Еще не пали последние из напавших на село, а он пустил коня
в галоп. Глаза не отрывались от страшного багрового зарева. Уже не багровое,
ярко алое, пламя все ширилось, а столб черного дыма проступал на медленно
светлеющем небе.
Фарамунд несся как безумный, глаза вылезали из орбит, а в
душе стоял безмолвный дикий крик: боги, только Ее пощадите! Пусть весь мир
сгорит, но только бы Она жила...
В бледном рассвете выступили стены крепости. Над домами
черный дым, время от времени клубы огня, в одном месте поднимается красный
столб, похожий на толстый промасленный канат, словно в доме Свена горят запасы
его масла.
Обе башни над воротами обгорели, там пусто. Вместо ворот
зияет страшный черный провал. Откуда выскакивают кричащие люди, Кто-то волочит
мешки с добром, кто-то убегает в страхе сам...
Под копытами прогремели проломленные створки ворот. Их выбил
явно таран, даже часть стены повалена! Ближайшие дома полыхают, как стога
соломы. На улице лежат в лужах крови зарубленные люди. Судя по тому, что среди
убитых только мужчины и старухи, значит это не простой набег...
В памяти быстро пронеслись имена грозных разбойников, что
осели на землю. Людвигода, Фридлав, Агандр... Но им нужны люди, эти могли,
разорив гнездо Свена, увести челядь к себе и поселить в своей крепости.
Простолюдинов же увели б и поселили на своей земле... Хотя и это село, раз уж
сумели одолеть Свена, забрали бы себе целиком, не разоряя!
Конь остановился перед горящим домом Свена. Фарамунд
спрыгнул, метнулся в стену огня. Сильные руки схватили за плечи, за одежду, за
волосы, скрутили за спиной руки. Грубый голос Громыхало прокричал:
— Держите!.. Кто отпустит — голову сниму. Фарамунд,
опомнись!.. Там даже мыши сгорели!
— Ты!.. — выплюнул Фарамунд в ярости. — Ты...
посмел?
— Посмел, — ответил Громыхало с вызовом. —
Держите, держите!.. Вам он сделает что или нет, а я убью своими руками!
Фарамунд напрягся, его держали десятки рук, кто-то ударил
под ноги. Рухнул, сверху навалились тяжелые потные тела. Он задыхался, ему
больно выламывали руки, но тело словно что-то вспоминало, он задержал дыхание.
В мышцы пошла новая порция крови, он чувствовал, как они становятся подобны
гибкому железу. Над головой раздались взволнованные голоса...
Он разбросал всех и поднялся на ноги. В тот же миг волна
жара ударила как таран. Многих расшвыряло, подобно щепкам. Он отшатнулся,
прикрыл лицо ладонями. Ресницы затрещали, кожу обожгло так, что услышал запах
паленой плоти.
Горящая крыша с грохотом рухнула. Стены развалились, к небу
взметнулись, похожие на огненные волны, широкие снопы искр.
Отчаяние ударило с такой силой, что в глазах потемнело. Он
чувствовал в ушах нарастающий звон, что истончился до комариного писка.
Зашатался, ухватился за чье-то плечо.
— Кто? — вырвался из него страшный крик. —
Кто?
Всадники рассыпались по бургу. Всякого лежащего в крови
переворачивали, пытались услышать последние слова, а сам Громыхало врывался в
горящие дома, искал подвалы и укрытия, где мог кто-то спрятаться. Именно он и
выволок кричащую девушку, в полуразорванной рубашке, с черным от копоти лицом.
— Рекс! Она видела, это люди Савигорда!
— Савигорд! — вскричал Фарамунд. Отчаяние едва не
разорвало его сердце. — Савигорд, который преследовал ее еще тогда...
когда она подобрала меня!.. Что тебе нужно, Савигорд!.. Зачем растоптал мое
сердце?
Громыхало подошел как-то боком, в глазах старого воина была
любовь пополам с брезгливостью:
— Рекс, не теряй головы!
— Зачем мне голова, когда потеряно сердце?
— Рекс, — повторил Громыхало настойчиво. —
Рекс!.. Савигорд зарубил только старых и немощных. Остальных увел к себе.
Госпожа Лютеция и все, кто не погиб, сейчас уже на пути к его крепости. Я не
думаю, что он будет с ними жесток... Наоборот, сейчас задаривает, обещает,
доказывает, что ему служить выгоднее, чем Свену.
Фарамунд застонал:
— Но так... так и в самом деле! Свен — эта грубая
скотина... Он не сумел ни крепость укрепить, ни людей обучить, ни гостей
сохранить!..
Подбежал запыхавшийся Вехульд. Лицо и одежда в копоти, со
лба бегут мутные струйки. Выкрикнул издали:
— Среди убитых нет ни Тревора, ни Редьярда!
— Да что мне они...
Но Громыхало насторожился:
— Да, если бы они были здесь, то вокруг них бы горы
трупов, точно! Проще завалить лесного кабана, закованного в доспехи, чем
Тревора. Да и молодой Редьярд умеет драться, его учили с пеленок.
Фарамунд рыкнул:
— Что вы мелете? Хотите сказать, что это они открыли
ночью ворота? Перебили стражу и открыли ворота остальным? Дурость!
Громыхало возразил:
— Почему? Савигорд богат. Невероятно богат. Он мог
уговорить Тревора передать ему Лютецию. Для Тревора очень важно пристроить ее
так, чтобы она была в достатке и безопасности. А у Савигорда множество земель,
деревень,
— Почему же тогда от него бежали?
— Это когда было!.. Люди меняются. Увидели, что Свен —
хуже Савигорда, а к Риму не проехать. Войны, грабежи, разбои... А ты, прости,
но все-таки, это для нас, ты — вождь, рекс, конунг! А для них...
Фарамунд воскликнул в отчаянии:
— Но как? Как сумел ее достать Савигорд? Ведь он через
реку не переходил...
— В тот раз. Но мог послать соглядатаев. Они под видом
поселян побывали и здесь, все высмотрели, вернулись и доложили Савигорду. Тот
собрал нужное число людей, выбрал время...
— Столько ждал?
— Одно дело — преследовать десяток всадников и повозку
через лес, другое — достать ее из укрепленной крепости. Свен хоть и пьяный
дурак, но крепость — все-таки крепость...
Ему сунули в руки кувшин. Он машинально отхлебнул, терпкое
вино обожгло рот. Озлившись, отшвырнул, черепки влажно звякнули.
— Где Унгардлик?
— Я здесь!
Унгардлик появился на середине двора под звонкий цокот
копыт. Конь, такой же молодой и резвый, как и его седок, норовил ухватить за
новенький сапог, Унгардлик отпинывался в морду, но тоже несильно, играя.
— Уже собрал отряд, — выпалил он торопливо. —
Разошлю по три человека во все стороны!.. Так? Пусть ищут следы. А кто найдет,
одного пусть пришлют за подмогой, а остальные будут преследовать дальше... Так?
Громыхало крякнул, Унгардлик все хватает на лету, опережает
приказы вождя.
— Разошли по десять человек, — выкрикнул
Фарамунд. — Слышишь? По десять! И скажи, что всякий, кто отыщет...
всякому, кто найдет след или укажет... словом, тот будет для меня самым дорогим
человеком!
