Лунный свет скользнул впереди по обломку камня. Фарамунду
почудилось, будто там прополз червь, грызущий камень... Он сдвинул толстую лозу
дикого винограда, странный след уходил дальше, под слой толстого жирного мха.
Сдерживая радостное сердцебиение, он чувствовал, что
царапина оставлена с умыслом.
Камень предварительно выровняли, и хотя грязь и пыль покрыли
поверхность толстой коркой, его острый глаз или чутье заставили сгрести слой
мха в сторону.
То, что он почел за знак, было кончиком знака. Какой-то
умелец долго и старательно высекал на камне не то зверя, не то человека...
Фарамунд нахмурился, слишком непохоже на изображение чего-то живого. Скорее,
узор или тайный знак!
Пальцы беспокойно ползали по камню, ощупали со всех сторон
края, ногти зацепились за глубокую выемку. Он застыл, прислушиваясь, пытаясь
понять, что насторожило. Насторожило и заставило сердце забиться чаще! Похоже,
из этой крепости сюда выходит потайной ход. Это не наспех построенный франками
бург, здесь когда-то поработали трудолюбивые, как муравьи, римляне. А они, как
Фарамунд уже видел, строили так, словно на них работали древние великаны. Здесь
гора, может, вообще продырявлена, как овечий сыр... Похоже, если разгрести
мусор и щебень, отодвинуть этот камень, за ним откроется щель.
Он опустился на колени, быстро разбросал камешки, землю,
поддел плиту. Нижний края медленно пошел вверх. Он напрягся, ноги по щиколотку
погрузились в мягкую землю. В голову ударил жар, плита выползала из земли со
скоростью растущего дерева.
Когда он уже готов был отпустить, пальцы разжимаются,
послышался чавкающий звук. Каменная глыба стала легче. Пахнуло затхлым спертым
воздухом. Он сдвинул плиту, сам едва не упал, израсходовал себя до капли.
Соленый пот заливал глаза, в груди свистел жаркий ветер.
Громыхало привел большой отряд, едва не загнав коней. Все
повалились на землю от усталости, но уже наутро Фарамунд придирчиво отбирал
людей. Все прибывшие, как он и велел, расположились в лесу, на открытое место
никто не смел высунуть носа. Легкие конники и заставы перехватили пару
лесорубов, углежога и бродячего торговца. К счастью, все они были из сел, из
бурга — никого, так что тревога не поднимется.
Громыхало и Вехульд смотрели преданно и восторженно. Уже
чуяли, что их вождь придумал способ, как захватить и эту крепость.
— Вы останетесь, — велел Фарамунд. — В
полночь начинайте пробираться ближе к бургу. Как только ворота откроются...
Громыхало удивился:
— А с чего они откроются?
— Я открою, — сообщил Фарамунд. — Изнутри.
Так вот, как только откроются, вы все...
Вехульд смотрел исподлобья, лицо стало неприятным. Но и за
него, как понял Фарамунд, сказал Громыхало:
— Фарамунд, ты поступаешь нехорошо.
— Что неправильно? — удивился Фарамунд.
— Может, и правильно, — ответил Громыхало. —
Ты лучше знаешь, как воевать, это видно. Но как жить... Как нам жить — не
знаешь! Я пошел с тобой из-за твоего закопанного золота, верно, Так я думал...
Но теперь ты живешь, а я все чаще просто существую, оставаясь либо в обозе,
либо вот так... на готовенькое. Это нехорошо, вождь. Нехорошо к друзьям.
Вехульд, встретившись взглядом с Фарамундом, кивнул. Брови
его были сурово сдвинуты. Фарамунд раскинул руки, обнял Громыхало:
— Прости! Я все время думал о... ну, как лучше взять
эту чертову крепость! Но мы ведь люди, ты прав, прости. Хорошо, ты пойдешь со
мной. И ты, Вехульд. Но помните, даже если очень повезет, то половина из нас
останется на плитах того проклятого бурга! А то и все.
Вехульд ответил мрачно:
— Но ты ведь идешь?
Я иду за своей женщиной хотел тогда ответить Фарамунд, но
горло перехватило. Да и что мог ответить? Ведь мужская дружба тоже... тоже выше
того, что есть целесообразность.
Из всего войска он отобрал своих прежних героев, те самые
двенадцать, с которыми брал первую крепость. По его приказу они послушно сняли
все железо, оставив только кожаные латы.
— Ни звука, — приказал он. — Ни шороха!..
Если вдруг кому-то прищемит палец, чтоб и не пискнул.
— Сделаем, рекс, — ответил Громыхало. — Но
как проберемся?
Все двенадцать смотрели преданно, с неистовой верой и
счастливыми глазами. Их отобрали на виду, все войско завидует, все мечтают
оказаться на их месте.
— Я нашел подземный ход, — сказал Фарамунд. —
Но кто знает, как близко он от поверхности? Будь мы с головы до ног в железе,
то звяканьем перебудили бы всю стражу!
— И нас бы перебили на выходе, — закончил Вехульд
мрачно.
Отряд выступил в полночь. На всякий случай вышли в противоположную
от бурга сторону, тайком прокрались, прячась в тени от лунного света. Плита
лежала на том же месте. На глазах изумленной дюжины он отшвырнул в сторону. Она
исчезла в темноте без звука, земля там рыхлая и под толстым слоем жирного мха.
— На четвереньках, — велел он. — Я пойду
впереди.
— Я вторым, — быстро сказал Вехульд.
— Я вторым! — возразил Громыхало.
Вехульд посмотрел в грозное лицо старого воина, вздохнул и
развел руками. И все-таки, когда Фарамунд наклонился и пополз, обдирая спину и
плечи, сзади возникло злое сопение, словно несколько дюжих мужчин боролись за
право пойти за рексом первыми.
Некоторое время он полз в абсолютной темноте, наконец,
сзади, судя по бликам, зажгли факел. Он часто останавливался, отдыхал, дожидался
остальных.
Ход закончился тупиком. Он похолодел, взмок. В страхе
бросился на стену, там сухо треснуло. После третьего удара посыпались мелкие
камешки.
Он вывалился в старый заброшенный подвал. Сзади тут же глухо
стукнуло, Вехульд перекатился через голову, с мечом в руке пробежал к дальней
двери и встал сбоку.
Из черного лаза один за другим выползали люди. В подвале
стало жарко от множества потных разогретых тел. Фарамунд на цыпочках прошел к
двери, осторожно выглянул.
Двор тонул в предрассветном тумане. Ворота угадывались на
той стороне, над серыми волнами тумана едва-едва проглядывали башенки.
— Режем стражу, — велел он, — открываем
ворота! Никаких дурацких схваток. Наше дело — впустить остальных.
Стражи не спали, но ни один не успел дотянуться до меча или
дротика. Фарамунд, не вытирая окровавленного лезвия, метнулся к воротам. Его
опередили Громыхало и Вехульд. Двигаясь с медвежьей ловкостью, Громыхало начал
вертеть тяжелый ворот, который поддавался только двоим сильным мужчинам.
Вехульд ухватился за ручку, решетчатая стена поднялась, открыла простые створки
ворот, забранные широким брусом.
Фарамунд выдернул его из петель, навалился. Ворота
отворились неожиданно легко, он едва не свалился на спину согнувшихся как волки
людей. На их лицах было изумление, но Фарамунд, не давая сказать ни слова,
велел шепотом:
