— Как можно меньше шума!.. Челядь не убивать.
Со двора раздался дикий вопль, тут же зазвенело оружие.
Выругавшись, Фарамунд метнулся в бург, за ним неслись продрогшие в ночи воины.
Фарамунд метнулся к главному зданию. Навстречу выбежало четверо мужчин. Только
у одного в руке был меч, остальные на ходу протирали глаза.
Передний увидел в полутьме Фарамунда, спросил раздраженно:
— Что там за шум?.. Это ты, Фриз?
— Я, — ответил Фарамунд, старательно приглушая
голос.
— Ну-ну, — сказал человек. Он повернулся к трем,
что остановились как вкопанные, — Ребята, это оказывается, Фриз!
Все трое выхватили мечи и бросились на Фарамунда. В руке
спрашивающего меч описал полукруг, Фарамунд успел услышать ядовитый голос:
— Тебе не повезло! Зачем нам два Фриза?
Фарамунд запоздало понял, что попался в простейшую ловушку:
спрашивающий сам был Фризом. Отшатнулся в последний миг, сверкающее лезвие
сорвало клок волос. Плечо отозвалось болью. Он поспешно отпрыгнул еще раз,
второй удар кое-как парировал, а третьим разрубил плечо настоящему Фризу,
которым был сам спрашивающий:
— Да и одного много!
Снова отпрыгнул от мечей, но тут подоспели Громыхало и
Вехульд, загрохотало железо. Плечо побаливало, но рана, судя по тонкой струйке
крови, неглубокая.
Теперь страшные крики, полные боли и отчаяния раздавались со
всех сторон. Франки торопливо резали, убивали, рубили, спеша успеть зарубить
как можно больше защитников, пока те не успели схватиться за оружие.
Площадь и башни очистили быстро, дальше мелкие схватки
втянулись в дома и строения. Фарамунд остановил пробегающего воина:
— Найди и приведи ко мне Громыхало и Вехульда! Они у
меня военачальники, а не простые ратники.
Из главного здания донесся стук железа, крики. Из
распахнутых дверей выкатился человек, упал, раскинув руки, замер. Под ним
начала расплываться темная лужа крови. С грохотом вылетел еще один, глубокая,
как ущелье, рана развалила лицо надвое.
Фарамунд зарычал:
— Это кто там... моих людей?
Тело метнулось в проем, словно его метнула гигантская чаша
катапульты. Впереди двигались спины людей, там размахивали мечами, стучали по
щитам, орали, а он пробежал мимо, дальше еще дверь, во внутренние помещения...
Он едва успел проскочить через дверной проем, как из
внутренних комнат навстречу ринулось нечто огромное, сразу заслонившее полмира.
Фарамунд ахнул, отшатнулся.
Перед ним распрямился настоящий великан. На голову выше
Фарамунда, вдвое шире, к тому же закован в настоящие железные латы, выкованные
по его бычьей фигуре.
В длинной мускулистой руке недобро блистал меч исполинских
размеров, а на локте другой руки висел щит величиной со створку городских
ворот.
— А, — рыкнул гигант, — так ты и есть... тот
разбойник?
— Это ты разбойник, — крикнул Фарамунд.
— Я? — проревел гигант свирепо. — Я
владетельный хозяин этих земель!
Голос его грохотал как гром. Фарамунд в ярости мерил
взглядом огромную фигуру, понимая, что справиться с этим противником немыслимо.
А могучая волна ярости ударила в голову с такой силой, что глазам стало больно.
— Ты! Ты — Савигорд? ... Так это ты своровал мою
женщину подло и трусливо?..
Гигант прорычал:
— Я взял ее потому, что я — лучший!.. Она лучшая из
женщин, а я...
Фарамунд не дал договорить, сделал вид, что целит в лицо,
это каждого заставит отшатнуться, а сам с силой ударил по коленям. Послышался
звон, меч едва не вывернуло из ладони.
Гигант гулко захохотал:
— Что, впервые сталкиваешься с неуязвимым?..
— Ты все равно умрешь, — процедил Фарамунд
убежденно. — Все равно!
— Когда-то, — согласился гигант. — Но — очень
нескоро, ха-ха!.. А ты — сейчас!
Фарамунд отступал, кружил по комнате. Со двора доносились
крики, лязг железа. Затрещало дерево, словно рушился подрубленный столб. Бой
идет, похоже, с переменным успехом. Или даже защитники одолевают. В той комнате,
через которую пробежал, крики затихли. Кто одолел?
Савигорд двумя размашистыми ударами загнал его в угол.
Фарамунд упал, перекатился через плечо, но Савигорд развернулся с быстротой
белки. Круглые как у птицы глаза следили за каждым движением. Щит по-прежнему
прикрывал от ударов, а длинный, как потолочная балка, меч рассекал воздух.
Он один стоит целой армии, мелькнуло в голове Фарамунда
отчаянное. Выйти ему во двор — от одного вида разбегутся свои и чужие...
Некоторое время он выдерживал удары, не сходя с места. Его
сотрясало, наконец не выдержал, отступил, после чего Савигорд снова начал
гонять его по комнате, что сразу показалась Фарамунду слишком крохотной для их
тел.
Ему почудилось, что ноздри улавливают запах гари. Бросил
короткий взгляд в сторону окна. Оттуда, в самом деле, заползали сизые струйки
дыма! По стене сползали как студень, но вскоре ступни гиганта утонули как в
тумане, седые кольца завивались при каждом движении тугими струями.
В горле запершило, дым начал жечь глаза. Их мечи по-прежнему
сталкивались с жутким лязгом, но теперь Фарамунд скользил по комнате, не давал
прижать себя к стене. Он все еще уворачивался от страшной железной полосы в
руке гиганта, но и лезвие его собственного меча отскакивало, будто он бил по
каменной горе. На плече Савигорда уже вырвало металлическую пластину, но под
ней кольчуга, сплетенная словно из якорных цепей...
Он ощутил, что уже задыхается в горячем дыму. Савигорд все
еще наступал, но бил почти вслепую, по широкому лицу катились слезы. За окном
взвились красные языки огня. Фарамунд временами терял противника, глаза щипало,
а в горле царапало острыми когтями. Бург горит, здесь бревна старые, высохшие,
все воспламенилось как сухая солома. Снаружи все наверняка объято пламенем.
Он бросал по сторонам отчаянные взгляды, вдруг спины
коснулись твердые камни. Из дыма вынырнул Савигорд, огромный и свирепый, меч
поднят:
— Наконец-то!
Фарамунд пытался уйти из-под удара, но спина оказалась
зажата в угол. Гигант со страшной силой обрушил меч. Руки поспешно вскинули
меч, парировали, давая соскользнуть чужому лезвию. Савигорд начал осыпать его
страшными ударами, В голове Фарамунда гудело, он рухнул на колени. С
потрескавшихся губ слетело:
— Лютеция... Она тоже... в огне?
Глава 19
Меч, занесенный для последнего удара над его склоненной
головой, завис в пальце над его шеей. Лицо Савигорда расплывалось в дыму, а
голос прогрохотал, как из тучи:
— Это твои подожгли!.. Нам не выйти...
