— Тарант все же дождался...
Фарамунд бежал по мелководью, со страхом видя сквозь
прозрачную воду, как мучительно медленно речные струи замывают оттиски подошв
Таранта на песчаном дне.
Тот показал им на свисающие над водой толстые корни, сразу
же ухватился, исчез на миг, потом оттуда протянулись руки. Фарамунд подал
Теддика, а когда сам ухватился за корни, пальцы разжимались от слабости. Тарант
помог взобраться, Фарамунд переполз по стволу на берег, там все трое рухнули в
кусты и лежали, хрипло дыша и вслушиваясь в приближающийся лай.
Сквозь листву было видно, как вдоль берега пробежали трое.
Собаки на длинных поводках, иначе бы уже догнали... За ними еще пятеро, конных
нет, через такую чащу не продраться.
У Фарамунда сердце стиснулось, когда один с собаками
замедлил шаг, всмотрелся в их сторону. Фарамунд почти чувствовал, как он
измеряет взглядом расстояние до корней, осматривает берег. Двое других
поторопили, задние тоже указывали вперед, и вся группа унеслась дальше,
скрылась из виду.
Тарант сказал с нервным смешком:
— Там селение... Они решили, что мы там попробуем
укрыться. Или получить помощь.
Теддик со стоном перевернулся на спину. Фарамунд быстро
разорвал рубаху, перетянул ему ногу, чтобы сберечь остатки крови. Осмотрел,
утешил:
— Жилы не затронуты! А мясо зарастет быстро. Через пару
недель будешь бегать, как и раньше.
Тарант хохотнул:
— Скажи: за бабами бегать! Он враз вылечится.
Теддик лежал на спине бледный, понурый. Глаза его не оставляли
лица Фарамунда. Наконец он спросил напряженным голосом:
— Зачем ты меня тащил?
— Как зачем? — удивился Фарамунд.
— Зачем? — повторил Теддик. — Мы не друзья.
Ты мне никогда не нравился! Что-то в тебе есть... не наше. И ты знал, что я
тебя не люблю. И петлю тебе я одевал на шею с удовольствием! Дурак... Тебя
сейчас только чудом не схватили.
Фарамунд отмахнулся:
— Забудь. Ты ведь точно так же тащил бы меня, не так
ли?
Теддик смолчал. Тарант снова засмеялся:
— Он?.. Шутишь?
— Не сомневаюсь, — ответил Фарамунд.
Теддик снова молчал. Тарант толкнул его в бок:
— Ну, что молчишь? Скажи ему.
Теддик мрачнел на глазах. Наконец, глаза блеснули, он с
трудом выпрямился, уперся спиной в дерево. Лицо стало твердым, на скулах
вздулись рифленые желваки.
— Да, я отвечу, — сказал он. — Но только не
то, что ты ждешь, Тарант. Все верно, я всегда был доверенным человеком Свена. Я
прошел с ним немало, я знаю о нем то, что никто из новых не знает. Он мне
доверял... как и я ему. А в этот раз он мне поручил... убить тебя, Фарамунд.
Тарант дернулся, едва не упал на спину. Фарамунд проглотил
слова, что уже вертелись на языке, смотрел в лицо Теддика. Тарант, наконец,
сказал ошарашено:
— Я знал, что Свен ненавидит Фарамунда... но чтобы так
вот...
— Я же дал ему клятву, — напомнил Фарамунд.
— Это не страх, — ответил Теддик. — Он не
побоялся бы с тобой сойтись в поединке... Но он чувствует, что ты чем-то выше.
То ли потому, что держал меч у его горла, то ли еще что-то чует... Но он велел,
когда мы все закончим, убить тебя на обратном пути. Нож между лопаток, все
тихо.
Фарамунд кивнул на Таранта:
— А он?
— Что он... Ты все-таки для нас еще чужак. Тарант
поморщится, зачем, мол, нехорошо! Но завтра о тебе уже не вспомнит. А остальным
скажем, что ты погиб.
Слышно было, как вода журчит между корнями, плещет в крутой
берег. Фарамунд, наконец, спросил прямо:
— Зачем ты мне сказал?
— Чтобы ты знал. Тебе нельзя возвращаться к Свену. Не
я, так кто-то другой...
Фарамунд кивнул, глаза не отрывались от хмурого Теддика:
— Теперь я знаю.
Тарант тоже привстал на локте, настороженно всматривался в
Теддика. Тот сказал с кривой усмешкой:
— Я всегда выполнял приказы Свена. Мы связаны не только
клятвой, но и... дружбой. Я — единственный, кто остался с тех времен, когда он
был еще простым... гм... И сейчас мне уже поздно меняться. Я всегда дорожил
воинской честью! Еще ни разу не уронил...
В тишине Тарант угрюмо подтвердил:
— Ни разу.
— И не должен ронять, — добавил Теддик.
— Не должен, — как эхо отозвался Тарант.
Фарамунд молчал, смотрел то на одного, то на другого. Теддик
скривился, завел раненую руку за спину. Послышался скрип покидающего ножны
римского меча. В руке Теддика он напоминал широкий нож.
Теддик улыбнулся им обоим бледно, глаза Фарамунда
расширились, он еще не понимал, а Теддик приложил острие к левой стороне груди.
— Пока я жив, — сказал он, — я должен
выполнять его приказы. Но только, пока жив!
Мышцы на обеих руках напряглись. Фарамунд сделал движение
перехватить, но плоть треснула, рукоять быстро пошла к груди. Полоса железа
быстро укоротилась. Ладонь Фарамунда упала на рукоять меча, когда та уже
коснулась груди Теддика.
Глаза Теддика победно сияли. С губ сорвался хриплый смех:
— Не успел! Я всегда был быстрее тебя.
— Да, — прошептал Фарамунд. Теддик все еще держался
за рукоять. Фарамунд отдернул пальцы. Лезвие, пробив сердце, не дает крови
хлестать, как из пробитого мечом винного бурдюка. — Ты быстр... и... я не
могу найти слово!
— Я... — сказал Теддик. На губах показалась кровь,
в горле забулькало. Он закашлялся, красные брызги полетели веером. Он с усилием
повторил: — Я...
Новый приступ кашля свалил лицом вниз, он перекатился на
бок, дернулся и затих. Ноги медленно выпрямились. Тарант перевернул его на
спину. Невидящие глаза Теддика уставились в небо. На забрызганных кровью губах
застыла жуткая улыбка. Оглянувшись на Фарамунда, Тарант деловито закрыл глаза
соратнику, отодрал еще теплые пальцы Теддика от рукояти.
Фарамунд хмуро смотрел, как Тарант с усилием вытащил меч,
аккуратно вытер лезвие об одежду погибшего, отцепил ножны:
— У него меч получше моего... Надо еще сапоги снять. У
тебя нога побольше, а мне в самый раз.
Отвернувшись, Фарамунд слышал, как Тарант сопел, пыхтел,
стаскивал с мертвого сапоги. Потом, судя по звукам, обшаривал одежду в поисках
монеты или чего-нибудь ценного.
Наконец за спиной раздалось:
— Пошли, что ли?
Ноги Теддика уже торчали навстречу солнцу голые, с непомерно
отросшими ногтями на длинных худых пальцах. Мешок за спиной Таранта заметно
увеличился в объеме.
