Старая площадь устами своего генсека Л. И. Брежнева решительно говорила «против».
Советское правительство в лице его председателя А. Н. Косыгина убеждало всех, в том числе генсека НДПА Н. М. Тараки, что этого делать ни в коем случае нельзя.
Председатель КГБ Ю. В. Андропов на дух не воспринимал так называемую Апрельскую революцию 1978 г., рассматривая ее лишь как рядовую внутри-афганскую междоусобицу, в которую советским войскам негоже ввязываться.
МИД СССР устами своего руководителя А. А. Громыко полностью солидаризировался с Ю. В. Андроповым.
Наконец, Генеральный штаб ВС СССР, во главе с маршалом Н. В. Огарковым, что называется, отбивался до последнего патрона «против».
Все «против», никто «за». А в итоге 27 декабря 1979 г. советские войска оказались на суверенной территории Афганистана. Как такое могло случиться?
Начало было неприметным. Сразу же после мятежей в Герате и Джелалабаде в Кабул были спешно направлены спецназовцы — двенадцать душ из элитного подразделения КГБ «Альфа», как им было объявлено, для «охраны советского посла и старших военных советников».
Как свидетельствует хроника 1979 г., именно так был запущен механизм скрытой инфильтрации советских воинских подразделений на территорию нашего южного соседа.
Возникла парадоксальная ситуация: когда в Москве на разных уровнях продолжали мусолить тему ввода войск в Афганистан, эти самые войска, правда, ограниченными группами и под благовидными предлогами, уже вводились туда.
…В июне в Кабул под видом «обслуживающего персонала советского посольства» прибыли два отряда КГБ: «Альфа» (она же «Гром») и «Зенит» — общей численностью 150 человек. И занялись они не «обслуживанием советского посольства», а работой по своему основному профилю — разведывательно-диверсионной деятельностью. Они принялись с соблюдением необходимых мер конспирации изучать вдоль и поперек инфраструктуру Кабула: где расположены государственные, правительственные и армейские здания, каковы подступы к ним, как они охраняются, как вывести из строя каналы связи, которыми они пользуются, и т. д. и т. п. И, конечно же, особое внимание уделялось афганским спецслужбам.
Не меньшая активность проявлялась и советской армией. И это тоже отражено в хронике 1979 г.
…В мае в Ташкенте из представителей среднеазиатских народов Советского Союза в условиях секретности формируется специальный батальон численностью пятьсот с лишним бойцов.
…В начале июля 368 офицеров и солдат воздушно-десантных войск, переодетых в афганскую униформу младшего авиационно-технического персонала, перебрасываются самолетами Ил-76 на авиабазу в Баграм. Это были первые советские десантники на афганской земле. Им предстояло обеспечить должный прием основных сил «Ограниченного контингента советских войск», когда те начнут вторгаться в Афганистан.
Кто же инициировал эту «двойную игру»? Кто руководил ею? Откуда поступали приказы о проведении тех или иных спецмероприятий?
Приказы, естественно, поступали из КГБ и Минобороны, руководители которых хотя и выступали «против», но обязаны были безукоснительно следовать духу и букве постановлений Старой площади. Выбора у них не было. В соответствии с так называемой «цэкистской дисциплиной», введенной еще в 1921 г. X съездом партии, оппозиционное меньшинство обязано голосовать за все проекты и предложения, которые исходят от большинства в две трети голосов. С тех пор все постановления ЦК КПСС принимались только «единогласно».
Инициатором и руководителем «двойной игры», несомненно, являлась Старая площадь. Именно она, что называется, «заказывала музыку», а остальные были лишь исполнителями ее воли.
«Двойная игра» породила жесткое табу на обнародование в советских СМИ любой информации об Афганистане. Исключением были лишь краткие официальные сообщения, прошедшие цензуру.
«Двойная игра» безоговорочно «закрыла на замок» рты тем, кто так или иначе был причастен к афганской эпопее. Потому-то и весь Афганистан 1979 г. как бы выпал из советского календаря, стал для советской общественности территорией «терра инкогнита».
Режим строжайшей конспирации был введен и на самой Старой площади, включая ее высший эшелон.
Наглядным свидетельством тому может служить отмеченный в хронике 1979 г. факт загадочного поведения Д. Ф. Устинова, который 12 декабря созвал у себя, в Минобороны, узкое совещание по афганскому вопросу. В разгар совещания неожиданно отлучился по «очень важному делу». Затем возвратился и, ошарашив ожидавших его сослуживцев словами «Поздно обсуждать», объявил об окончании совещания.
Эта загадка была разгадана лишь в начале девяностых годов, когда доктору исторических наук, профессору Ю. Ганковскому, знатоку Афганистана, удалось, как он выразился, «добраться» на Старой площади до сверхсекретной, особой папки с многоговорящей надписью: «О положении в Афганистане». В ней он обнаружил документ, датированный 12-м декабря, т. е. именно тем днем, когда Д. Ф. Устинов повел себя так неадекватно.
Профессор Ю. Ганковский опубликовал «добытый» документ. Причем сохранил его стиль и орфографию.
«О положении в Афганистане
Постановление ЦК КПСС № 176/125 ОП от 12 декабря 1979 г. (подлинник) представленный Ю. В. Андроповым.
Л. Л. Громыко, Д. Ф. Устиновым (рукописный), № 997-ОП (1 лист)».
В папке, свидетельствует Ю. Ганковский, лежал «всего один лист бумаги, размером 21 х 28 сантиметров. Постановление написано рукой К. У. Черненко. В нем двадцать строк». И далее он приводит полный текст документа, сопровождая его краткими пояснениями:
«Постановление ЦК КПСС.
К положению в «А».
1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные тт. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А.
Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера.
Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро.
Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф., Громыко А. А.
2. Поручить тт. Андропову Ю. В. Устинову Д. Ф., Громыко A.A. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий. № 997-ОП (1 лист).
Секретарь ЦК Л. И. Брежнев.
П 176/125 ОП от 12.XII.79».
В верхнем правом углу гриф:
«Сов. Секретно. Особая папка».
Ниже грифа рукой К. У. Черненко написано:
«Председательствовал тов. Л. И. Брежнев.
Присутствовали: Суслов М. А., Гришин В. В., Кириленко А. П., Пельше А. Я., Устинов Д. Ф., Черненко К. У., Андропов Ю. В., Громыко A.A., Тихонов Н. А. Пономарев Б. Н.».
Всего одиннадцать человек.
Поперек текста постановления — девять подписей членов Политбюро: «за — Андропов»; «за — Д. Устинов»;
