Мелькнула мысль остановиться в этом безмятежном, счастливом
месте. Поставить крепость, вот здесь защитный вал... однако, вот уже неделю за
ними следует пыльное облако, не догоняя, но и не отставая — еще чье-то племя
идет по пятам. Кто знает, не сметут ли они их, не успевших даже вырыть защитный
ров?
— Вперед, — сказал он. — Вперед!.. Напоить
коней, и — только вперед.
— Скот устал... напомнил Вехульд осторожно.
— Забить, — велел он жестко. — На новом месте
будет сытый, жирный скот, будут мягкие, изнеженные женщины!
— Или острые мечи и длинные копья, — добавил
Громыхало.
Фарамунд метнул в его сторону злой взгляд, но на лице
старого воина было грозное веселье. Он жадно смотрел на далекий горизонт, глаза
блестели молодо и задорно. Теперь спина у него всегда была прямой, а грудь
вызывающе выпячена. Он не страшился ни острых мечей, ни длинных копий, считая в
полной мужской уверенности, что без них даже мягкие, изнеженные женщины
недостаточно сладкая добыча...
У воинов, как в седле во время бесконечного перехода к югу,
так и ночью у костров, где они кичились силой и затевали драки, только и
разговоров было о новых землях на юге, о богатствах, которые там захватят, о
знойном солнце и чистом небе, о нежных роскошных женщинах, которые им
достанутся.
Но говорили также и о трусости макшогов, что даже не
пробовали дать бой захватившим эти земли свевам, за что свевы отблагодарили
сожжением их селений, а их самих уложили на землю рядами по всей дороге. Все
племя свевов проехало по их телам, слушая, как музыку, стоны, плач, проклятия,
хруст костей. Колеса повозок до втулок забрызгало кровью. Из макшогов не
осталось ни одного человека!
Приходили вести о пожарах, да и видно было страшное зарево
как на севере, где уже пятый день к небу вздымается стена черного дыма, так и
дальше к западу, где черный дым заметили только вчера, но сегодня это уже
страшный черно-багровый столб, что подпирает грозно темнеющее небо.
— Мы побьем свевов, — доказывал непривычно горячо
Громыхало. Никто не узнал бы в нем недавнего палача, теперь это был старый,
умелый боец, искусный воитель, знаток тактики римлян. — Никто лучше свевов
не обороняется в крепостях, признаю. У них всегда там колодцы с чистой водой,
всегда подвалы полны запасами муки и зерна. Но нам ведь не лезть на стены?
— А почему?
— А зачем? Мы не кочевая орда, что пришла пограбить, и
потом уйдет. Это орда долго стоять под стенами не будет. А мы придем и, как
велит наш вождь, поселимся в долинах. Пусть сидят себе в крепостях! Вода не
кончится, но когда-то да съедят все запасы?
— И что тогда?
— Либо перебьем... в открытом бою мы сильнее, либо...
мне кажется, наш вождь что-то задумал.
Фарамунд слушал эти речи, хмурился. То, что задумал,
очевидно. Ему не нужны головы каких-то там свевов. Ему нужно, чтобы свевы, как
и другие, встали под его руку. Влились бы в его народ или пока стояли отдельно,
неважно. Но со свевами он будет сильнее.
Он пригласил на переговоры знатных свевов, принял радушно,
устроил пир, а потом разрешил им походить по своему лагерю.
К вечеру договорились о свободном проходе через их земли. А
к утру, на пиру, конунг Мирдлихт поклялся, что выделит для своего друга
Фарамунда пять тысяч испытанных бойцов. Более того, он сам поведет их под
правой рукой лучшего из вождей, Фарамунда, на проклятый Рим!
После двухдневного отдыха войско двинулось дальше. Пять
тысяч свевов выступили последними, не успели собраться, но конунг Мирдлихт ехал
по правую руку Фарамунда, недружелюбно поглядывал на Громыхало и Вехульда,
старался оттеснить и верного Унгардлика.
Сегодня день выдался на редкость светлый, с чистым прозрачным
воздухом. Войска растянулись длинными колоннами, пыльные облака уходили за
горизонт. Фарамунд ехал во главе войска, впереди шныряли только
отряды-разведчики Унгардлика.
Слева от дороги медленно проплывала старинная римская
крепость. Чудовищная громадина из каменных глыб вырисовывалась на чистом небе
страшно и зловеще. За высокой стеной поднимались такие же каменные башни, стены
угрюмых домов теснились, громоздились, налезали одна на другую.
Он ошалело вертел головой. Дома и крепости, которые в Галлии,
из дерева, а здесь не просто камень... здесь только камень! Даже верхние этажи,
даже крыша! К тому же город окружен высокой стеной из серого камня. А все дома
за стеной из темного гранита, но выше всех высится странное здание... он смутно
понял, что это и есть храм нового бога, оттуда как раз несется дивный звон,
можно разглядеть, как на вершине башни мечется темная фигурка, над ней
раскачиваются колокола...
С вершины отдаленного холма он наблюдал, как из угрюмого
каменного здания высыпали вооруженные люди.
Командовал крохотный блестящий человечек, криков Фарамунд не
слышал, но невольно засмотрелся, когда тысяча человек задвигалась одинаково,
когда вся железная махина шагала, разворачивалась, одновременно закрывалась
щитами, выбрасывала вперед острия копий, приседала на колено, словно встречая
налетающую конницу...
Как может такая империя отступать под натиском варваров,
которые вооружены едва ли не палками? К тому же мы видим в облаках дивных
зверей и странные бурги, а римляне на все смотрят трезво. Для них облако —
просто облако, не стоящее внимания...
Теперь, вспоминая разрозненные рассказы, он уже начал видеть
картину той необъяснимой странности, когда все народы, дотоле рождающиеся и
умирающие на одном и том же месте, вдруг сдвинулись и пошли, поехали, двинулись
на неведомые земли, словно птицы, ведомые неизвестным зовом...
Первыми начали кимвры и тевтоны, всего за двадцать лет
исколесившие половину Европы, затем пошли свевы, закрепились на среднем Рейне.
На верхнем Дунае, покорив и поглотил кельтов, затем верховья Одера и Эльбы, на
средний и нижний Дунай. Римлян разгромили в Тевтобургском лесу. Прорвали
римскую границу в Маркоманской войне. Алеманы и крохотное племя франков
вторглись в Галлию, Испанию, готы — на Балканы, Вестготы у Андрианополя разбили
наголову римскую армию.
Вестготы вытребовали у могучего Рима для поселения не только
Мезию, что на правом берегу Дуная, но и Фракию, и Македонию. Опустошив Грецию,
вытребовали для поселения еще и Иллирию. Армия Римской империи к тому времени
состояла сама из варваров, а ее лучший полководец гот Стилихон держался долго,
но римляне отблагодарили его тем, что казнили.
Сейчас вестготы вторглись на земли империи, требуя все новых
контрибуций и новых земель. По слухам вожак вестготов Аларих уже близок к Риму,
требует у его хозяев новых земель для поселения готов на территории империи,
требует увеличения жалования — он то служит Риму, то бунтует, требует льгот для
своего племени...
По слухам, из Степи недавно вынырнули страшные гунны, громят
бургундов, свевов, алеманов. Уже вторглись в Галлию, опустошили. Мир трясет,
как слабое деревцо в ураган, что выросло, не зная ничего, кроме легкого бриза.
Вот и он ведет огромное полчище, что растет с каждым днем, к которому
присоединяются отряды молодых героев: все мечтают служить под рукой такого
вождя, как он...
