ее стороны. Справившись с волнением, она с каменным лицом начала говорить Игорю такое, что у него потемнело в глазах: у их любви нет будущего… за любовь он принимает жалость к ней… зачем ломать жизнь… и его, и свою…
Что она говорит? Да не поверит он никогда, будто Альбинка действительно так думает. Может, она тактично дает ему возможность отойти от семьи, скомпрометированной арестом отца? Господи! Ну какое это имеет значение, если любовь…
— Ты все придумала, чтобы проверить мою преданность? Это глупо, черт возьми! — Он взял Альбинку за плечи и встряхнул вдруг с такой силой, что взметнулась ее золотистая грива. Отчаянным жгучим взглядом он впился в невесту. — Ты меня любишь?
Альбинка отвела глаза. Господи! Как мечтала она об этой встрече! Как хотела от первого до последнего слова запомнить весь их разговор. Знала, что именно об этом, самом важном свидании в жизни будет всегда помнить и рассказывать детям. Их детям! Ее и Игоря!
Она все продумала: какие купит цветы, где будет держать вазу для букета, который принесет Игорь, какие выберет бокалы для шампанского, куда поставит торшер, если Игорек придет вечером… В шкафу висело платье, давно приготовленное для того дня, когда он вернется в Москву, придет к ним домой и попросит стать его женой. Но сначала спросит — обязательно спросит! — любит ли она его. Нет, нет — она ответит не сразу! Помолчит немного, не очень долго, конечно, потом обнимет нежно-нежно и скажет: «Очень люблю! Я жить без тебя не могу, любимый мой, хороший, замечательный, дорогой…»
— Ты меня любишь? — повторил Игорь срывающимся голосом.
— Знаешь, наверное, не настолько, чтобы связывать с тобой свою жизнь. Уходи.
Она выпроводила Игоря за дверь и почувствовала ужасную, отвратительную дурноту. Перед глазами все расплывалось, превращаясь в черные пятна с мутными очертаниями. Их подхватывал и уносил далеко-далеко стремительный вихрь, там они сливались в одну маленькую светящуюся точку. Тело сделалось совсем легким, как пушинка, и плавно стало падать' в темную пропасть.
— Доченька! Что с тобой? Очнись! — в отчаянии суетилась вокруг нее Татьяна.
Альбинка открыла глаза, вспомнила, как смотрел на нее Игорь перед тем, как она захлопнула дверь и подумала: лучше бы ей умереть.
Разговор с ним забрал последние силы и стоил ей большого труда. Разыгрывать перед любимым роль Снежной королевы, когда в груди бьется горячее сердце, — жестокая задача для влюбленной девушки. Но лучше так, чем пускаться в долгие невнятные объяснения. Да и что могла она ему сказать? Что отец — вор? Что взял себе скифское золото, так как не захотел с ним расстаться, наплевав на тех, кто рассчитывал на его честность и порядочность? Что в то время, когда Зимин умирал в вонючей больнице из-за пропажи этого золота, оно покоилось в отцовском тайнике? Ну пусть она расскажет ему о золоте не сейчас! Пусть потом, когда-нибудь… Когда-то ведь все обнаружится! Если пакет еще в замке — его нужно забрать, и она всегда будет помнить, что в доме хранится склянка с чумными бактериями!
Бедный Игорек! Если он об этом узнает — вынужден будет либо стать сообщником, либо окончательно опозорить имя ее отца… Нельзя ставить любимого человека перед таким ужасным выбором!
Папка, зачем, зачем ты это сделал?
…Остаток лета Альбинка провела дома. На улицу старалась выходить как можно реже, никого не хотела видеть.
На звонки Игоря сначала не отвечала, потом он и сам перестал звонить. Даже Сашку видеть не хотела. Сказала ей честно, что надо побыть одной. Раз в три дня ходила за продуктами, наведывалась иногда в комиссионный. Через пару недель после обыска им с матерью велели забрать с дачи свои вещи.
Ехать в «Архангельское» Татьяна отказалась, отправив туда дочь. Пока официантка, утирая слезы, помогала укладывать в сумки содержимое шкафов и банки с вареньем, Альбинка решила забрать пакет с золотом. Как и в прошлый раз, взяла купальник и сказала, что пойдет на речку. Но, подходя к замку, увидела, что как раз рядом с калиткой рабочие стригут газон. Войти на территорию замка незамеченной было невозможно, и она вернулась на дачу, ругая себя за совершенную глупость. Но в тот день, когда прятала там пакет, она вообще ничего не соображала!
Попасть в «Архангельское» теперь можно будет только при помощи Глеба. Он звонил ей, подбадривал, пытался даже рассмешить. Спрашивал про Сашку. По голосу и нервным усмешкам Альбинка поняла, что он сильно переживает их разрыв. Он предложил встретиться, но Альбинка вежливо отказалась. «Ладно, дождемся твоего Игорька и втроем в «Архангельское» съездим, если ты, конечно, не против!»
О том, что никуда они втроем уже не съездят, Альбинка пока ему не сказала. Говорить об Игоре она просто не могла. Знала, что разревется…
С Сашкой стали видеться изредка. Об истинном положении вещей подруга не знала и недоумевала поэтому, зачем Альбинка «собственными руками задушила настоящую любовь»! По давнишней привычке они приходили на Патриаршие пруды, садились на лавочку, смотрели на воду, иногда Сашка рисовала. Однажды принесла Альбинке сложенный вчетверо листочек бумаги, на который аккуратным почерком тайком от брата переписала его стихотворение.
Я пишу твое имя на ветре
В этот час погребенья луны,
Я пишу твое имя на ветре
И на сне серебристой струны.
Тьма в зрачке сильнее, чем факел.
И слюной липнут к нёбу кроты.
И завернут семижды ангел
В вопль вырванной с мясом звезды.
Есть в весеннем дрожании ветви
Бред червя о созревших плодах.
Я пишу твое имя на ветре,
И на шелесте тени над тенью,
И на эхе и рыбьих следах…
11
Первый учебный день сентября выдался сухим и солнечным. Шумная толпа студентов заполнила институтский двор. Прожив полтора месяца затворницей, Альбинка чувствовала себя среди людей неуютно и скованно. Не придавали уверенности и любопытствующие, настороженные взгляды, которые время от времени она ловила на себе. Видать, весть об аресте отца вовсю обсуждалась в институте.
Что ж, и это надо пережить! «Все утихнет быстрей, чем ты думаешь!» — напутствовала ее Татьяна. Именно так говорил ей муж, когда велел вынести из больницы скифское золото. И ведь прав оказался!
Увидев Глеба, Альбинка кинулась к нему, как к спасательному кругу. Они расцеловались, он немного картинно положил ей руку на плечо и не убирал, пока вся толпа не перетекла в здание.
