Книга Золото скифов, страница 70. Автор книги Нина Колчина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Золото скифов»

Cтраница 70

Мысль о том, что она никчемная баба, если не смогла справиться с единственной возложенной на нее задачей, не давала покоя. Что-то не так она сделала, и из-за ее ошибки умерла мама. Альбинка закрыла лицо руками. Зачем его взял отец! «Скифское золото поможет решить какие-то твои проблемы», — написал он ей тогда в записке… Знал бы, что никаких проблем оно не решило, а, напротив, проблемой сделало саму ее жизнь! Теперь она точно знала, что скифские боги мстят за похищенное золото своих царей. Всей семье мстят. И ее никогда в покое не оставят. В ее умной образованной голове перепутались вдруг все религии и обряды. «Пощадите вы меня, все!» — взмолилась она чужим богам и осенила себя крестным знамением.

Взгляд уперся в высокую вазу, где лежало золото. «Да будь проклято это золото!» — произнесла она в полный голос и, схватив со стола тяжелую родонитовую пепельницу, запустила ее в ненавистный сосуд. Он разбился звонко и весело, словно ждал этого события весь свой суровый глиняный век. Горло с плечами ваза потеряла сразу, а рваные края стенок корпуса хоть потрескались, но еще держались благодаря крепкому днищу и напоминали каменную лилию. Наступая на острые крошки, она подошла к ней совсем близко и что было сил стала пинать ногами. Крупные куски керамики сыто отваливались и гулко стукались о плиточный пол, обнажая перетянутый скотчем пакет. Альбинка подняла охристый черепок. «Будь оно проклято! Проклято…» — повторяла она и исступленно заколотила по пакету осколком вазы. За отца, за мать, за участь свою безрадостную, за Игоря, для которого, она была уверена, любовь тоже стала болью…

Целлофан, перепоясанный полосками скотча, прорвался, и Альбинка увидела устремленный на нее круглый олений глаз. Узкая, вскинутая вверх морда золотого оленя, трепетные ноздри, грациозно поджатые ноги вдруг показались ей такими шемяще трогательными, что она бережно взяла его в руки, стерла ладонью пыль и прижала к щеке. Стало отчаянно жалко этого золотого зверя, судьба которого не удалась так же, как и ее собственная. Вместо того чтоб служить своему царю, он бесполезно лежал то под полом, то под ванной, то в Сашкиной вазе… бедный, бедный олень. Альбинка отняла его от мокрой из-за слез щеки и погладила.

— Альбина Владимировна! — раздалось за ее спиной. — Помните, я сказал, что найду вас?

От неожиданности она вскрикнула и резко обернулась. Перед ней стоял взлохмаченный, неопрятного вида человек. От него так разило дымом, словно он только что вышел из коптильни. Ах вот откуда в мастерской этот странный запах! Значит, он вошел вслед за ней и спрятался где-то в прихожей. Она не могла сказать точно, видела его когда-нибудь или нет, но что-то знакомое в его облике все же было. Да, конечно! Куртка! На нем куртка Глеба, только такая грязная, что ее с трудом можно узнать.

Вопросы, которые готовы были сорваться с языка: «Кто ты?», «Что тебе здесь надо?» — Альбинка не задала. И без ответов все ясно. Но в разговор вступила:

— Что ж ты за мной шпионишь, если получил команду прекратить слежку? Не боишься, что пожалуюсь хозяину?

— Нет, не боюсь. Он мне больше не нужен. Золотишко-то я нашел! С вашей помощью, Альбина Владимировна. Вы мне его сейчас отдадите и убиваться так не будете. Красивая женщина, а плачете и заладили: «проклято, проклято…» Кому проклято, а кому в самый раз! Ну, давайте его сюда…

Противного вида и запаха человек был ей крайне неприятен, но от его мерзкого наглого тона внутри будто что-то вдруг взорвалось. И такому скользкому червяку, посмевшему не только признаться, что видел и слышал ее истерику, но и передразнивать ее, поигрывая перед ней пошлейшим куражом… этому упырю добровольно отдать скифские сокровища?..

