Ломая кусты, вышел Громыхало. Он был в полных доспехах, в
правой руке нес страшный молот, которым умело действовал, в левой — круглый
деревянный щит, обшитый воловьей кожей. За ними поднялись и проломились следом
еще с десяток крепких парней, вооруженных длинными копьями.
Вехульд снова взглянул на Фарамунда. Во взгляде бунтаря
Фарамунд прочел восхищение. Если бы кто и добежал до Фарамунда, то его успели
бы встретить копьями эти, верные до конца.
— Все к костру, — велел Фарамунд. Он перевел
дыхание, старался делать вид, что ничего не случилось. — Посидим, обсудим
один план. Никаких пьянок!.. Убрать вино. Сегодня нам нужны особенно трезвые
головы.
Громыхало весело рявкнул:
— Тогда половину надо выгнать! А то и всех.
— Ну, — сказал Фарамунд, — это, смотря что
считать трезвыми головами. Самые трезвые дома сидят.
С деревьев слезали лучники, только несколько человек все же
с неохотой отправились на дальние посты. Фарамунд присел, протянул руки к
костру. Глаза уставились в пляшущие багровые языки.
— Это свободные земли, — говорил он
размеренно. — Все зависит от того, кто сколько может удержать. Мы сейчас
ничего удержать не можем. Тот лес, в котором находимся, наш... пока сюда не
придет отряд покрупнее. Мой прежний хозяин Свен... Свен из Моря, награбил
достаточно, чтобы осесть и выстроить для себя целую крепость. Сейчас он
укрепляется, оттуда делает вылазки... Я тоже намеревался накопить золота
достаточно, чтобы можно было тоже...
Кто-то не выдержал, спросил:
— А сколько надо набрать?
На него шикнули. Фарамунд повысил голос:
— ...но этот путь, мне кажется, плох. Чем? Да тем, что
придется терпеть и собирать сокровища по крупице долгие годы. Как делал это
Свен. Как делали другие. Как делали сотни отважных вожаков, из которых только
немногие... ну, дожили! Плох еще тем, что за это время состав отрядов сменяется
много раз. Понятно, почему...
Он оглядел разом помрачневшие лица. Жизнь человека с оружием
вообще недолгая. А жизнь разбойника, который против всего белого света, даже
против других разбойных шаек, короче жизни бабочки...
— Мы не будем строить крепость, — сказал Фарамунд
внезапно. — Мы захватим ее! И вы все станете господами!
Клотильда поднималась с корзиной фруктов, когда широкая
ладонь внезапно легла на губы. Рука появилась из-за спины, она не видела
человека, но когда ее прижало к твердому, как дерево, телу, она в страхе
догадалась, в чьи руки попала.
Голос шепнул прямо в ухо:
— Тихо! Я не причиню тебе вреда. Поняла?
Клотильда судорожно кивнула. Ладонь чуточку соскользнула с губ,
Клотильда тут же набрала воздух для пронзительного вопля, однако твердые, как
камень, пальцы с силой ткнули в живот. Она поперхнулась, ладонь снова закрыла
рот, а голос разъяренно прошипел:
— Еще раз только пикни!.. Убью не только тебя, но и все
здесь огнем
пущу. Запомнила?
Клотильда попробовала ответить, но пальцы зажимали рот с
такой силой, что губы едва не лопались, как спелые вишни. Затылком упиралась
как будто в стену, а ее тонкие руки зажало как в столярные тиски.
— Запомнила? — повторил голос угрожающе.
Она сделала движение кивнуть. Пальцы сползли вниз, на миг
коснулись ее бедра, но тут же послышался знакомый шорох, с каким железный
клинок покидает кожаные ножны. Холодное лезвие коснулось ее левого бока.
— Я все сделаю, — прошептала она слабым
голосом. — Все, что скажешь...
— Пойдем к твоей хозяйке, — сказал голос. —
На этот раз, помни... этот меч остер как бритва. Он прорежет тебя насквозь, как
лист чертополоха.
Она сделала пару неуверенных шагов. Ноги дрожали и
подгибались. Дверь, как водится, должна быть заперта, но оказалась открытой. В
бурге Свена все чересчур беспечно, мелькнуло в ее голове, вон страшный
разбойник почти свободно разгуливает и хватает честных девушек!
Открылась комната, в глубине за прялкой сидела Лютеция. Как
простая девушка из ее деревни, мерно нажимала правой ножкой на педаль, пальцы
ловко перебирали шерсть, свивая в толстую нить. Золотые волосы распущены,
взгляд синих глаз задумчив. Она что-то напевала негромко, но прялка жужжанием пригибала
слова к полу, размазывала, слышно было только тихий нежный голос.
Клотильда шагнула через порог, инстинктивно стараясь
прикрыть за собой дверь, но рука грубо толкнула его между лопаток. Служанка
влетела в комнатку. Дверь сзади хлопнула, сильный голос сказал торопливо:
— Не пугайтесь! Кричать не стоит, я пришел только
поговорить.
Фарамунд стоял у двери, не делая шага. Короткий меч снова в
ножнах, руки развел в стороны, ладони пустые. Лютеция выпрямилась, не вставая,
на бледных щеках проступил румянец. В синих глазах блеснул гнев.
— Почему ты пришел?
— Объяснить, — сказал Фарамунд торопливо. —
Госпожа, я хочу служить тебе, а не этому толстому кабану. Он все равно
приговорил меня к смерти... но не смерти я страшусь, а твоей немилости!
Клотильда охнула, госпожа разговаривает с разбойником
чересчур бесстрашно, а он, напротив, говорит так, словно и не выходил из-под ее
руки.
— Ты ушел от своего господина, — сказала Лютеция
холодно, — ты нарушил слово!
— Мое слово отдано тебе, — возразил он
горячо. — Моя верность принадлежит тебе! Я и сейчас служу тебе...
— Как? — спросила она с холодной иронией. —
Что собрал разбойников и грабишь мирных жителей? Мало доблести грабить тех, кто
не может защититься!
— Госпожа, — сказал он с жаром, — да не
доблести я ищу! И не богатства в таком... таком деле! Я только думаю, как лучше
служить тебе... и жизнь мне спасшей, и...
Он запнулся, не зная как выплеснуть в словах всю бурю,
бушевавшую в груди. В ее глазах было холодное презрение, но на краткий миг там
проглянуло сочувствие, и этой искорки хватило, чтобы воспламенить его, как
сухой стог в жаркое время года.
Клотильда сказала дрожащим голосом:
— Как ты пришел сюда?
— Госпожа, — сказал он, не обращая внимания на
служанку, — я набрал людей достаточно, чтобы захватить крепость Свена. И
тогда не он, ты будешь здесь хозяйкой!
Лютеция сидела красиво, с прямой спиной, но сейчас она
словно бы даже стала выше ростом.
— Как ты смеешь? Чтобы я... я злоумышляла против своего
благодетеля?
— Этот благодетель только и думает, — воскликнул он, —
как бы завладеть тобой, таким чистым сокровищем!
— Этому никогда не бывать, — отрезала она. —
А нужна будет защита, то мечи моего дяди и верного Редьярда пребудут мне
защитой! Это не говоря уже о заступнице Деве Марии!
