Воины заулыбались. Один неспешно вытащил из ножен меч,
повертел в руке,
хватая на лезвие сверкающие блики, затем неожиданно швырнул
Фарамунду. Фарамунд поймал за рукоять, сам даже не заметил, как это случилось,
только по глазам хозяина понял, что поймал правильно.
— По крайней мере, — сказал второй, — в руках
держал... Но только удержит ли?
Он вытащил тоже неспешно, все это время его желтые глаза
цепко держались за Фарамунда, скользили по его фигуре, оценивали длину рук,
ног, старались предугадать, чего ждать от этого здоровяка.
Сердце Фарамунда стучало громко, в голове снова заработали
жернова. Он чувствовал страх, ибо не знал, как драться этой острой полосой
железа, а воин уже приближается с недоброй улыбкой на лице. Хозяин ему
подмигнул, в ответ этот Личипильд растянул губы в злорадной усмешке.
Покалечат, понял Фарамунд в страхе. Здесь они все либо в
родне, либо в дружбе. И плотники, и воины, и самая последняя челядь. А он —
чужак. За побитых плотников оскорблены, но что не удалось кулаками, эти сделают
железом.
Личипильд сделал легкий выпад, Фарамунд в страхе отшатнулся.
Личипильд захохотал, засмеялись и Свен с Гургеном. Личипильд снова сделал
ложный выпад, Фарамунд отпрыгнул, под ноги попалось старое ведро, едва не упал,
рука с мечом описала нелепый полукруг, словно замахнулась баба с коромыслом, а
удержался на ногах почти чудом.
Все трое хохотали. Личипильд, продолжая смеяться, сделал
легкий выпад. Фарамунд пытался защититься мечом, но клинок не слушался, а
острое жало кольнуло в плечо. Он успел увидеть глубокий порез, полоску крови.
— Первая кровь, — сказал Гурген довольно. —
Давай, покажи этому дикарю...
Фарамунд отступал, отчаянно размахивая мечом. Личипильд,
словно танцуя, сделал выпад, Фарамунд вскрикнул от боли. Клинок достал кровь у
него из груди прямо под горлом.
— Да, — сказал Свен сожалеюще, — он же как
баба с колотушкой. Нет, мне этот не нужен...
Он махнул рукой. Личипильд оскалил зубы в торжествующей
усмешке. Холод пробежал по всему телу Фарамунда. В глазах Личипильда он увидел
смерть. Хозяину он не нужен с таким умением. Зато, если его убьют, вся челядь
будет славить Свена за справедливый суд над чужаком, что не оставил
безнаказанным зверское избиение его плотников.
Страх хлестнул в голову, затопил сознание. Он пятился, тыкал
мечом, пока спина не уперлась в стену. Личипильд наступал, его меч блистал как
молния, железные полосы сталкивались со звонким лязгом. Фарамунд едва не
закрывал глаза от ужаса: лицо Личипильда стало страшным, в глазах торжествующий
огонь близкого убийства.
Мечи продолжали стучать. Свен остановился уже на середине
двора, обернулся. Гурген вскочил с бревна, возбужденно покрикивал, а Личипильд
прижал чужака к стене, наносил удар за ударом, но меч всякий раз натыкался на
меч, клинки сталкивались с жутким лязгом. Личипильд зверел, дышал все чаще,
применял хитрые удары, но чужак держался, держался, держался, хотя только
оборонялся, оборонялся из последних сил... но все-таки ни один удар такого
опытного бойца больше не достигал цели.
Заинтересовавшись, Свен медленно пошел обратно. Личипильд
внезапно заорал, лицо было красное:
— Да сражайся же, скотина!.. Что ты играешься?
Он нанес два сокрушающих удара крест-накрест. Фарамунд
подставлял меч, и хотя Личипильд бил двумя руками, меч в руке Фарамунда только
слегка вздрагивал.
— Ах, ты ж, мразь... — прохрипел Личипильд. —
Да я мать твою... Да и тебя самого... да и...
Звон железа внезапно оборвался. Свен застыл, как пораженный
громом. Личипильд, гроза его воинов, все еще стоял с мечом в руках, а голова
слетела с плеч и покатилась, разбрызгивая кровь, как будто бежала курица с
перерубленной шеей.
Гурген заревел как раненый зверь. В мгновение ока он
подхватил меч, бросился на чужака. Тело Личипильда тяжело рухнуло, ноги
задергались и вытянулись. Фарамунд вытянул меч в сторону Гургена, но тот умело
отбил железную полосу вверх, сам ударил красиво и неотразимо... на месте удара
вместо Фарамунда лишь заклубился воздух, и тут же Герон ощутил короткую острую
боль, что как ему показалась, пронзила его он макушки до пояса...
Он не ошибся: лезвие рассекло его надвое, как баранью тушу.
Свен, сделал по инерции еще шаг, остановился перед трупами двух своих лучших
бойцов. Фарамунд, тяжело дыша, смотрел на него дикими глазами, которые налились
кровью, как у лесного зверя. С меча струйкой стекала алая кровь.
— Ты их убил... — проговорил Свен, все еще не
веря, такое не укладывалось в голове. Красные волосы зашевелились на загривке,
встали дыбом. — Ты убил лучших...
— Это... были лучшие?
— Сволочь, — прохрипел Свен с ненавистью. —
Теперь тебе осталось убить только меня!
— По...че...му? — прохрипел Фарамунд.
— Потому, — ответил Свен неистово, — что я
должен тебя повесить за потерю лучших воинов, И повешу!
Фарамунд опустил меч:
— Что ж... Я не могу поднять на тебя меч...
Свен всхрапнул, качнулся взад-вперед. Из-под тяжелых
набрякших век на Фарамунда смотрели острые рысьи глаза:
— Почему?
— Я давал клятву не поднимать на тебя оружие, —
ответил Фарамунд.
Он швырнул ему под ноги меч. Даже рукоять была красной, а
когда Свен перевел взгляд на руки чужака, у того руки были красные по локти.
Глава 5
Значит, я — франк, сказал он себе, когда лежал на прежнем
месте в конюшне. Справа за тонкой перегородкой сопел и чесался боком Быстроног,
а слева мерно хрустела овсом Белянка. Я — франк, я умею стрелять из лука, умею
пользоваться мечом, а также могу драться голыми руками. Все это, как мне
говорят, я умею делать очень хорошо...
Похоже, я из числа тех, кто вторгся на эти земли с севера.
Или же не совсем франк, но просто меня подобрали франки. Но, скорее всего,
франк, так как говорю на языке франков. А вообще-то это земля галлов. Они и
сейчас здесь живут, как жили всегда. Просто однажды пришли могущественные
римляне, покорили галлов. Поставили крепости, виллы, кое-где провели
удивительные, как говорят, дороги. Затем в эти земли вторглись они, франки.
Что я еще знаю об этом мире? Да, где-то по-прежнему живут
галлы, кое-где среди лесов засели римские гарнизоны, раскинулись римские виллы,
но солдаты в уцелевших гарнизонах уже не высовывают носа за стены крепостей.
Римские виллы, как он понял по рассказам слуг, разбросаны по
всему миру, однако в одних племенах рабски перенимают обычаи и повадки римлян,
в других — держатся с ними как с завоевателями, и те не смеют выйти за ворота
без вооруженной охраны.
Франки вторглись в эти края совсем недавно, поколение тому.
Римские легионы из самого Рима на какое-то время приостановили победное шествие
франков, однако стоило легионам уйти, как в здешних дремучих лесах снова
собрались отряды отчаянных голов, что продолжили натиск на юг, а по пути жгут и
рушат римские строения.