Не выпуская из рук золотого оленя, она с отвращением смотрела на незнакомца, который не спеша, кривовато улыбаясь, двигался прямо на нее. Когда он подошел совсем близко, Альбинка крепко сжала край золотой бляхи и замахнулась. Несмотря на внешнюю неказистость, ее противник проявил лихую сноровку и силу. От надвигающегося удара увернулся и словно тисками сжал Альбинке запястье, отчего ее пальцы разжались, золотой олень полетел вниз, а он ловко перехватил его на лету свободной рукой. Она изо всех сил начала отбиваться, но он грубо толкнул ее в плечо, и, не удержавшись на ногах, Альбинка стала падать. Последнее, что она видела перед тем, как удариться затылком о подставку для кислородного баллона и потерять сознание, — был разглядывающий золотого оленя упырь, лицо которого светилось безудержной радостью…

Отметив для себя, что Альбинка ему больше не помеха, он забыл про нее. Нагнулся над разбитой вазой и наконец начал рассматривать сокровища, о существовании которых знал столько лет. Тяжелая чаша с четырьмя ручками, фигурки зверей — игрушки, наверное, древние. Лошадка-то — точно игрушечная! На колесиках. Сейчас тоже так делают. Олень, судя но изнанке, прикреплялся куда-нибудь. Зеркало старинное… не видно в него ни хрена… Все из золота! С ума сойти! Это же кучу денег стоит! Он обошел мастерскую, нашел сумку, как и тогда в Альбинкином доме. Сложил туда золото, но, прежде чем уйти, остановился перед лежащей на полу женщиной. На мгновение ему стало не по себе из-за того, что пришлось обойтись с ней так грубо. Вдруг вспомнились слова Глеба: «Хватит на нее любоваться! Врезать бы надо как следует!» Вот и врезал, Глеб Борисович! Согласно твоим пожеланиям, так сказать. Хотя лично он и полюбоваться не прочь.

До чего ж красивая! Золотистые волосы разметались, губы приоткрылись, распахнувшаяся на боку юбка открыла такие стройные ноги… Ни одна баба не волновала его сильнее, чем Альбинка. Возбуждение, какое испытывал на купалке в «Архангельском», он не забудет никогда в жизни.

Эх, жаль, конечно, что вопрос с бабами закрыт для него навсегда!


В ту ночь он тоже ее ждал, но она все не шла и не шла. Ночь была тихая, теплая. И темная очень. Он затаился у реки в кабинке для переодевания и от нечего делать слушал звуки ночи. То рыба плесканет, то птаха какая чирикнет, то ухнет что-нибудь в лесу… А еще на Цыганке сыростью пахло так природисто. Ночью особенно. Хорошо!

Это было за год до того лета, когда Ульянского арестовали… Да. Так, наверное… Он уж думал, что не удастся подсмотреть ее ночное купание, и собрался было уходить из своего укрытия, как вдруг услышал шаги и порадовался, что дождался наконец — час ночи почти. Но на купалку пришел Владимир Иванович. Сел на деревянный лежак у самой воды и долго сидел так, уставившись в темноту. Ромка замер в тесной кабинке, боясь обнаружить себя. У него затекли ноги, а размяться-то нельзя — услышит. Через какое-то время подошла Татьяна Павловна, села рядом с мужем. Он, похоже, был недоволен ее приходом, а она с вопросами приставать стала. Что было делать Ромке? Почти не дыша, он прослушал весь их разговор, о чем не пожалел потом.

— Володь! Что тебе не спится? Пойдем давай домой!

— Зачем ты ходишь за мной? Если я не позвал тебя, значит, хочу побыть один.

— У тебя какие-то неприятности?

— У человека активного и с положением какие-то неприятности есть всегда. Это часть его жизни.

— Ты беспокойный стал…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация