— Как? — спросил Тарант.
— Поджечь, разве что, — буркнул Фарамунд.
Свен посмотрел внимательно:
— А ты соображаешь! Правда, он строит наспех, прямо из
сырого дерева, потом все высохнет и развалится... но сейчас сушь, дни жаркие!..
Если плеснуть еще и смолы, то займется сразу, погасить не успеют. А если еще не
убегать, а встречать гасильщиков с оружием...
По лицу Таранта Фарамунд понял, что тот тоже догадался о
намерении Свена принести их обоих в жертву.
— Постараемся, — ответил Тарант. — Ладно, мы
пошли спать?
— Только не напивайтесь, — предостерег
Свен. — Если все получится, как я задумал, вам двоим — выбирать из добычи
все, что пожелаете!
Тарант покосился на Фарамунда, тот опустил глаза. Когда они
оказались за дверью, Тарант тихо шепнул:
— Что об этом думаешь?
Фарамунд буркнул:
— Я о другом думаю. Кто я, откуда я? Может быть, меня
дома ждут жена и трое детей? Может быть, у меня есть братья и сестры? Может
быть, где-то я любим, а не такая вот подобранная на дороге собака?
Утром, когда явились к Свену за последними словами, у того в
комнате сидел у самой двери Теддик. Фарамунд встречал его раньше, но Теддик был
почти единственный во всем бурге, кого он почти не запомнил: весь серый, как
мышь, не выделяется ни ростом, ни силой, ни даже громким смехом, всегда при
Свене, всегда посматривает по сторонам настороженно, но редко когда уронит
слово. Правда, однажды он предложил Фарамунду попробовать себя с ним в поединке
на тупых мечах, но все, что Фарамунд запомнил, это были быстрые скользящие
движения, немалая ловкость, но и то, скорее за счет малого роста, чем за счет
выучки.
— С вами пойдет Теддик, — объявил Свен. — Он
заметит больше, чем вы, олухи. Задача у вас все та же! Я хочу взять ту
крепость. Вы должны разузнать все слабые места. Если что удастся испортить или
поджечь — сделайте сразу.
— Как?
— Что, уже и огниво пропил? А пару кувшинов с маслом возьмете
в моей комнате. Стражам на воротах, если спросят, скажете, что на продажу.
Тарант переступил с ноги на ногу:
— Но в бург так просто не проникнуть.
Свен сказал раздраженно:
— Багровый Лаурс размахнулся больше, чем на бург! Там
мастерские, две кузницы, оружейная... Еще какие-то склады... Говорят, он
переселил к себе ремесленников.
— Пленных?
— Как пленных, так и... кого заставил, кого сманил
деньгами. Я не знаю, откуда у него деньги, но я должен знать, как подрезать ему
крылья!
Уже знакомой тропкой пробрались через лес, залегли в кустах.
За ночь люди Лаурса ворота поставили и укрепили, сейчас спешно возводили башни
по обе стороны ворот. Судя по основанию, наверху сможет поместиться до десятка
лучников. А если еще и сложить туда груду булыжников, то посмевшие подойти с
тараном тут же полягут с проломленными головами...
— Лаурс что-то чувствует, — сказал Теддик. —
Узнал, что на эти земли надвигаются с севера вовсе настоящие звери?
— Либо предчувствует резню, — буркнул Тарант.
— Я и говорю...
— Нет, резня может начаться за окрестные деревни. Здесь
уже земли поделены...
— Не все!
— Остались крохи, — сказал Тарант презрительно.
— Ничего подобного, — возразил Теддик. —
Сейчас самые злые идут вперед и вперед, захватывая земли галлов, осаждая
римские гарнизоны... если решаются, а задним хватает и здесь добычи. А когда
тех, передних, остановят, только тогда начнется настоящая резня за земли, за
села!
Лицо его стало довольным, глаза заблестели. Фарамунд
переводил взгляд с равнодушного Таранта на хитрую рожу этого хозяйского
прихвостня. Похоже, Теддик прав.
Он вздрогнул, когда Теддик неожиданно толкнул его в бок:
— А что скажешь ты, молчун?
Фарамунд нехотя разлепил губы.
— Если.
— Что? — не понял Теддик.
— Если остановят, говорю.
Теддик подумал, сдвинул плечами:
— Рим всегда останавливал. И отшвыривал назад! Но
вообще-то, в чем-то ты прав, молчун. А вдруг в этот раз не остановит? Что
тогда?
Тарант поежился:
— Мир рухнет. Небо упадет на землю. Как это — Рим не
остановит? А что тогда?.. Мы сами растеряемся, если Рим вдруг бы упал нам под
сапоги. Нет, пограбить — одно, а вот власти над миром — не надо!
Их голоса звучали в него в ушах, но все тело слушало лес,
землю, воздух, он всей кожей впитывал запахи, а струи воздуха касались кожи. В
какой-то момент шерсть на загривке зашевелилась, в животе неприятно похолодело.
Не поворачиваясь, прошептал:
— Тихо. За нами кто-то наблюдает.
— Да ты что? — удивился Тарант.
Он приподнялся на колени, неспешно начал озираться с глупым
видом. Из-за деревьев выскочило трое с мечами в руках и в одинаковых кожаных
доспехах. Следом выехало четверо на конях.
— Не двигаться! — крикнул передний всадник. —
Высматривали вашу крепость?.. Рыбарь, Хлум, свяжите их!
Теддик только поднимался с ног, лицо растерянное, а Тарант
вскинул руки, попятился, вот-вот запнется и рухнет:
— Да что вы! Да мы только пришли к вам орехи продать!
Трое, спрятав мечи, взяли в руки веревки. Лица у всех были
спокойные. Фарамунд догадался, что всадник обвинил их в подглядывании, чтобы
напугать, на самом же деле им просто нужны рабочие руки на стройку.
Кровь ударила в голову. Веревка! Совсем недавно точно такая
же была на его шее. Понятно, их отведут в бург для расспросов. Ну, а вдруг
передумают и решат повесить на этих же деревьях?
Он почувствовал, как все тело вскипает злой силой. Как
воочию увидел картину, когда он голыми руками убивает людей с веревками в
руках. Нет, больше он не позволит надеть себе на шею петлю!
Воин потряс веревкой:
— Протяни руки!
Фарамунд зло оскалил зубы:
— Лучше протяни ноги.
Он ударил кулаком в ухмыляющееся лицо, пальцы другой руки
молниеносно сомкнулись на рукояти меча. Второй набросил петлю на руки Теддику,
меч Фарамунда с мясным стуком разрубил толстую шею, Теддик поспешно сбрасывал
веревку, а Фарамунд уклонился от удара третьего, отскочил к кустам.
Всадники с мечами в руках уже окружили их, сверкающие клинки
заблистали в воздухе. Тарант упал, перекатился под брюхо ближайшей лошади.
Фарамунд ждал, что он подрежет сухожилия или вспорет коню брюхо, но Тарант
пробежал на четвереньках, прыгнул в кусты и пропал.
